Как задерживает и допрашивает СБУ (В.Воробьев)

«У чекиста должна быть холодная голова, горячее сердце и чистые руки». Ф. Э. Дзержинский.

СБУ, а попросту «изба», как силовая структура полностью себя дескридитировала, особенно за последние 5 лет. Чекисты превратились в обычных мелких беспредельных гопников с мандатом на вседозволенность. Мандатом, выданным государством.

Т. н. «реформы» этого сборища упырей не коснулись. Почему я так утверждаю? Да по одной простой и личной причине: в июле 2014 года имел сомнительное «удовольствие» познакомиться лично с методами и способами «работы» этих живодёров. Жёстко назвал? Не думаю! Наоборот, это наиболее мягкая форма в характеристике этой продажной (наделённой неограниченными полномочиями) своры, с радостью выполняющей любые (!) указания и приказы в зависимости от политической конъюнктуры.

Так уж сложилось, что мы с товарищами оказались в поле зрения «избы» после событий 13 апреля в Запорожье. И хотя непосредственного участия во всей ситуации мы не принимали, некоторые знакомства с представителями «300 запорожцев» сыграли определённую роль.

Я уже неоднократно писал именно на этом ресурсе, что подавляющее число уголовных дел по особо тяжким «политическим» статьям было инициировано и спровоцировано руководством по обе стороны конфликта. Забегая несколько вперёд, хочу отметить, что выгодополучателями оказались, как Украина, так и РФ (ЛДНР).

Повторюсь: Украина получила картинку борьбы с террористами, сепаратистами и прочими изменниками Родины. В противоположном лагере широко озвучивались тезисы по поводу борьбы с хунтой.

Кто и какие блага получил в конечном итоге, неважно. Этого мы никогда не узнаём. Важно лишь то, что обычные люди, не смирившиеся с существующим положением вещей, оказались за решёткой. На длительные сроки.

Утверждаю со всей ответственностью и готов подтвердить где угодно: пытки применяются повсеместно, равно как и фабрикуются уголовные дела по высосанным из пальца доказательствам — стоит лишь попасть в прицел безопасников.

Начиная с 2014 года и по сей день, правовой нигилизм поставлен во главу угла на всех стадиях уголовного судопроизводства. Всё, что вы когда–либо прочитали о подвалах СБУ, о пытках и издевательствах, о нивелировании человеческого достоинства, — правда.

Хочу поделиться своими личными впечатлениями от того, через что пришлось пройти и что пришлось пережить мне и моим родным.

Не суть важно, как на самом деле на нас вышли. Была самая обычная, свёрстанная на коленке провокация со стороны СБУ.

Задержание

Шестеро обычных людей захотели запустить фейерверк в перерыве финального матча по футболу ЧМ 2014. Четверо были в нетрезвом состоянии и продолжали употреблять пиво. Мой сын отошёл в свою машину, чтобы позвонить жене. Мы же стояли, курили и общались. Настроение было приподнятое, но что–то не давало расслабиться. Чувство надвигающейся опасности, пожалуй, так можно было охарактеризовать ощущения на каком–то подсознательном уровне. Вокруг происходило нечто непонятное, какое–то движение на грани восприятия. Только успел поделиться своими опасениями с товарищами и предложил разъехаться по домам, как обратил внимание, что по двору в нашу сторону медленно едет микроавтобус. Ну едет себе, пусть и едет... Мы уже собирались уходить. И тут...

Лай собаки из динамиков, матерные крики и уже буквально через секунду я был ударом в голову уложен на асфальт. Всех уложили за считанные мгновенья. Как оказалось, мы были удостоены сомнительной чести попасть под раздачу от «Альфы». На начальном этапе ада. Что можно сказать про бойцов этого спецподразделения? Физическая подготовка у них на самом высочайшем уровне, это без балды. Можно было бы восхититься их профессионализмом, если бы я имел возможность глянуть на неё со стороны. Но вот истязатели они, безо всякого сомнения, знатные. Умеют пытать, особо при этом не калеча. Как вспомню, так вздрогну.

