Лидер КПРФ Геннадий Зюганов рассказал в интервью ТАСС, приуроченном к его 75-летию, о своих удачах и сожалениях, о восприятии религии и мировых процессов, а также ответил на вопросы о выборах 1996 года и взаимоотношениях с президентом России Владимиром Путиным.
— Геннадий Андреевич, у вас юбилей. Вы как умудренный годами человек можете оценить определенные отрезки своей жизни. О чем вы сожалеете и что у вас получилось лучше всего?
— Больше всего жалею, что не уберегли страну, хотя могли это сделать. Я был самый молодой в стране второй секретарь, мне и 30 лет не было. Прошел редкую школу. Я чувствовал приближающуюся трагедию развала СССР кожей. Был во всех горячих точках, видел, как развивались разрушительные процессы на Кавказе, в Средней Азии, Прибалтике...
Очень жалею, что мы не создали Компартию РСФСР раньше. Я понял, что Горбачев и его люди нас предают. Если бы нам удалось, мы бы не дали сломать страну. Китайцам удалось подавить Тяньаньмэнь. А у нас эта публика разгулялась. КПСС — это была не партия, это был хребет, стержень, нервная система правления. Когда ее сломали, ничего не осталось. В 90-е фактически наступила анархия. Уникальный опыт Примакова в конце 90-х помог стране отползти от края пропасти. Тогда, после дефолта, было утверждено левоцентристское правительство Примакова—Маслюкова, при котором у нас были лучшие социально-экономические результаты за всю постсоветскую историю. А сегодня есть уникальные народные предприятия под руководством Грудинина, Казанкова, Богачева, Сумарокова. Мне казалось, власть осознает, что необходимо распространить на всю Россию их управленческий опыт, те методы развития, которые принесли этим хозяйствам колоссальные успехи. Это может приносить миллиарды в казну и действительно способствовать прорыву российской экономики.
Горжусь тем, что удалось сохранить красный ген, верность нашей победе. Горжусь тем, что у меня восемь внуков, из них семь солдат, и они будут служить своей Державе. Горжусь тем, что мне удалось освоить очень сложную тему: "Глобализация и судьба человечества". Вышли три моих книги, посвященные ей. Причем они опубликованы на всех основных мировых языках.
Горжусь тем, что мне удалось выступить со всех важнейших трибун на этой планете, будь то университеты, парламенты. Удалось встретиться со всеми влиятельными политическими деятелями. Но, как говорил в свое время Гагарин: "Человек может быть счастлив только вместе со своей страной"
А она у нас находится в сложном положении. Поэтому я не могу сказать, что в полной мере счастлив сегодня.
— До сих пор ведутся разговоры о том, что именно вы выиграли президентские выборы 1996 года. Какое чувство вы испытывали? Почему не стали бороться?
— Понимаете, эту версию запустили спустя два-три года после тех выборов. Победил — не победил — этого никто не мог точно подсчитать. Я выиграл выборы от Тихого Дона до Тихого океана, по всему югу, там беженцы, нищета. Они первые почувствовали знак беды. Они голосовали за меня, они понимали, что я борюсь за человека труда и за справедливость. За Ельцина голосовали крупные промышленные центры, Север, Дальний Восток. Те, кто поддался пропаганде, продолжал верить в миф о чудодейственной силе "свободного рынка" и считал, что страна может прожить исключительно за счет эксплуатации природных ресурсов.
С другой стороны, за Ельцина голосовало новое поколение — да, обманутое, одураченное, оболваненное. А за меня голосовали люди с большим жизненным опытом. Можно было столкнуть поколения. Но это было бы безответственно. Все бы вылилось в жесткое кровавое противостояние, в гражданскую войну. Это был бы худший вариант. Поэтому мы собирались с очень опытными, грамотными людьми. Обсуждали, взвешивали, а потом пошли на губернаторские выборы. При моей поддержке их выиграли в разных регионах более 40 наших кандидатов. И показали убедительный пример, как надо работать на благо страны. Это блестящая работа: Кондратенко на Кубани, Стародубцев в Туле. Так что, на мой взгляд, в 96-м мы приняли верное решение.
— Можно ли говорить о том, что вы до сих пор не знаете точно, на чьей стороне тогда был перевес голосов?
— Этого никто не знает, потому что все бюллетени через полгода были уничтожены. А Рябов, который возглавлял ЦИК, был отправлен послом в Чехию. Я долго и упорно судился из-за допущенных на тех выборах нарушений, но понял, что это, во-первых, очень дорогое дело. Во-вторых, при той структуре власти добиться в суде справедливости было большой проблемой.
— Какие у вас отношения с Богом? Вы верующий человек?
— Я считаю, что у человека, как и у государства, есть четыре важнейшие опоры. Это вера, надежда, любовь и их мать — мудрость. Вынимаете любую из этих опор — и вы ноль, будете разрушаться и раздваиваться. Я боюсь людей, у которых нет никакой веры. Но моя вера гораздо шире, чем просто религиозные представления. Я верю в Россию, в ее народ, верю в справедливость, верю, что мы все преодолеем. Верю в интуицию.
Я изучал все религиозные трактаты. Изучал Библию, и когда открыл проповедь Христа, а рядом положил "Моральный кодекс строителя коммунизма" СССР, то увидел, что в нем многое позаимствовано из Священного Писания. Я изучал Коран, когда мирил враждующие кланы в Чечне. Мне старик принес его и сказал: "Сынок, почитай, пока не прочитаешь — не поймешь". И я абсолютно с ним согласен. Я изучал и Тору, и индуизм. Есть такая священная книга Бхагавад-гита.
