Должна ли сакральная англосаксонская «экономическая собственность» взять под глобальный контроль базы данных?
Идеологические постулаты об «экономической собственности».
Понятие «экономическая собственность» долгое время оставалось вне поля внимания французского права, и вообще классического континентального права. «Экономическая собственность» - это термин англосаксов. В основе их правовой системы лежит следующая идея: общественную жизнь следует рассматривать исключительно как отношения коммерческого рода.
Англосаксонское право меняет естественное соотношение «политики» и «экономики», подменяя первое вторым. Классическое континентальное право всегда рассматривало политические вопросы как приоритетные по отношению к экономическим.
Если мы вернемся к вопросу о том, что такое «политика», мы сможем только констатировать, что политика должна, прежде всего, организовать жизнь Города, которая не сводима исключительно к коммерции. Коммерция – это часть жизнь Города, однако она не ограничивается исключительно торговлей.
Возвращаясь к понятию «экономической собственности»: последняя определяется тем, что некое «лицо» (в физическом или номинальном смысле) имеет право собственности на вещь – будь это человек, который финансово вкладывается в некий товар, либо тот человек, который пользуется этим товаром. Согласно этой концепции, номинальный собственник товара уступает свои материальные прерогативы на товар, если не финансирует его из собственных средств или не использует его лично. Обобщая, можно сделать вывод, что те, кто осуществляет «узус» и «фруктус» в отношении товара, де факто владеют и «абузус»[1].
Напротив, в классическом континентальном праве узус, фруктус и абузус – прерогативы, которые принадлежат номинальному собственнику товара – не важно, финансировал ли он товар через заем, не важно, пользуется ли он благом лично или нет. Разрыв между классической концепцией права собственности (в континентальном праве) и англосаксонской концепцией права чрезвычайно велик.
Согласно принципу «экономической собственности», права на вещи по факту будут принадлежать исключительно тем лицам или организациям, которые финансируют товары - в первую очередь, банкам и другим финансовым организациям, а когда лица или организации пользуются товарами, последние дематериализуются.
Организации, которые могут воспользоваться «экономической собственностью», владеют данными, которые они распространяют, но не обязательно отвечают за указанные данные.
Среди организаций, которые управляют и/или передают дематериализованные данные – Google, Facebook, Twitter и остальные. Следовательно, именно они в первую очередь заинтересованы в «экономической собственности» данных, которые они передают. Взамен же эти организации юридически не отвечают (за редким исключением) за содержание этих данных.
Таким образом, такие организации как Swift , которые не хотят брать на себя юридическую ответственность за банковские данные о заказах, передачу которых они обеспечивают и гарантируют безопасность доставки[2], тем не менее, являются «экономическими собственниками» данных, передающихся через их каналы.
Точно так же банки-получатели персональных данных[3], и в целом, все организации, который собирают или через которые проходят персональные данные[4], являются «экономическими собственниками» этих данных (метаданные как классические частные данные).
Все эти сборщики и пользователи данных, в соответствии с принципом «экономической собственности», являются владельцами данных – но не обязательно отвечают за них. Здесь мы обнаруживаем появление юридического несоответствия между властью и ответственностью, когда власть над вещью или благом не предполагает обязательной юридической ответственности за эту вещь или это благо. Лозунг таков: «все собственники, но никто не отвечает за содержание!».
С методологической точки зрения, можем только констатировать, что эта ассиметрия между властью и ответственностью встречается точно так же и в банках, особенно в системно значимых банках по отношению к их потребителям. В итоге эта ассиметрия (касается ли она информации или ответственности) – ключ к большому состоянию. Без информационной ассиметрии невозможна конкуренция, а следовательно, нет капиталистических рычагов. Вспомним историю, когда именно информационная ассиметрия обеспечила состояние Ротшильду в момент битвы при Ватерлоо – он сколотил богатства на распространении дезинформации, в то время как банкир один-единственный знал правду, на которую втайне сделал ставку. Также именно на ассиметрии информации, совместно с чисто техническими скоростными возможностями, сделаны алгоритмы, используемые High Frequency Trading. Информационная ассиметрия и недобросовестность идут в паре - все для того, чтобы в результате захватить богатства и при этом оставаться вне подозрения.