Мне на тот момент было 53 года, и получать множество раз в голову абсолютно не понравилось. Совсем наоборот. Били долго и умело. Избивали по голове ладонями в кевларовых перчатках. После каждого удара наступало кратковременное помутнение. После небольшой паузы били опять. И опять. И опять. Били по ушам, били по глазам, прыгали на спину и на ноги. Меня от особых увечий спасло то, что на мне был надет бандаж (я перед этим потянул спину), поэтому прыжки на почки и позвонок особого ущерба здоровью не принесли, хотя бойцы очень старались.

Всё это время я находился лицом вниз в позе «креста». Пытали два–три человека одновременно. Приставляли ствол автомата к голове и щёлкали предохранителем. Если пытался ствол отвести, получал очередную порцию ударов по голове и ушам. Всё это время опера (как я потом узнал) играли в игру: хороший–плохой. Один орал на ухо какие–то гадости, а второй тихо и мягко предлагал во всём сознаться. Перерывов в побоях не было. Один из палачей становился на локтевые сгибы ногами, а второй ставил ногу на голову, начиная давить и проворачивать. В одну и другую сторону. Было ощущение, что голова провернётся на 360 градусов. Больно. И страшно. Затем перевернули на спину и уже вдвоём наступили на локти и колени. Я увидел перед собой огромное тело со зверской рожей. Эта рожа локтями и коленями упёрлась мне в грудь и живот и начала, раскачиваясь, вдавливать меня в асфальт. Наверное, так себя чувствует лягушка, попавшая под колёса грузовика. Роже было весело, и она ухмылялась. Наконец роже надоело, и она переключилась на других моих товарищей. Уже потом мы узнали, что нас лично пытал начальник регионального отделения СБУ. Рожа на поверку оказалась при генеральских погонах. Любил он это дело — пытать задерживаемых. Ну, о нём как–нибудь в другой раз, тем более, что вроде бы против него начато расследование военной прокуратурой.

Меня же вновь перевернули на живот и продолжали бить по голове. И не только. Счёт времени был потерян, и просто было ожидание, когда же это всё закончится. А это всё не заканчивалось и не заканчивалось... Краем глаза видел, что палачи нюхают бутылки из–под пива. Кто–то из них спросил: какого ... мы тратим время на этих остолопов? У них ведь ничего нет. На что другой ответил, что сейчас всё будет. Через некоторое время появился боец с каким–то пакетом в руках и сказал, что всё в порядке. Я имел неосторожность поинтересоваться: а что за дела и что в пакете? Это была ошибка с моей стороны. Получил страшной силы удар в голову и стало до такой степени плохо, что захотелось умереть или хотя бы потерять сознание. Но ни того, ни другого не произошло. Продолжали бить, пока я не взмолился и не попросил прекратить, потому как было действительно очень и очень плохо. Голова кружилась не переставая, а во рту был привкус меди. Попросил воды и опять сказал, что если будут продолжать в таком же духе, то помру раньше времени и не доставлю им удовольствие продолжать истязания.

Был там один парень без балаклавы (по–видимому, старший над спецназовцами). Он наклонился и посветил фонариком мне в лицо. После этого приказал мне считать до ста и обратно. Кто–то из палачей опять обратил на меня внимание, но по знаку старшего оставил меня в покое. Лучше уже не становилось, а всё хуже и хуже. Затем боковым зрением увидел в руках у одного из бойцов огромный нож. Он наклонился надо мной и разрезал мои джинсы вместе с ремнём сзади от пояса и до паха.

Уже потом нам сказали, что у «альфовцев» такой прикол. Штаны были разрезаны у всех, а у одного из наших были порезы на коже. Весь этот кошмар продолжался порядка четырёх часов. Беспрерывно. Ломали от души. Не задавая никаких вопросов. Пытка ради пытки. Готовили к дальнейшему. Когда уже казалось, что ни конца, ни края этому всему не будет, рывком подняли на ноги, надели сзади наручники и приказали идти в направлении микроавтобуса. Шатало из стороны в сторону и появились рвотные позывы. Штаны приходилось придерживать руками, иначе спадали. Меня посадили в машину вместе с моим сыном.

