Наше экстремальное путешествие в царство прибрежных дач, представляющее собой хаотическое нагромождение искорёженного ракушняка, ржавого железа и растрескавшегося бетона, ежедневно ведущих неравный бой с Посейдоном, Эолом, Аполлоном и другими властителями грозных и неумолимых стихий, начинается со спуска к морю по узкому проходу между «злочинным» прошлым и безобразным будущим…
2/35 — Справа притаилась станция биологической очистки сточных вод «Южная», неправедными трудами экс-министра экологии и природных ресурсов Николая Злочевского превращённая в шикарное барское поместье с мраморными скамейками, японскими карпами и садовыми скульптурами. «Раскулачивать» пляж не по чину берущего пана дважды — в августе 2015 и июле 2016 — приходили революционные журналисты под командованием комиссара Саакашвили. Правда, ничего путного из этой пафосной затеи так и не вышло. К началу очередного сезона уставшие от войны охранники просто физически ликвидировали большую часть многострадального пляжа, собрав изрядно замусоренный песок в симпатичные кучки по краям. А недавно и вовсе обнесли злокозненную усадьбу новой оградой…
3/35 — Ну а слева, за неказистой бетонной громадой ресторана «Гоголь у моря», олицетворяющего собой некую неудобоваримую смесь сельского колорита и приморской романтики и каждое лето радующего заезжих посетителей нелепым пляжно–рыбацким интерьером вкупе с работой по формуле «дорого, зато невкусно», раскинулся настоящий лабиринт черноморского Минотавра, на съедение которому, согласно легенде, каждый месяц отправляются семь сушёных бычков и семь биточков из тюльки…
4/35 — Вся суть урбанистической цивилизации XXI века, которая в погоне за сиюминутной выгодой утратила всякие представления о бережном отношении к природе, окружила современного человека огромным количеством материальных благ, но при этом оторвала от собственных истоков, обрекла на жалкое прозябание в бетонных муравейниках и тем самым повергла в глубокий экзистенциальный кризис — в одном фото.
5/35 — Архитектура прибрежных кварталов представляет собой удивительную и неподражаемую смесь: яркий блеск неимоверно роскошных, но при этом крайне убогих с точки зрения эстетики и обтрепавшихся с годами дворцов, напоминающих не то покои калифа Харуна ар-Рашида из «Тысячи и одной ночи», не то боярские и купеческие теремы из сказок Александра Роу, и живописная нищета убогих рыбацких лачуг, как будто сошедших с полотен Ивана Айвазовского и Архипа Куинджи.
6/35
7/35
8/35 — Некоторые детали прибрежного интерьера в отсутствие надлежащего ухода со временем растеряли всякую претензию на роскошь и сейчас находятся в откровенно стрёмном состоянии. Судя по всему, этот балкон готов в любой момент отправиться в гости к морскому царю — и хорошо, если под ним в это время не будет сидеть незадачливый Садко…
9/35 — А развалины очередной фешенебельной виллы, надо полагать, уже давным–давно поглотила морская пучина… Как пела прекрасная Хелависа, «фрегаты, клипера, сокровища и сталь лежат на дне морском, лежат на звёздном дне…»
10/35 — Мрачные и сырые прибрежные застенки, в которых, по преданию, томятся души грешников, при жизни оставлявших на берегу горы яблочных кочанов, кукурузных початков и пивных бутылок, а ещё слушавших на полную громкость через портативную колонку «Между нами тает лёд», «Чёрный бумер» и «О, боже, какой мужчина».
11/35 — Судя по всему, кому-то из местных рыбаков посчастливилось-таки поймать Золотую рыбку. А любимая супруга впридачу к царским палатам, заморским винам и печатному прянику попросила ещё и вот такой каменный трон…
12/35 — Там, где ещё совсем недавно приветливо зеленел сорной растительностью крошечный кусочек замусоренного глиняного склона над уединённым пляжем, которому посчастливилось уцелеть среди окружающего бедлама, теперь возвышается вот такой пластмассовый курятник на деревянных подпорках. Мы, дерзкие и отчаянные сотрудники ТАЙМЕРА, облазившие не один километр скользких прибрежных развалин, можем с уверенностью сказать: подобные комфортабельные «турист-хаусы» — это даже круче, чем гостиница в бывшем трамвайном депо.
13/35 — Время от времени урбанистические прибрежные пейзажи утрачивают свою природную черноморскую мягкость и отчаянно напоминают знаменитый французский форт Бойяр — бывшую крепость и тюрьму в Бискайском заливе, хорошо знакомую представителям поколения 90-х по одноимённой телевизионной игре со всеми её колоритными персонажами — силачами, фокусниками, тюремщиками, укротителями тигров и старцем Фура.
14/35
15/35 — Суровые, прямо скажем — брутальные, хотя при этом изрядно потрёпанные и ржавые причалы, рассчитанные, по–видимому, на океанские лайнеры с долгожданными дешёвыми европейскими товарами…
16/35 — … перемежаются вот такими маленькими и уютными мостками а–ля у бабушки на даче.
