Современное искусство. Мнения, аргументы и факты?

 

Современное искусство. Мнения, аргументы и факты?

______________________________________________

Статья А.Роджерса меня не особенно вдохновила, но комментарии к ней вызывают если не раздражение,                     то некоторое беспокойство о психическом здоровье участников форума.

Александр Роджерс «Современное искусство как угроза национальной безопасности»                                                                        https://cont.ws/@alexandr-roge...

Большинство людей в своих представлениях об искусстве чаще ограничиваются предметами изобразительного искусства, реже рассуждают о станковой скульптуре. Этого достаточно – такие произведения и создаются, чтобы их рассматривали, а не пользовались ими как мебелью, одеждой, декором интерьера или предметами быта. Ну, с этим понятно…

Художник придает форму «некой сущности», которая и существует помимо его желания или потребностей и «насущных нужд» других людей, произведение искусства, это не изделие, это – социальный феномен.                                                                                                                   Странно было бы относить к современному искусству исключительно произведения ближайших 30 – 40 лет. Здесь более уместно назвать современное искусство модернизмом (в той или иной степени). В живописи и станковой графике допустимо относить к «модернистам» художников-импрессионистов второй половины 19 века. Но и импрессионизм не был таким уж новым явлением, ему предшествовали барбизонцы и школа Фонтенбло, или английский романтизм конца       18 века, например. Были и более ранние его проявления.

В сущности «впечатление» (impression франц.) обязательная составляющая любого произведения искусства вне зависимости от времени или стиля. Речь может идти только о «степени деформации» изображаемого. И никогда не следует забывать, что разрушение – это тоже большое искусство.                                                                                                   Рассуждая об искусстве, люди должны хотя бы в чем-то сходиться во мнениях. Но если для одного наводнение – это стихийное бедствие с трагичным результатом, а для другого – всего лишь результат быстрого таяния снега или проливных дождей, то эти двое никогда не сойдутся во мнениях, во всяком случае, относительно наводнения, ну или… лесного пожара? Да мало ли чего…

Чтобы не усложнять чтение, я сразу попробую разместить весь иллюстративный материал, использованный мной в теме Роджерса, с обобщающим к нему комментарием, а в дальнейшем можно вернуться и к отдельным его деталям.

Константин Коровин. Женщина с гитарой.

Натюрморт с самоваром

Иван Крамской. Неутешное горе

Женский портрет

Графика Рене Грюо

Альфонс Муха (Mucha Alphonse Maria) рекламный плакат

Пабло Пикассо. Герника. Панно

Живопись тоже рисунок, но не «цветной рисунок», а рисунок – цветом. Это близкие по смыслу понятия, но они не тождественны.                           На «картинках» мы видим рисунки, и они очень разные. Их объединяет одно – мастерство рисовальщика и живописца, графика если угодно. И называть эти работы разных художников «мазней» только потому, что они «не вполне соответствуют» чьим-то представлениям о реальности или, скажем, цветной фотографии – было бы несколько опрометчиво.

Вот еще два прекрасных рисунка или изображения в двухмерном пространстве немецких художников группы Мост, экспрессионистов Макса Пехштейна и Отто Миллера. Или кто-то считает, что экспрессионизм в живописи, это далекое прошлое? Не совсем.

Цыганки (Gipsy), 1992 год…

Писатель Уильям Фолкнер в своей нобелевской речи сказал               нечто очень важное: «Тронуть сердце человеческое…                             Я верю в то, что человек не только выстоит – он победит.             Он бессмертен не потому, что только он один среди живых существ обладает неизбывным голосом, но потому, что обладает душой, духом, способным к состраданию, жертвенности и непреклонности».