Потом он мне уже рассказывали, как задерживали его. Он сидел в машине и разговаривал с женой. Внезапно увидел спереди на капоте, справа и слева, какие–то тени. Одновременно были выбиты боковые и лобовое стёкла. Всего в осколках, сына начали вытаскивать из машины в разные стороны. Наконец разобрались между собой и, выдернув его из машины, бросили на землю. И принялись избивать. Били долго, при этом какая–то мадам ласково уговаривала всё рассказать, дабы облегчить свою участь. Всё спрашивали про мою машину и где она находится. Что самое интересное, мой автомобиль стоял ровно в двух метрах от всего происходящего. Посадив сына в свою машину, поехали искать авто его отца. Не найдя, привезли его к нам и продолжили избивать вместе со всеми.

Всё это происходило в течение четырёх часов во дворе многоэтажного жилого дома и, соответственно, люди собрались, чтобы поглазеть. Женщины просили, чтобы нас перестали бить, но вошедшим в раж палачам это было до лампочки. Истязания продолжались. Били ведь не только меня одного. Били всех нас, не делая ни для кого исключения. Одному из наших я где–то даже слегка позавидовал, если можно так выразиться. Дело в том, что его в самом начале крепко приложили прикладом в голову, и он элементарно полностью вырубился. Что с ним ни делали, привести в сознание не могли. Пришлось вызвать скорую. Он лежал недалёко от меня и не подавал признаков жизни, а я в это время огребал по полной. Хотелось хотя бы ненадолго поменяться с ним местами и отдохнуть от побоев, но не судьба, как видимо.

Был там ещё один курьёзный момент: во дворе, где всё это происходило, находится небольшой продуктовый магазин. Хозяйка — женщина, а её сын ночью охраняет. Он услышал шум и решил глянуть, что происходит. Был избит и оказался на асфальте рядом с нами. Ему повезло: прибежала мать, и его отпустили. Уже потом, будучи свидетелем в суде по нашему делу, нёс какую-то околёсицу и сочинял небылицы. Обиделся, наверное, на нас. Бывает...

Но вернёмся к тому, что происходило с нами. Было ещё темно, когда нас привезли непосредственно в СБУ. Пинками погнали в какой–то спортзал, бросили на пол и приковали к батарее отопления, которая расположена на уровне пола. Дали воды. Минут пять-десять нас никто не беспокоил, а после пришёл боец в балаклаве и надел всем на головы полипропиленовые пакеты. Ещё минут через десять меня отстегнули от батареи и, поставив рывком на ноги, потащили куда–то. Всё это проделал один человек, и я поразился его физической подготовке. В его руках я почувствовал себя просто тряпкой. Завернув руки назад и вверх, так, что я практически упирался головой в пол, прикладывая обо все углы и бросая с лестницы (благо ступенек было немного, но я корпусом и головой пересчитал все до единой), он меня доставил за очередной порцией издевательств.

В каком–то коридоре ударами берцев раздвинул мне ноги и ударом по затылку упёр мою голову в стену. После этого начали меня избивать уже вдвоём. Я узнал голос, который истерил на месте задержания. Удары были сильными, но терпимыми (по сравнению с тем, что было на улице во время задержания). Всё бы ничего, но из–за мешка на голове я не видел, откуда прилетает удар и подготовится, а тем более сгруппироваться, не было чисто физически никакой возможности. Каждый удар оказывался неприятной и весьма болезненной неожиданностью. Попытался немного сдвинуть мешок, чтобы иметь возможность хотя бы периферийного зрения, но это очень не понравилось тем, кто меня избивал, и в ответ прилетело несколько весьма впечатляющих ударов по рёбрам. (Кстати, рёбра болели более полугода. Спать было проблематично.)

Обработка шла около десяти минут, и в конечном итоге меня запихнули в какую-то комнату, приковали к стулу с руками за спиной и сняли мешок. Передо мной оказался достаточно молодой парень с доброжелательным выражением лица и спокойным голосом. И с явственным запахом перегара. Сидел и молча смотрел на меня, а потом вышел за дверь. Вошли пара человек в балаклавах и начали меня бить. После того, как я в третий раз оказался на полу, они меня подняли (вместе со стулом) и вышли, а в кабинет зашёл давешний парень. Начал спрашивать, какое у меня было задание. После ударов по голове я плохо соображал и смутно представлял, чего от меня хотят. Он опять вышел, и опять зашли люди. Оставив меня лежать на полу, они вышли, и опять зашёл он. Опять вопросы без ответов, и опять избиения. Так продолжалось несколько раз. Даже не пробовал считать — всё смешалось в голове и было нереально плохо. Физически и морально.

