Студенты геологического факультета Уральского индустриального института, 1944 год © Музейно-выставочный комплекс Уральского федерального университета
С 1941 по 1945 год "серый, холодный" Свердловск приютил студентов и преподавателей из университетов Москвы и Ленинграда. Они жили в неотапливаемых общежитиях, сидели в аудиториях в пальто, а в углах кабинетов намерзали ледяные глыбы. Но многие заканчивали все сессии в срок и на отлично, хотя из-за слабости иногда сдавали экзамены, не вставая с постели
16-летняя Люба приехала в Свердловск в 1941 году из Киева вместе с мамой. Думали, ненадолго — теплой одежды не взяли, зимовать никто не собирался.
— Это был еще только август — начало войны. Но город уже был такой серый, холодный, очень неуютный после солнечного Киева, — вспоминает Любовь Григорьевна Адамович.
Любовь Адамович © Виктория Ивонина/ТАСС
В Свердловске Люба решила стать журналистом. Столбик термометра в декабре 1941 года нередко опускался ниже отметки –30 °C. От холода в общежитиях перемерзали трубы.
— Мы жили в одной комнате с девочками из МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории, ныне факультет МГУ — прим. ТАСС). Очень трудно было. Занятия проводились в жутких аудиториях, разбросанных по всему городу. Помещения не отапливались, в чернильницах замерзали чернила. Чернильницы были еще такие — невыливайки, — рассказывает она.
Отсутствие теплой одежды и холод еще долго определяли быт студентов.
Лед и пламень в аудиториях
— Я вообще не представляю, как мы выжили. Страшная зима. Все были плохо одеты. Жили в полуподвальном помещении без отопления. За хлебом отправляли одну девочку из комнаты, которую одевали все вместе. Одна давала валенки, вторая — варежки, третья — шапку, четвертая — пальто. Мы отдавали ей свои карточки, и она уходила за хлебом. На студента тогда давали по 500 граммов в день, — вспоминает Любовь Адамович.
В архивных документах УрФУ хранится много воспоминаний студентов военных лет — об учебе, о преподавателях.
"Лев Григорьевич Бараг. Читал у нас древнерусскую литературу и литературу XVIII века, — вспоминает студентка филологического факультета Свердловского университета Зинаида Агеева. — Первыми сдавали экзамен по древнерусской литературе журналисты. Результат был ужасен: несколько "удовл.", остальные "неуды". И получил Бараг письмо: "О, окаянный Бараже! Зачем пришел ты из земли Минской в землю Свердловскую?... И погибоша мы, аки обры". Прочитав письмо, Бараг воскликнул: "Дайте мне автора. Я ей без экзамена поставлю "хорошо". Какое знание текстов!"
© Виктория Ивонина/ТАСС
Однажды, видимо из-за отсутствия обуви, преподаватель купил единственную доступную пару — босоножки на деревянной подошве. "Жил он в студенческом общежитии, рядом с нашей комнатой. И вот вечером, когда закрывались читальные залы, раздавался стук деревянных подметок. Мы хохотали. Это не была насмешка. Это не был смех сквозь слезы. Это был истерический смех. Смех жалости к себе и к Барагу. К счастью, начальство скоро нашло возможность обуть Барага в менее неприличную обувь. У меня тоже были босоножки на деревянном ходу. На улице, в университете они не были заметны. Когда же я переступала порог общежития, то босоножки снимала и шла босая", — рассказывает Зинаида Агеева.
Тягость учебных лет в войну вспоминает выпускница филологического отделения Свердловского университета Елена Шпаковская: "Хлеб нам давали по карточкам — 600 граммов в день. А если получишь с довесочком, идешь и жуешь его — счастье. Порой так голова кружится, что держишься за перила, чтобы не упасть. Я настолько ослабела, что зачет по русскому языку сдавала лежа. Ко мне в общежитие специально приходила преподавательница К.А. Немировская" — рассказывает она.
