Гибель Пушкина – подлинно историческая трагедия

0 240

                                                     Художник Ю. В. Иванов

Причастность Геккерна – несмотря на всю его близость к чете Нессельроде – к «диплому» представляется весьма сомнительной. Гораздо более достоверна версия Г.В.Чичерина, хотя излагающее её письмо к П.Е.Щеголеву, (опубликованное в журнале «Нева». 1976. № 12), не нашло должного внимания пушкиноведов (по-видимому, в связи с господством чисто «семейного» толкования событий).

Необходимо иметь в виду, что Г.В.Чичерин, известный как нарком иностранных дел в 1918-1930 годах, во-первых, принадлежал к роду, давшему целый ряд видных дипломатов, хорошо осведомлённых о том, что делалось в Министерстве иностранных дел при Нессельроде, во-вторых, его дед и другие родственники лично знали Пушкина, а его тётя, А.Н.Чичерина, была женой сына Д.Л.Нарышкина, о котором и говорилось в «дипломе»... И Г.В.Чичерин, надо думать, опирался на богатые семейные предания. В письме Чичерина от 18 октября 1927 года как о само собой разумеющемся говорится о том, что инициатором «диплома» была графиня Нессельроде, но составил его по её указанию вовсе не Геккерн, а Ф.И.Брунов (или, иначе, Бруннов) – чиновник Министерства иностранных дел. Примечательно, что в 1823-1824 годах он служил вместе с Пушкиным в Одессе и вызвал негодование Поэта своим пресмыкательством перед вышестоящими. А в 1830-х годах Брунов стал «чиновником по особым поручениям» при Нессельроде и в 1840 году получил за свои заслуги – или услуги – престижный пост посла в Лондоне. Стоит сказать, что накануне роковой для России Крымской войны Брунов (как убедительно показано в знаменитом исследовании Е.В.Тарле «Крымская война») неоднократно отправлял в Петербург дезинформирующие донесения, внушавшие, что Великобритания отнюдь не намерена начать войну против России.

В своём неотправленном письме к графу Нессельроде от 21 ноября 1836 года Пушкин сказал о «дипломе» (он назван «анонимным письмом») следующее: «По виду бумаги, по слогу письма, по тому, как оно было составлено, я с первой же минуты понял, что оно исходит от иностранца, от человека высшего общества, от дипломата». Это характеристика барона Гсккерна, но она полностью применима к графу Брунову, который родился и до двадцати одного года жил в Германии.

Конечно, вопрос о роли Брунова нуждается в специальном исследовании, но, по меньшей мере, странно, что в течение долгого времени никто не занялся таким исследованием.

Предложенное выше истолкование событий 4 ноября 1836 года – 27 января 1837 года, разумеется, можно оспаривать. Но, как представляется, невозможно спорить с тем, что гибель поэта имела не только «семейную», но и непосредственно историческую подоплёку, хотя в большинстве новейших сочинений это, в сущности, игнорируется.

Из приведённых выше свидетельств В.А.Соллогуба, Е.Н.Вревской, самого Николая I, а также письма Пушкина к Канкрину, намёков в сочинениях П.А. Вяземского и т.д. с достаточной ясностью следует, что суть дела заключалась в коллизии Поэт – царь, исходным пунктом которой явился «диплом», к тому же упавший на почву пушкинских «подозрений».

Сам же «диплом» был составлен опять-таки не ради личных интересов кого-либо, а с целью рассорить Поэта с императором, ибо имели место обоснованные опасения, что Пушкин может обрести существеннейшее воздействие на его политику. Это, разумеется, отнюдь не означает, что в салоне Нессельроде была запланирована состоявшаяся 27 января дуэль; но именно «диплом» явился «пусковым механизмом тех мучительных переживаний и событий, которые, в конечном счёте, привели к этой дуэли.

Наконец, свидетельства императора Александра П, П.П.Вяземского и – впоследствии – опиравшегося на семейные предания Г.В.Чичерина, а также резкое письмо Пушкина к Нессельроде (совершенно безосновательно публикуемое как письмо к Бенкендорфу) недвусмысленно говорят о том, что «диплом» исходил из салона Нессельроде, а салон этот тогда – во второй половине 1830-х годов – был, по определению М.А.Корфа, «неоспоримо первый в С-Петербурге» и играл очень весомую политическую роль. И едва ли уместно видеть в фабрикации «диплома» сведение каких-либо личных счётов. Дело шло о борьбе на исторической сцене, и гибель Пушкина – подлинно историческая трагедия. Напомню его строки:

"На большой мне, знать, дороге

Умереть Господь судил".

Нельзя отрицать, что историческая трагедия имела вид семейной, и именно так воспринимало и продолжает воспринимать её преобладающее большинство людей. Но под треугольником Наталья Николаевна – Пушкин – Дантес (вкупе с его так называемым отцом») скрывается (если взять ту же геометрическую фигуру) совсем иной треугольник: Николай I – Пушкин – влиятельнейший политический салон Нессельроде (и, в конечном счёте, сам министр). И гибель Поэта в этой коллизии была в полном смысле слова исторической трагедией.

Из книги Вадима Кожинова «Великое творчество. Великая Победа»

Пётр Толстой: нам плевать на Макрона. Убьём…

Французы в шоке, таким жёстким журналисты его ещё не видели. Впрочем, им не привыкать, в том числе и к реакции своих зрителей. Из раза в раз приглашать в эфир ведущего канала BFMTV и бр...

Почему Собчак пропала с радаров
  • pretty
  • Вчера 08:29
  • В топе

КВАДРАТУРА   КРУГАЛистаю ленту новостей и думаю: «Чего-то не хватает, что-то в стране изменилось. А что?». И вдруг понял: нет Собчак. Пропала. Еще буквально пару месяцев назад ее фамилия обя...

Шчо вы к нам прысталы?!

- Какие мы вам братьтя, хто вам это сказал?! Мы сами по себе! А вы лизеты й лизэтэ. Вы понимаете, шо мы не хотымо з вамы жыты?! Мы хотим отдильно, без вас, сами по себе!- Понимаем. И по...