Чуть позже появился тот, кто истерил на улице, а потом избивал меня в коридоре. Дал мне пару раз в челюсть, отстегнул одну руку от стула и погнал меня по коридору. Стул я тащил в руках, придерживая при этом спадающие штаны, получая при этом удары по затылку для придания дополнительного ускорения. Он меня остановил и сказал, что мой сын не отвечает на вопросы и вообще не издаёт ни звука. Если я как отец хочу, чтобы его не покалечили, то нужно убедить его начать говорить. Я сказал, что поговорю, и меня втолкнули в комнату. Посадили напротив сына и опять приковали к стулу. Вы знаете, когда я позвал своего сына, он среагировал только на третий раз. Когда он поднял на меня взгляд, я увидел глаза человека, находящегося за чертой. Ему было уже всё равно. В отличие от меня, он более жёсткий, и если упрётся, то что–либо делать бесполезно. Ему повредили сосуд на подбородке, и постоянно текла кровь. Он сказал: отец, походу мы попали. Я ответил, что так оно и есть, но нужно идти дальше и ради самосохранения написать всё, что от нас хотят.

Как только он сказал, что всё понял, нас обоих начали избивать. Мы лежали на полу со скованными за спиной руками и смотрели, как нас избивают на глазах друг у друга. Били недолго, и меня опять погнали по коридору в уже знакомый кабинет. Вновь мотивируя ударами по затылку. Уже в кабинете, в очередной раз получив по голове и в очередной раз не поняв, что же я должен рассказать, когда нервы не выдержали, я закричал, чтобы меня перестали бить, потому как уже и так нереально плохо. Когда в очередной зашёл очередной палач, у меня начались непроизвольные рвотные позывы. Рвать было нечем, какая–то вода из меня выдавливалась, потом и она закончилась. Я просто в очередной раз упал со стула. Уже не от ударов, а потому, что не мог сидеть прямо. Человек в балаклаве постоял недолго рядом, а затем вышел, и я услышал как он в коридоре кому-то сказал, что хватит бить старого, помереть может. После этого больше не били. Отвели в спортзал и вновь приковали к батарее. Мешок на голову надели вновь. По моим весьма приблизительным подсчётам, в общей сложности нас пытали около восьми часов практически беспрерывно. Такая своеобразная подготовка к первому допросу у следователя...

Наступило утро, и меня повезли домой для обыска. Уже потом я понял, что при обыске были нарушены все процессуальные нормы, но было поздно. Обыск им ничего не дал, за исключением того, что доблестные потомки чекистов украли у меня триста долларов и пару тысяч гривен. И ещё их всех (и понятых, и самих СБУшников) до полусмерти напугал мой кот, который, увидев такое количество незнакомых людей одновременно, так лихо ломанулся на кухню, что если бы у них были стволы, кранты моему коту. Один из бойцов невидимого фронта от испуга на стул с ногами запрыгнул. Так что был один хороший момент, и за него спасибо моему котейке.

Ничего компрометирующего у меня дома не нашли, позабирали все гаджеты и повезли в «избу». Кстати, с появлением непосредственно СБУшного конвоя пытки сразу же прекратились. Есть у них там какое–то разделение полномочий, и разделение жёсткое. Ребята из конвойной службы заслуживают самого искреннего уважения. В отличие от всех остальных.