Результат экономической собственности: концентрация властных полномочий и развитие программ искусственного интеллекта.
Первый и основной эффект использования «экономической собственности» - передача «прав» обычных частных лиц или предприятий, с одной стороны, более крупным капиталистам, поставщикам огромных кредитов, а с другой, транснациональным организациям, предприятиям и другим (фондам, ассоциациям, негосударственным организациям), которые способны управлять и пользоваться огромными массами частных данных.
Само собой разумеется, все эти дематериализованные данные, в которых огромное количество информации об образе жизни людей в каждой стране и каждом регионе мира, будут затем отданы организациям, заинтересованным в их применении: то есть, организациям, занимающимся искусственным интеллектом.
Понятие «экономическая собственность», которое восхваляет организацию общества, основанного исключительно на торговле, радикально выступает против понятия Цивилизация, которое не может быть представлено иначе, чем совместное, коллективное развитие.
Здесь мы, очевидно, боремся за возвращение к традиционному континентальному праву, которое ставит на первое место принцип здравого смысла, согласно которому торговля подчиняется правилам права, представляющего и защищающего общие интересы (за исключением индивидуальных интересов транснациональных корпораций).
Разумно ли, что государства систематически принимают (под обманчивым видом стандартизации) применение принципов англосаксонского права в вопросах юридической организации?
Назрела необходимость потребовать отмены принципа «экономической собственности», бороться за возвращение юридической независимости государств по отношению к англосаксонским предписаниям, претендующим на универсальность.
Неприемлемо, чтобы суверенные государства не могли подвести предприятия (даже если они транснациональные) под местные юридические законы, действующие на их территории, при том что у этих государств есть полномочия управлять и организовывать. Также неприемлемо, чтобы принцип «собственности» вообще потерял смысл, стал означать исчезновение собственности и трансформировался в захват на юридической основе. Очевидно, это покушение на суверенитет государств как политических образований.
Посягательство на суверенитет проявляется в сфере финансов, поскольку транснациональные корпорации (особенно в государствах, на территориях которых они действуют), требуют придерживаться правил, предписанных Советом по международным стандартам финансовой отчетности (IASB), даже когда это поддерживается частными предприятиями, и даже когда доходы, защищенные этим типом регламентации, не могут быть рассмотрены как гаранты общего порядка или общего блага, но скорее построены на уважении частных интересов, генерирующих их. IASB, штаб-квартира которого (что неудивительно) располагается в Лондоне, находится под защитой Международных стандартов финансовой отчетности (МСФО), организации, созданной в 2011 году в Делавере. Это главный финансовый рай на планете – некоммерческая организация, которая работает «на общее благо» ее членов, наиболее крупных владельцев мировых капиталов. МСФО состоит из администраторов, попечителей, которые контролируют IASB и связанные с ней подразделения.
Реформа января 2009 года, которая состояла в том, чтобы интегрировать наблюдательный совет, состоящий из государственных органов, не должна быть иллюзией – учитывая, что большая часть действующих властей находится в прямой зависимости от «экономических явлений» и вообще не представляет реальные общественные интересы, иначе называемые «общественное благо». Само понятие «государство» сегодня обесценено, уничтожено огромным могуществом крупнейших владельцев капитала, который они незаметно и эффективно применили на всех властных структурах.
Этот политический государственный переворот был совершен под прикрытием нескольких принципов: анонимизация капиталов, иерархическое устройство общества, контроль над деньгами и централизованное управление, мировая организация свободного потока капиталов и принцип «экономической собственности». http://lesakerfrancophone.fr/l... [1]Узус – способность устанавливать право пользования, фруктус – способность извлекать плоды, а абузус – способность распоряжаться предметом материально и юридически (лат. usus — использование, лат. fructus — доход) Valérie Bugault На сегодня Казахстан фактически перешел под Англосаксонскую юрисдикцию идет захват ими власти по всем регионам а все остальное это разводка не понимающих http://inosmi.ru/social/201802... https://cont.ws/@talatis/83351... приватизация правительств http://tgs72.ru/about/news/ros... Сбер и росреестр
Оценили 20 человек
42 кармы