И снова Фолкнер: 

«…Но и это было не столь уж важно по сравнению с этой одержимостью, необходимостью писать, хотя, безусловно, каждый писатель надеется, что читатель сочтет его произведения правдивыми, честными, может быть, даже трогательными. Потому что писатель пишет и тогда, когда этот подталкивающий его демон считает, наверное, что писатель достоин и призван терпеть эти муки и все писательские существо: железы, кровь и плоть – сильны и активны, сердце и воображение остро воспринимают человеческие ошибки, победы и поражения; пишет и потом, когда кровь начинает остывать, активность падать, а сердце подсказывает: «Ты и сам не знаешь, зачем пишешь, и никогда не узнаешь»; пишет, потому что демон по-прежнему благосклонен к нему, хотя и стал строже и безжалостней; пишет до тех пор, пока наконец не понимает, что полузабытый польский прозаик давно ответил на его вопрос. Тронуть человеческое сердце. И это относится ко всем нам – к тем, кто хочет быть художником, к тем, кто пишет для того, чтобы всего лишь развлечь или шокировать, и тем, кто бежит от себя, от собственных тайных страданий.

Есть писатели, которые не знают, что пишут ради этого. Другие знают, но не признают, из страха, как бы их не стали порицать и осуждать за сентиментальность, ибо современнее люди по каким-то причинам стыдятся быть пойманными на сентиментальности; кое-кто, видимо, имеет довольно курьезное представление о том, где именно находится сердце, и путает его с более низменными органами, железами и функциями. Но все мы пишем ради одной этой цели.

Это не означает, однако, что мы стараемся изменить человека или сделать его лучше, хотя есть писатели, которые надеются на это или, может быть, даже прямо ставят перед собой подобную ель. Напротив, наша надежда и стремление тронуть сердце человеческое ради самого себя, ибо таким путем он говорит собственной смерти «нет». Он говорит смерти «нет», растрогав сердце читателя, взволновав все его существо настолько, что сама человеческая природа говорит смерти «нет», чувствуя, зная и веря: Человек отличен от растений хотя бы тем, что волнение души и всего существа недоступно растениям, а это значит, что человек может и должен выстоять.

И поэтому тот, кто холодным и безликим печатным словом может вызвать подобное волнение, приобщается к бессмертию, которое сам породил. Придет время, и писателя не будет в живых, но это уже не будет иметь никакого значения, потому что на бесстрастной печатной странице навеки запечатлено то, что будет всегда вызывать в сердце человека, во всем существе его неподвластное времени волнение, хотя те, кто испытает эти чувства, и будут уже на целые поколения отстоять от самого воздуха, каким когда-то дышал и в котором мучился художник; и писатель знает, что, если созданное им хоть бы раз оказало такое воздействие, оно будет жизнеспособно еще долго после того, как от него самого останется лишь мертвое и поблекшее имя. _____________________________________________                     * Предисловие к однотомнику избранных произведений                               The Faulkner Reader (Нью-Йорк, 1953). 

Художник, писатель, поэт или музыкант… принципиальной разницы здесь нет. В любой своей форме искусство может быть как возвышенным, так и вульгарным.

В комментах к теме «некто» высказался, что спящая таитянка кисти Отто Миллера лежит в неестественной позе, и что-то там еще… Но главного он не увидел, он не увидел насколько она прелестна в своей «безыскусности». Иногда и видимое отсутствие «искусства», это тоже большое искусство.

Цитата: Прекрасный художник Рене Грюо... Разве эти дамы   не очаровательны?                                                                                                   Да, он неплохо компонует, «держит лист», но ведь дело не только в равновесии? Их образы очаровательны, как очаровательна сама жизнь, и нас не интересует какого они сословия или… – да и кому до этого дело?

Константин Коровин. Женщина с гитарой, портрет актрисы Надежды Комаровской. И снова красота жизни, момента, мгновения, а совсем не то, чего ждут от женской красоты любители адюльтера и «клубнички».

О мастерстве рисунка можно не говорить, и тем более даже не пытаться сравнивать мастерство художника с точностью объектива, фотограф всегда проигрывает художнику, а если фотограф – не художник, то в любом случае.                                                                                                                 Но, пожалуй, не следует сравнивать эти два жанра, они разные.

Это же надо, как просто! Я тоже так смогу!                                                                                                                                       Нет, не сможешь...           И так тоже не сможешь, потому что любая картина, любой предмет изображения – это в первую очередь «его характер». И у самовара тоже есть и должен быть свой характер, иначе зачем он, этот…  натюрморт?

                                                                                                                                            Мне снились сердце, вкус и разум –                                                               мне снилось мастерство.                                                         ____________________                                                                                   Владимир Матиевский