Моё первое знакомство с подвалом СБУ — это отдельная тема. Когда меня привезли с обыска и подвели к лестнице, ведущей вниз, я чуть не заплакал. Было страшно до жути, я ужасно боялся дальнейших пыток. Сломался. Ведь в то время про подвалы СБУ уже ходили легенды. Кое- где это действительно имело место быть, но, как оказалось, не у нас в городе. По крайней мере, я о таком не знаю, но хватило и того, что происходило при задержании. Я не хотел идти в подвал и был на грани истерики, но меня каким–то образом сумели успокоить, и я пошёл вниз по ступенькам, вздрагивая от каждого звука и движения. Завели в достаточно просторное помещение, и я увидел всех своих. Все были избиты до синевы, а у сына по–прежнему из подбородка текла кровь. Говорить никому и ни о чём не хотелось, да и страшно было. Просто спросили, как дела и пришли к выводу, что мы попали и попали крепко. Но на тот момент никто из нас не знал, насколько жёстко, беспредельно и бесцеремонно, наплевав на все законодательные нормы, нас будут подводить под особо тяжкую стать о терроризме. Пообщался с ребятами, поговорил с сыном, и меня повели на первый официальный допрос.

Допрос

Захожу в кабинет. Там какой–то молодой дрыщ (другого слова и не подберёшь) чего–то перекладывает с места на место. Но мои глаза были прикованы к бейсбольной бите, стоявшей в углу. Дрыщ, а это оказался старший следователь, постелил полиэтилен на стул и предложил сесть. Руки заковали уже спереди. Дали подписать какие–то бумажки. Прочитать не дали. Это оказались памятки для задержанных, где перечислялись мои права. После этого следователь предложил мне всё рассказать. На вопрос, что именно нужно рассказывать, ответил: всё, что посчитаю нужным. Ну я и наговорил. Говорил много, но по существу — ничего. А вот потом произошло самое вопиющее. Его куда–то вызвали и, вернувшись минут через пятнадцать, он меня ошарашил вопросом по поводу якобы найденной у нас при задержании взрывчатки и всего, что к ней прилагается. То есть, взрывного устройства в сборе. Что автоматически влечёт за собой уголовную статью о незаконном хранении оружия. На все мои доводы о беспрецедентной подставе следователь спокойно заявил, что взрывчатка была, и нам от неё никуда не деться. Никакие разумные доводы с моей стороны в расчёт не принимались.

Небольшое отступление. Пройдя определённый жизненный путь, я знакомился со множество разных людей различных взглядов, ментальности и характера. Такого равнодушия, как у следователя, который возглавлял следственную группу по нашему делу, я не встречал ни до, ни после. Надеюсь, что и не встречу никогда. Он смотрел на меня, как мы порой смотрим на муравья, не замечая его. Ни капли интереса и человеческого участия в его глазах не было. Эмоций — ноль, полное абстрагирование от человека, сидящего перед ним. Я просил воды, и через пару часов (!) он мне её принёс. Мне было плохо (бессонная ночь и побои дали о себе знать), и я падал со стула. Он спокойно ждал, покуда я сам поднимусь, и знаками запрещал конвойному помочь мне. Когда я пожаловался на плохое самочувствие, он предложил сделать мне укол, от чего я, естественно, отказался. Про уколы, которые ставят в спецслужбах, тоже был изрядно наслышан. Кстати, моему хорошему знакомому, тоже «политическому», сделали укольчик. Рассказывал о том, что ощущения были настолько непередаваемы, что уж лучше помереть на месте. Таким образом мы со следователем общались весь день, а потом он меня отправил в подвал ко всем остальным. Оказалось, что уже приехали адвокаты, а двоих наших отпустили домой — слишком они выглядели не для дальнейшего содержания в СБУ. Слишком побитые и синие. Даже на нашем фоне. По всей видимости, четверых людей оказалось достаточно для фабрикации уголовного дела по особо тяжкой статье.

Сын, уже будучи на свободе, как–то встретился со следователем. Была там какая–то чехарда по поводу обмена политзаключёнными. В списки с украинской стороны пытались запихнуть даже тех, кто своё отсидел и вышел на свободу. Следователь попросил не держать на него зла. Он, видите ли, просто выполнял приказ и работал с теми вещдоками, которые ему положили на стол. В ответ получил напоминание о Нюрнбергском процессе и о нацистах, которые тоже выполняли приказы. Опустил гриву и промолчал.

