Причина современного мирового культурного и экономического кризисов кроется не в деньгах, напечатанных ФРС и ЕЦБ, не в перенаселении планеты или глобальном потеплении, а в том, что эпоха европейского Просвещения осталась незавершенной: она затронула естественные науки, в то время как экономическая теория и философия так и остались на уровне 17 века.
О том, что мир ждет новая революция, сейчас не говорит только ленивый. Даже банкиры, наживающиеся на текущем кризисе и активно способствующие его возникновению, заговорили об этом. Так, директор по инвестициям датского Saxo Bank Стин Якобсен в предсказании шокирующих событий в 2022 году сообщил, что их главная тема – это революция в обществе и экономике, которые страдают от неравенства. В то же время, он подчеркнул, что под революцией понимает что-то не типа Французской революции 1789 года с призывом к «свободе, равенству и братству» или русской революции с принципами «уничтожения капитализма», а моменты, подобные озарению, которые вызывают изменения в мышлении и поведении, а также отказ от прежних парадигм.
Какая именно революция требуется миру, указал еще в 2019 году нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц. Он считает, что «Единственный путь вперед, единственный способ спасти нашу планету и нашу цивилизацию – это возрождение истории. Мы должны возродить Просвещение и обязаться уважать его ценности свободы, уважения к знаниям и демократии» («Конец неолиберализма и возрождение истории»).
Этот призыв кажется вполне убедительным, хотя и стоит разобраться, а как так получилось, что Просвещение, которое прошло в 17-18 веках, приходится возрождать.
Почему ученые не знают, как вывести мир из кризиса?
Джозеф Стиглиц призвал к новому Просвещению в связи с тем, что в настоящее время, по его мнению, в экономической теории и политэкономии царит обман – неолиберальная идеология, которая только прикрывается наукой. А процесс европейского Просвещения как раз и заключался в том, что во все сферы деятельности внедрялся научный метод.
Он был сформулирован, в частности, в трудах Фрэнсиса Бэкона («Новый Органон» – 1620 год) и Рене Декарта («Рассуждение о методе» – 1637 год). Среди различных правил этого метода одно из основных – это требование точных определений терминов. Например, вот что написал Фрэнсис Бэкон об определениях: «Люди верят, что их разум повелевает словами. Но бывает и так, что слова обращают свою силу против разума. Это сделало науки и философию софистическими и бездейственными. Большая же часть слов имеет своим источником обычное мнение и разделяет вещи в границах, наиболее очевидных для разума толпы. Когда же более острый разум и более прилежное наблюдение хотят пересмотреть эти границы, чтобы они более соответствовали природе, слова становятся помехой. Отсюда и получается, что громкие и торжественные диспуты ученых часто превращаются в споры относительно слов и имен, а благоразумнее было бы (согласно обычаю и мудрости математиков) с них и начать, чтобы посредством определений привести их в порядок».
В годы Просвещения естественные науки освоили научный метод. А вот общественные нет. И это тоже известно. Например, в учебном пособии российских философов «Практическая методология», изданной МИФИ еще в 2001 году, написано следующее: «На деле, в философских работах, даже в энциклопедических изданиях, можно найти сколько угодно определений, которые не работают. Этими определениями читатели совершенно не пользуются, так как доступным для понимания в этом случае является не смысл, а лишь значение терминов. Но как же они при этом понимают определяемые термины? – Да как угодно. Поэтому такие работы не являются научными».
Таким образом, современная элита по уровню владения научной методами находится на уровне 17 века. А общественные науки – экономическая теория и политология остались софистическими и бездейственными. В этом заключается, пожалуй, основная причина предреволюционной ситуации в мире, так как ученые не могут предложить обществу выход из кризиса.
Толпа диктует ученым свое мнение
Это относится не только к западному миру. В России ситуация точно такая же. Особенно хорошо это заметно в отношении определения либерализма, под которым в обществе понимается совсем не то, что он собой представляет.
В русском языке используется множество значений слова «либерализм», но, чаще всего, его обыденное значение. Считается, что либерал – это сторонник свободы, а свобода в обыденном понимании отсутствие каких-нибудь ограничений, стеснений в чем-нибудь. Получается, что либерализм – это идеология отказа от любых ограничений.
Но в философии используется совсем другое определение свободы: свобода одного человека ограничена свободой другого человека. Но на это никто не обращает внимания. То есть, как писал Фрэнсис Бэкон 400 лет назад, толпа диктует ученым свое мнение, а не наоборот, как должно быть, что и сделало науки и философию софистическими и бездейственными. Они не в состоянии предложить выход из кризиса. А если кто-то и делает, то общество не в состоянии понять, что ему предлагается выход.
Именно этим, на мой взгляд, отчасти объясняется негативное отношение к либерализму в России и Беларуси. Советники Владимира Путина, похоже, не смогли определиться с либерализмом, и в конце концов он вообще перестал использовать слово «либерализм». Так, на заседании дискуссионного клуба «Валдай» 21 октября 2021 года он заявил, что придерживается идеологии здорового консерватизма, и о либерализме не сказал ничего («Не ту идеологию выбрал Владимир Путин»). Здоровый консерватизм он описал как «Это прежде всего опора на проверенную временем традицию, сохранение и приумножение населения, реализм в оценке себя и других, точное выстраивание системы приоритетов, соотнесение необходимого и возможного, расчётливое формулирование цели, принципиальное неприятие экстремизма как способа действий».
Но решить проблему с либерализмом, отказавшись от упоминания этого термина, нельзя. Рене Декарт в книге «Рассуждение о методе» написал, что следует «делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено». Правило, в принципе, достаточно очевидное. Оно означает, что, частности, при описании автомобиля мы указываем не только на кузов и мотор, но и на колеса, подвеску, сиденья и все другие детали. Именно так поступают все люди, например, при покупке автомобиля.
Аналогично следует действовать и при выборе идеологии России: указать в явном виде не только то, что перечислил Владимир Путин, но и отношение к власти и свободе (то есть к либерализму), которое представляет нечто вроде колес у автомобиля. Без этого идеология работать не будет. То есть здоровый консерватизм не станет дееспособной идеологией России, как писал Фрэнсиси Бэкон – будет бездейственным, точно так же как автомобиль без колес не поедет.
Таким образом, современная элита, включая как политиков, так и экономистов и философов по уровню владения методами рассуждений находятся на уровне 17 века. Поэтому они и не могут найти выход из цивилизационного кризиса. А всего-то, что надо сделать для этого, это воспользоваться рекомендациями Фрэнсиса Бэкона и Рене Декарта, и согласно обычаю и мудрости математиков дать определения и навести порядок в терминах, а также рассматривать явления и предметы в их целостности. Это и есть те ожидаемые Стином Якобсеном революционные озарения, которые вызывают изменения в мышлении и поведении. А новая парадигма, которую в настоящее время напряженно ищут эксперты – это те идеи, которые были предложены 400 лет назад. Парадигма Просвещения.
Владимир Тарасов.
Оценил 1 человек
2 кармы