ТАЙМЕРУ удалось пообщаться с Владимиром Бирюковым, призванным в ряды ВСУ, перешедшим на сторону ДНР, попавшим в плен, а 27 декабря 2017 года вернувшимся в Донецк благодаря обмену военнопленными.
— Расскажите о себе.
— Фамилия — Бирюков, зовут Владимир, родился в Одессе в 1985 году, окончил среднюю школу, в 2002 году поступил в Одесскую национальную юридическую академию, закончил её в 2007 году. При академии была военная кафедра, получил на кафедре звание офицера запаса ВСУ. После окончания академии работал следователем в Суворовском райотделе милиции, с 2007 по 2009 год, потом — в Южной исправительной колонии № 51 начальником отделения социально-психологической службы.
— Принимали ли участие в митингах в Одессе весной 2014?
— Нет, непосредственного участия не принимал.
— Как оказались в армии?
— В 2014 году, когда началась война, был призван Указом президента по частичной мобилизации в зону АТО, в 28-ю бригаду, на должность заместителя командира батареи по работе с личным составом. Это произошло 25 августа 2014 года.
— То есть в армию пошли не по своей воле?
— Так как это был процесс мобилизации, соответственно, решение принимал за меня военкомат. Выбора моего не спрашивали, и я, можно сказать, принудительно оказался в рядах ВСУ. При этом всячески старался избежать попадания в зону АТО, так как не сразу туда людей отправляли, а сначала в учебный центр в Широкий Лан, это Николаевская область.
— Но на сторону ДНР вы перешли уже сознательно?
— Моё решение служить в ДНР было принято, в принципе, с первого дня службы в украинской армии. Я никогда не скрывал свою пророссийскую позицию, кроме того, у меня отец живёт в ДНР, и это тоже все знали. Конечно, в итоге возникали конфликты, неуставные отношения, я даже попал в госпиталь с тяжёлыми травмами. Было даже открыто уголовное дело, но так ничем и не закончилось. И когда меня отправили в зону АТО, то стоял чисто технический вопрос: как попасть в ДНР. Я его решил, и 17 декабря 2014 года из украинской армии дезертировал. Прибыл на территорию Донецкой Народной Республики, где, пройдя определённую процедуру фильтрации, был принят в бывший «Оплот», где и проходил дальнейшую службу — до того момента, как попал в плен к ВСУ.
— Кем вы служили в ДНР?
— Во взводе управления гаубичным дивизионом — это тоже артиллерийское подразделение, на должности водителя-электрика. Но фактически исполнял обязанности радиотелефониста, то есть отвечал за радиосвязь между батареями дивизиона. На должности рядового, и соответственно, звание было такое же.
— А при каких обстоятельствах попали в плен?
— Дело в том, что я планирую продолжать службу, поэтому можно сказать, что это, в принципе, военная тайна.
— Продолжать службу — это в ДНР?
— Да. В 2014 году я вообще не ожидал, что окажусь в рядах ВСУ, особенно в такой ситуации. Но так вышло, я принял решение, шёл к нему, и моя позиция осталась такой же и по сей день.
— Как с вами обращались в плену? Применялось ли насилие, пытки?
— Да нет, не применялось. Могу сказать, что меня не трогали вообще. Может быть, из тех соображений, что всё-таки когда-то был своим, а может потому, что необходимости не было. У меня было простое дело: дезертирство и участие в террористической организации. В теории, всё можно было закончить за месяц, а мой процесс затянулся на два года. То есть изначально задача стояла — держать людей до обмена, я так понимаю. Поэтому и суды не проводились, переносились постоянно — одни продления (сроков содержания под стражей — ред.), и всё. Все сидели и ждали обмена.
— Вы — один из немногих, кто успел послужить и в ВСУ, и в ВС ДНР, и можете сравнить службу в обеих армиях. Каковы ваши впечатления?
— Первое — это мотивация. С украинской стороны были в основном люди, которые насильно туда пошли, как и я. Некоторые отмучились этот год по мобилизации и вернулись домой, и я не думаю, что они сейчас чувствуют себя героями, как об этом говорят. Много было бывших осуждённых, некоторые по несколько раз привлекались к уголовной ответственности, опять-таки, проблемы с алкоголем. А здесь, в ДНР, мотивация понятная у людей — они защищают свой дом. Изначально так оно было, оно и осталось так. Вот сейчас, через почти три года, когда я оказался в ДНР, я это увидел своими глазами. Это уже республика — настоящая, нормальная, со своими органами местного самоуправления, государством и властью, но никак не террористическая организация, за которую мы все сидели в тюрьме. В армии ДНР в основном все из Донецка. Именно из города Донецка, даже не из области, а из города. В моём подразделении, во всяком случае, было так. Про другие подразделения я не знаю.
— Но и в ВСУ у кого-то же были, наверное, патриотические мотивы?
— Патриотические мотивы были в ВСУ до того момента, когда они попали в боевые столкновения, в частности — в Иловайский котёл, о котором все так прекрасно наслышаны. Что касается ребят, участвовавших в этих боях и получивших там травмы, я могу с уверенностью сказать, что ни один из них и планов не имел возвращаться на фронт, более того — был готов сесть в тюрьму, чтобы только не появляться на этой войне. Но это касается боевых людей, которые получили травмы. А те, кто в боях не были, — они, наверное, по сей день продолжают кричать «Слава Украине», «Героям Слава».
— Ты общался с прошедшими Иловайский котёл?
— Я же говорил, я сам лежал в больнице с травмами, с конца сентября до начала декабря 2014-го. И вместе со мной лежали раненые из Иловайского котла. В больнице со мной в одной палате лежал человек, которого достали из могилы, из ямы с трупами. Молодой парень, ему 19 лет всего лишь было, кстати, сам из Станицы Луганской. Если бы он тогда не подал голос и его не услышали — засыпали бы заживо. И с его слов я понял, что им дали «зелёный коридор», разрешили выходить, оставив оружие. ВСУ выполнили условия, а вот добробаты попёрлись по этому коридору с оружием и техникой. Поэтому и произошёл сам котёл, как его называют, на самом деле. Повторюсь: этого человека я знаю лично, я лежал с ним в одной палате, в отделении нейрохирургии в октябре 14-го. Я ему верю.
— Давайте вернёмся к вопросу об обмене пленными, благодаря которому вы освободились. Когда вы поняли, что он действительно состоится?
— Честно говоря, в этом году мы на него уже не надеялись. Причём абсолютно все, кто находился в местах лишения свободы с 2015 года. Ещё, если говорить про 2016, то за весь год было поменяно очень мало людей, если не ошибаюсь, до 10 человек. Соответственно, ну… надежды уже не было. Но получилось очень неожиданно и хорошо для всех, кто оказался в списках. Дай Бог, чтобы так было и дальше. Чтобы это был не последний обмен. Так как много ещё ребят достойных осталось в украинских тюрьмах.
— Планируете вернуться в Одессу когда-нибудь?
— Только если наша армия туда дойдёт. Тогда она сама ко мне вернётся, а не я к ней. Одесса всегда была русским городом, кто бы что ни говорил. Я это точно знаю, потому что я там родился и вырос.
Оценили 33 человека
38 кармы