Что можно сказать об адвокатах? В то время был тренд на т. н. «патриотизм», и адвокаты двигались в этом сомнительном мейнстриме. Их не особо заинтересовало, что первичные показания были получены без их участия. Они просто подмахнули выбитые признания. Их так же не волновало состояние нашего здоровья, хотя на нас всех не было ни одного живого места, и любая экспертиза это могла зафиксировать. Такие они, патриотически настроенные и условно бесплатные адвокаты. Один несомненный плюс в их появлении был: бить и угрожать перестали.

Не знаю, как в других городах и населённых пунктах, но справедливости ради должен отметить: хоть и корявенько, скрепя зубами и наступая самим себе на горло, прокуратура всё–таки, в какой–то мизерной степени, попыталась создать хотя бы видимость законности. Всяческими процессуальными бумажками они себя подпёрли.

Медосмотр, как он есть на самом деле

Нас нужно было куда–то девать, и по–быстрому состряпав какие–то бумаги, нас отправили в изолятор временного содержания (ИВС). Но прежде, чем отправиться туда, нужно было пройти медосмотр. Необходимый минимум, так сказать.

Городская больница. Профессиональный медперсонал. Вы так всерьёз предполагаете? Ничего подобного, когда дело касается людей, которых привозят силовики. Людей в наручниках и под охраной клятва Гиппократа не касается. Даже увечные и сумасшедшие оказываются здоровы для дальнейшего содержания под стражей. Ну, а сыну наконец выдали пластырь, зеленку и вату. Всего понемногу, но чтобы остановить кровь хватило. И на том спасибо.

После ночи задержания ничего не могло удивить по определению. Но некоторые моменты всё–таки ещё раз убеждали в том, что СБУ из когда–то элитного подразделения превратилась в банальную и беспредельную по своей сути и содержанию ОПГ.

Моя машина была арестована, и её пригнали на территорию СБУ. По закону я должен был подтвердить, что это моё имущество и всё там на месте. Украли всё! Аккумулятор, набор ключей, электронасос, покрышки — всё–все. Украли даже лейку и трос для транспортировки. Украли старую куртку и футляр для очков. Украли деньги из бардачка и старые тормозные колодки. Нужно было видеть выражение лица следователя, когда я заявил о пропаже. Но то такое. Всем и всё было по барабану. Ведь речь шла о «врагах народа»! Речь шла о «террористах» и «путинских диверсантах» (так по зомбиящику озвучили)! Человеческое достоинство в таких раскладах в расчёт не принимается. Кстати, то же самое было проделано и с машиной сына. Вдобавок к разбитым стёклам и вмятинам от ударов ногами. Тоже украдено было всё — такие они, «чистые руки» у неказистых потомков чекистов.

Суды и судьи, прокуроры и конвой, адвокаты и свидетели — всё это нас ждало впереди. Впереди был приговор, была тюрьма и лагерь. Но впереди была и Свобода!

P. S. Интересный разговор как–то произошёл между мной и кем–то из следователей. Я задал вопрос по поводу смены власти и приоритетов — мол, вдруг всё поменяется в кардинально противоположном направлении. Что будет с теми, кто лил воду на мельницу пришедших во власть на крови? Знаете, что он мне ответил? Дословно: «Мы будем нужны при любой власти и при любом режиме». Именно так, и никак иначе. Вы представляете?!..

Ещё один разговор был с руководителем группы прокуроров по нашему делу. На вопрос, почему то, что было во время «майдана», каким–то невероятным образом было введено в правовое поле, а мы за то же самое идём в тюрьму, он сказал: «Всё, что происходит сегодня и сейчас, фиксируется, и придёт время, когда никто не уйдёт обиженным. Но вы будете сидеть уже сегодня, потому как есть указание с самого верха».

P. P. S. «Изба» бдит и собирает компромат на всех, кто имеет неосторожность (или банальную глупость) высунуться. А таких накопилось в изрядном количестве.

Это своеобразное напоминание аквариумным рыбкам. Тем из них, кто пока ещё не разучился читать и пытается мыслить хотя бы на уровне мозжечка, усваивая крохи информации.

Автор: Влад Воробьёв

http://timer-odessa.net/minds/...