Студенческий городок в начале 1940-х гг © Музейно-выставочный комплекс Уральского федерального университета
Во время учебы некоторые студенты играли свадьбы — правда, невеселые, говорит Шпаковская. "Помню, девочка из нашей комнаты выходила замуж. Устроили прощальный ужин. Жениху на следующий день надо было уходить на фронт. Грустно было смотреть на эту красивую пару… "О, свадьбы в дни военные, обманчивый уют. Слова неоткровенные о том, что не убьют…" Но были и веселые моменты — молодость брала свое. Большим шутником, заводилой курса был Леня Коган. Я очень усердно училась тогда, и он шутил по этому поводу: "Лелька, ты такая трудолюбивая. Посади тебя под стул вниз головой, ты и там будешь книжку читать", — вспоминает она.
Выпускница химического факультете Нина Нелюбина-Торопова так описывает свои студенческие годы: "В зимнее время работали в лаборатории и слушали лекции в пальто, так как было холодно. Бумаги не было, лекции иногда писали на газетах между строчек. Ходили расчищать трамвайные линии от снега, разгружали дрова на дровяном складе в Свердловске и т.д."
Юрий Гаврилович Ярошенко поступил на металлургический факультет Уральского индустриального института (ныне УрФУ) в 1944 году.
Юрий Ярошенко © Виктория Ивонина/ТАСС
— В десять вечера на этаже появляются секретарь комсомола, секретарь партии, декан факультета. И говорят: "Ребята, собирайтесь, надо разгрузить эшелон", — вспоминает он. — Эшелон разгрузят, надо же доставить к котлам все это. Уже днем группе давали задание: "Вы дежурите. Должны доставить пять-десять вагонеток торфа". Никогда никто не опаздывал. Это была внеучебная обязанность — доставить топливо в котельную.
Энгельс против Рябошапки
В годы войны в Свердловск приехало много преподавателей из Ленинграда и Москвы. Учебная программа строилась спонтанно, рассказывает Любовь Адамович. Например, курс журналистов, который поступил в 1941 году, изучал литературу в обратной хронологии: сначала XIX век, потом XVIII и так до Средних веков — именно в таком порядке появлялись преподаватели. На жизни студентов в тыловом уральском городе сказалась эвакуация театров и творческих коллективов из столицы на Урал. Всю войну студенты журфака ходили на постановки Театра Красной Армии, писали рецензии. Залы филармонии, где звучала Седьмая симфония Шостаковича, были заполнены учащимися вузов.
Экзамен на факультете журналистики, 1944 год © Музейно-выставочный комплекс Уральского федерального университета
Вместе с вузами на Урал переезжали предприятия и госпитали. Так, группу студентов однажды отправили в Алапаевск — готовить площадку для эвакуирующегося из Ленинграда завода. "Часть студентов копала ямы и кормила слепней. Мы рубили лес, трассу 17 км, и кормили комаров. Очень хотелось посадить Гитлера голым на съедение комарам. Руководил нашей лесной бригадой Миша, оказавшийся на практике в Алапаевске студент третьего курса Ленинградского архитектурного института. В первый день на всю бригаду нам дали один топор и одну лопату. Этим единственным топором мы заставили Мишу срубить дерево. Дружно считали удары. На сотом ударе дерево упало. Не знаю, чья это была заслуга, но работу мы выполнили досрочно", — вспоминает студентка филологического факультета Свердловского университета Зинаида Агеева.
Студентов поселили в клубе (мальчики — на сцене, девочки — в зале) и в школе — девочки спали в классах, мальчики в коридорах. После переезда к ним пришли начальники, один из которых по фамилии Рябошапка заявил, что "жить в одном здании юношам и девушкам аморально", и предложил всем девушкам переселиться в клуб, юношам — в школу.