Я вдруг открыл для себя, что главный девиз отношений между людьми заложен во всех священных книгах. Он звучит так: "Возлюби ближнего своего как самого себя". Поэтому я придерживаюсь принципа: относись к людям лучше, чем они заслуживают. Это позволит более позитивно влиять, с одной стороны, а с другой — избежать ненужных конфликтов
Что касается программы и устава партии, то я настаивал, чтобы тезис об атеизме был из них исключен. У нас по этому поводу был большой спор. Не скажу, что сразу все удалось. Пришлось много раз выступать и убеждать, что надо гарантировать обществу свободу совести.
Это право каждого человека — верить. Правда, эти представления не надо тащить в партийную среду, у партии есть программа, есть устав. Но свободу совести надо гарантировать. У нас, кстати, в партии треть верующих. И они не бегают по другим партиям. Человек с верой стоит на земле более устойчиво.
— Для вас, как, скажем, верующего коммуниста, что важнее — храм или сквер?
— Я человек православной культуры.
В Библии говорится о том, что нужно уметь обуздать гордыню. И когда возникает такой спор, о котором вы спрашиваете, надо просто найти разумное решение. Оно всегда возможно. Не надо только сталкивать людей лбами: или то, или это
В таких проблемах я за поиск решения, его практически всегда можно найти, и оно будет приемлемо.
— А что бы выбрали вы, именно вы?
— Я бы выбрал и храм, и сквер. Решил бы эту задачу благородно и разумно. Я недавно слушал выступление одного высокопоставленного священнослужителя и был удивлен, как он небрежно охарактеризовал советскую эпоху. Когда говорят: "Вот это не то, это не так", я задаю встречный вопрос: "Вы гордитесь своей страной?" Они говорят: "Да". Когда мы были самые умные? Я отвечаю: в советскую эпоху, и все знали об этом. К нам приезжали американцы после запуска космических кораблей, они были шокированы. Я читал их доклад о космическом прорыве СССР, занимавший две тысячи страниц. В нем была глава "Что знает Иван, и чего не знает Джонни". Они пришли к выводу, что мы гораздо умнее, образованнее. Билла Гейтса главным богачом сделали 100 математиков, из них 50 русские. Когда мы были самые космические? В советскую эпоху. На мировой выставке достижений народного хозяйства в Брюсселе в 1958 году наша машина ГАЗ "Волга" получила гран-при как лучший легковой автомобиль. Наш спутник, который у Бога был в гостях, тоже признали техническим шедевром. Первый макет Обнинской АЭС служил не разрушениям, не тому, чтобы спалить Хиросиму и Нагасаки, а миру. Кто назвал в Европе в каждой столице улицу именем Сталинграда? Сами же европейцы назвали. За что? За нашу победу под Сталинградом.
Поэтому, когда начинают упрекать советскую власть, мне хочется сказать: "А вы что?" Когда они поднимают руку на Ленина, нужно понимать: они просто ничего из него не читали. Я им говорю: почитайте его первую работу "Развитие капитализма в России", и вы ахните. Он предсказал на 50 лет вперед историю развития человечества. А ему самому было всего 26 лет, когда он начал писать эту работу, и 29 — когда закончил ее.
Я сторонник честного взгляда на историю. Некоторым, кто на меня нападает при обсуждении этой темы, я говорю: "Давайте так: сколько в мире стран? Больше 200. Сколько стран имеют тысячелетнюю историю? На двух руках сосчитать. Сколько стран за последние 500 лет не теряли суверенитет? Всего две — Россия и Великобритания"
Но нам пришлось за свою правду, язык, историю, культуру, традиции, веру из 1000 лет 700 провести в боях и походах. Мы трижды Европу прикрывали от нашествий, спасали ее от гибели. И с технологической точки зрения мы были самыми передовыми в советскую эпоху.
— Какие у вас личные отношения с президентом Путиным?
— Нормальные, рабочие.
Он, кстати, всегда перезванивает, если я ему звоню.
Вот сейчас, к примеру, приезжал Си Цзиньпин, меня пригласили, других лидеров партий — нет. Мы встречались. Вся моя молодая команда прошла стажировку в Китае. Постигать и перенимать его блестящий опыт — это исключительно важно
Под первым посланием Путина я подписался. А потом, считаю, мы опять сползли в либеральную колею. Вот в Китае есть стратегия на десятилетия вперед. И нам нужна такая.
— Что вы думаете о Путине как о человеке?
— Он пришел после Ельцина. Сделал важные шаги по укреплению единства страны и ее суверенитета, по обеспечению безопасности. Но только спустя семь лет в Мюнхене сказал, что у нас есть собственная стратегия, национальные интересы, свой язык, культура, история. Правильно. Но надо это отстаивать и подкреплять развитием страны. У нас есть все для того, чтобы кризиса не было, все без исключения. У нас ресурсов больше, чем надо, денег завались. Но необходимо иметь четкую и ясную программу развития.
— Могли бы вы назвать три своих основных качества?
Я державник. Считаю, что самым гениальным нашим изобретением было сильное централизованное государство. Без него и нас бы не было
Я коллективист. На таких просторах не выжить без коллективных усилий. В Европе можно вдвоем с братом построить дом, а у нас в деревне, чтобы положить первый венец из бревен, надо минимум шесть-восемь работников. Мы коллективисты по природе, мы родились на этой открытой равнине и вынуждены ими быть.
А по природе я учитель и собиратель. Люблю учиться, собирать идеи, факты. Мне приятно, что я недавно выпустил сборник "На службе народу", два тома. Я помогал его готовить и ни одного абзаца не выбросил. Мне не стыдно за то, что я говорил 10 или 20 лет назад. Единственное — горько и обидно, что сбылось все негативное, о чем я предупреждал. По профессии я математик-философ. И понимаю, насколько важен глобальный анализ, умение видеть дальнюю перспективу.
Оценили 2 человека
2 кармы