Как будто переливание крови сделали. Почти всей стране...
Проснулся от режущего, звенящего звука, доносящегося из двора. «Когда уже этот хрен Коля закончит свой ремонт...» — подумал я и закрыл подушкой голову, пытаясь снова погрузиться в сладостный утренний сон.
Коля родился во времена раннего Брежнева, когда оптимизм и рост были в самом разгаре, поэтому и родители Коли, Борис Федосеевич и Розалия Марковна, резонно и оптимистично решили сделать вклад в развитие страны ростом семьи. Родители были типичными одесситами, Борис Федосеевич работал диспетчером в порту, а его супруга была завучем по воспитательной работе в одной из школ Молдаванки.
Коля рос обычным ребёнком, не блистал по малости лет при развитом социализме, когда если и делал какой–либо вклад, то не в страну, а в горшок. Времена Андропова вспоминались Николаю только пылающим левым ухом, за которое участковый дядя Миша поймал сорванца возле кинотеатра «Родина» и препроводил в школу.
Во времена поздней перестройки, которую рано понявший к чему всё идёт Колин отец иначе как «катастройкой» не величал, уже подросший Николай решил заняться бизнесом и присоединился к одной из многочисленных «бригад» ломщиков валюты. Не собрав на этом бизнесе особых средств, но получив проблемы с конкурентами в виде разборок и ранения ножом в левый бок, а также недоразумения с милицией в виде условного срока, Коля понял, что надо таки что–то менять и изменил своё семейное положение. Жена Олеся, уроженка села Червоное Ивано–Франковской области, оказалась женщиной предприимчивой, нашла ключик не только к сердцу экс-ломщика, но и к душам его родителей, родив им прекрасного внука Станислава. Ей удалось убедить Бориса Федосеевича устроить сына в порт грузчиком. А в начале 90-х быть портовым грузчиком — это стабильность, социальная защита, хорошая зарплата и даже немного больше при помощи одесских шахер-махер, которые умеют делать в Южной Пальмире даже дворники.
Шло время. Закончилась в связи с очередным сокращением для Николая работа в порту, умерли родители, распалась семья. Олеся забрала сына, оставила его у своих родителей в селе и уехала в Италию на заработки, где сошлась со строителем из Тернополя. Примерно в начале нулевых, казалось, Николаю улыбнулась удача. Коля взял кредит под квартиру и открыл фирму, обставив оную новенькими, последней модели компьютерами и тоже последней модели секретаршей, знающей никому не нужный в сфере деятельности фирмы английский и даже корейский языки. Кабинет хозяина фирмы был обставлен дорогой мебелью из почти красного дерева и даже громоздким диваном, обитым возможно даже кожей. В общем, всё смотрелось солидно.
Как и многие подобные фирмы того времени, которое по недоразумению называют «тучным», фирма Николая занималась надуванием щёк и производила только многозначительность и важность, а попутно перебрасывала продукцию одного предприятия торговым организациям. Когда ударил кризис, надутые щёки и важность перестали впечатлять бизнес-партнеров и они поняли, что выйти на поставщика можно за пять минут, погуглив в интернете.
Увидев, что его нагло выкинули из такой шикарной пищевой цепочки (зицпредседателем Фунтом он в своё время не озаботился), наш неудавшийся бизнесмен понял, что это катастрофа. Как–то быстро в прожорливом банковском чреве исчезли и престижное авто, и квартира, и даже дача на Каролино–Бугазе. Осталась только родительская квартирка с окнами на старую акацию в нашем дворе на Молдаванке.
— Привет, Коля. Слушай, ты думаешь уже этот свой халоймес заканчивать? Уши уже болят.
— Ещё недельку потерпи, Андрей, ведь нанимать бригаду денег нету.
— Ну а как вообще дела? — поинтересовался я, присаживаясь на скамейку у акации.
— Плохо. Пока Леська по италиям со своим хахалем шляется, Стас в армию записался и в АТО пошёл.
— Та ты что! Ну а ты? Не отговорил?
— А я знал? Разве этот малолетний халамидник мене шо–то говорил? Советовался? Я с ним последний раз общался в 2012 году, когда он в университет поступал. Я и сейчас всё узнаю от бывшей тещи.
— Мдаааа. Дела... — Что я ещё мог сказать?
— Понимаешь, не мой он стал, чужой. И кровь у него чужая стала. Как–будто переливание ему сделали, — с болью в голосе сказал Коля.
Я ехал на работу и думал о словах Николая. Действительно, как будто переливание крови сделали. Почти всей стране...
Андрей Рюриков
Оценили 25 человек
42 кармы