После этого на сцену начали выходить третьекурсники. Они пытались доказать, что Рябошапка не прав, цитируя при этом Энгельса. "Сначала я открыла рот, восхищаясь знаниями старшекурсников, но очень скоро поняла, что они разыгрывают начальство. Под конец это поняли все и начали дружно смеяться. Ничего не поняв, Рябошапка махнул рукой: "Селитесь хоть в одной комнате!" — рассказывает Агеева. В конце августа их отправили в деревню Лодка, там прекрасно кормили: мясо, мед, молоко, сплели лапти, заменившие калоши. "Колхозники работали наравне с нами, а не считали, сколько ведер мы ссыпали в общую кучу. Использовали наш труд разнообразно и рационально", — вспоминает Зинаида Агеева.
Строительство водопровода в студенческом городке, 1943 год © Музейно-выставочный комплекс Уральского федерального университета
Жили дружно. О воровстве в комнатах, где вмещалось по 20–30 человек, не было и речи, вспоминает выпускница химического факультета Нина Нелюбина-Торопова. Но бывало, что теряли хлебные карточки на десять дней. "В этом случае мы поступали так: четыре человека по 100 грамм каждый в один день, норма у студентов была 500 грамм хлеба на день, отдавали пострадавшему. На следующий день уже другие четыре человека, и так в течение десяти дней", — рассказывает она.
Воскресенье Христово
Замуж Любовь Адамович вышла в 1944 году, а уже в 1945-м родила дочку.
— Я была очень храбрая, мне было 20 лет. У меня был очень хороший муж, очень умный, очень серьезный, очень образованный, хотя он был инвалид и ходил на костылях. Мне было трудно, мне было очень трудно и ребенка растить было очень сложно. Я защищала диплом уже будучи мамой. Нечем было дочь кормить, это вообще трудно даже представить себе. Молока у меня не было. Мои друзья нашли женщину, которая кормила мою дочь своим молоком. Мои родители жили в Киеве. Когда дочери было десять месяцев, за ней приехала бабушка, и они ее там, в Киеве, немножко поддержали, — рассказывает она.
Муж Любови Григорьевны был секретарем парторганизации.
— Нас разбудили в День Победы в четыре часа утра. Надо было собирать митинг. Собрался полный зал университета, во дворе, на лестницах сидели. Преподаватели пришли, студенты со всего города, изо всех общежитий, — рассказывает она.
Главный учебный корпус Уральского индустриального института, 9 мая 1945 года © Музейно-выставочный комплекс Уральского федерального университета
Студенты-филологи вспоминают, что 9 Мая отмечали в "сумрачном актовом зале" на первом этаже учебного корпуса. "Запомнился Павел Александрович Шуйский — взошел на кафедру, стукнул посохом об пол: "А все-таки я дожил!" — и заплакал…" — вспоминает выпускница филологического отделения Уральского университета Лидия Слобожанинова.
Студентка филологического отделения Вера Петрова в тот день получила задание написать репортаж "На улицах Свердловска" для газеты "Красный боец". Надела все самое лучшее: мамино легкое синее пальто на атласной подкладке. "Незнакомых в этот день не было, казалось, все друг друга знают, обнимаются, целуются, ото всех несет водочкой. Я дошла трезвой до магазина "Рыба" на углу проспекта Ленина и К. Либкнехта. Тут я остановилась около большой толпы мужчин и женщин, были и нарядно блестевшие погонами военные. Стала расспрашивать, достала из кармана блокнот, чтобы записать имена, фамилии, где работают, где воевали", — вспоминает Петрова тот день.
— Да брось ты, девушка, эту писанину. В такой день! — сказали ей тогда.
— Я для газеты, это моя работа.
— Сегодня грех работать, сегодня как Воскресенье Христово.
— Гитлера добили, это же понять надо!
— Пойдем-ка, сестренка, выпьем!
Смотрите также:
"Погода замечательная — значит, будут бомбить". Дневник погибшего командира отделения
Оценили 8 человек
8 кармы