17/35 — Порой среди хаоса береговой застройки проглядывают настоящие шедевры декоративно–прикладного искусства…
18/35 — Ну и какая же приморская дача без счастливой трёхцветной котейки?!
19/35 — Подчас берегоукрепительные работы принимают самые необычные и причудливые формы. Чего стоит, к примеру, вот такое сооружение — ни дать ни взять древняя ритуальная площадка, на которой представители древнейшей титульной нации морекопателей приносили в жертву богам лук и сало и требовали вернуть обратно исконно украинский полуостров Таврику, незаконно оккупированный эллинскими агрессорами…
20/35 — А здесь, по всей видимости, так увлеклись созданием противооползневой защиты, что сгоряча воссоздали атмосферу концлагеря времён Второй Мировой…
21/35 — Вид на море из–под длинного балкона на сваях напоминает чудом уцелевший после тайфуна гидросамолётный ангар из американского приключенческого фильма — не хватает разве что буйной тропической растительности да крокодилов со змеями…
22/35 — Ну а этот пейзаж как нельзя лучше подходит для съёмок продолжения культовой саги о динозаврах с поправкой на отечественные реалии — например, «Парк Українського періоду: тиранозавр прийде — порядок наведе!»
23/35 — «В душе моей, как в океане, надежд разбитых груз лежит...» — как бы говорит нам печальная фигура склонившегося над морем рыбака–мыслителя.
24/35 — Очаровательный мостик из старых деревянных поддонов — прямо–таки родом из босоногого послевоенного детства…
25/35 — Рухнувшие в воду бесформенные остатки диковинных железобетонных конструкций принимают порой весьма забавные очертания. Мы долго спорили о том, что это такое перед нами: межзвёздный летательный аппарат, попросту говоря, пепелац с планеты Плюк в галактике Кин–дза–дза, или ржавый робот из атмосферного чешского квеста «Машинариум».
26/35 — Ну а тут перед нами эдакое морское чудище — ни дать ни взять черноморский родственник Несси!
27/35 — Массивная железная дверь, а прямо над ней вместо фонаря — плавный изгиб водосточной трубы: универсальная система для охлаждения излишне горячих патриотических голов и пышущих любовным жаром сердец.
28/35 — Время от времени свободный, хотя и довольно извилистый проход по берегу между видавшими виды дачами и кромкой воды неожиданно обрывается стараниями очередного богатея–нувориша, решившего погрузиться в романтику молодости и выстроить на своём участке нечто среднее между Алькатрасом и Таганской тюрьмой. Воистину, как пел когда–то Владимир Семёнович, «но ведь страна искусств — страна чудес, развитье здесь идёт не по спирали, а вкривь и вкось, вразрез, наперерез...».
29/35 — Столкнувшись с очередной преградой в виде колючего забора или «утонувшего» причала, приходится возвращаться назад и искать обходной путь — через буквально прорубленные в неприступных дебрях Береговой улицы коридоры-тоннели с узкими лестницами и крутыми водосточными жёлобами, по которым так и хочется съехать вниз, махнув рукой на приличия и целостность собственных штанов.
30/35 — Пройдя по одному из таких проходов мы, успев уже привыкнуть к миру тёплого гранита и ржавого железа, как по волшебству перенеслись во времени и пространстве и неожиданно попали на забытый богом галечный пляж, усеянный покосившимися от времени деревянными хибарками, как будто сошедшими со страниц произведений Валентина Катаева, и неприхотливыми отдыхающими.
31/35 — «Хибарка стояла шагах в тридцати от берега на бугорке красной глины, мерцавшей кристалликами сланца. Собственно, это был небольшой сарайчик, грубо сколоченный из всякого деревянного старья: из обломков крашеных лодочных досок, ящиков, фанеры, мачт. Плоская крыша была покрыта глиной, и на ней росли бурьяны и помидоры. Когда ещё была жива бабушка, она обязательно два раза в год — на пасху и на спаса — белила мелом хибарку, чтобы хоть как–нибудь скрасить перед людьми её нищенский вид». Описание немудрёного жилища Гаврика и его дедушки, главных персонажей повести «Белеет парус одинокий», рыбачивших на одесском берегу больше ста лет назад, актуально и по сей день: вроде столько времени прошло — а кое–где ничего не изменилось! Правда, судя по объявлениям, на этом пляже действуют свои строгие правила…
32/35 — Общую картину сурового рыбацкого быта начала прошлого века сильно портят разве что торчащие прямо из глиняного склона и обросшие зелёной бородой тины канализационные трубы, вокруг которых преспокойно резвятся дети: на 50-метровом пляже мы насчитали не менее шести таких вот образцов высоких европейских технологий…
33/35 — Вся Украина в одном фото.
34/35 — Как показывает практика, строгость практически любых законов по–прежнему смягчается необязательностью их исполнения…
Автор Дмитрий Остапов
http://timer-odessa.net/foto/t...
Оценили 24 человека
40 кармы