Полбуханки хлеба...

Сегодня не бомбили, и с ласкового неба

Вдруг музыкой упала тишина,

Да только не согреться, и нет ни крошки хлеба.

Блокада. Безконечная зима.

Карандаша огрызок я взял из под подушки,

Он, неприметный, в печке лишь чудом не сгорел,

И на листке последнем рисую я осьмушку...

Нет, полбуханки хлеба – уж очень есть хотел.

Хотя, наверно, мог бы и целую буханку

Нарисовать украдкой, но страх меня берет.

Куда мне, первоклашке, с гранатою под танки,

А значит – иждивенец я, а значит – лишний рот.

А хлеб-то получился почти как настоящий,

Я даже запах чую с морозом пополам.

Нет ничего вкуснее, и ничего нет слаще,

Чем он ржаной, промерзший кусок на двадцать грамм!

Но, что же я любуюсь один таким богатством?

С сестренкою и мамой разделим мы обед.

Я в валенках, шатаясь, иду к большой кровати

По голому бетону, где раньше был паркет.

А на кровати этой, под рваным одеялом,

Они спят крепко-крепко уже… четыре дня.

Я прислонился к спинке, и хлебную бумагу

Делю на маму с Катькой, а так же на меня.

Все поровну, все честно, я на кровать их доли,

Законные их доли тихонько положил…

Но мама ведь большая, и ей бы дать поболе,

А маленькая Катька совсем лишилась сил.

И, треть свою, помешкав, я снова разрываю

Напополам, хоть это мне душу бередит,

Потом к ним забираюсь, и долго засыпаю,

Боясь пошевелиться, и Катьку разбудить…

Сергей Сухонин

Но было и так:

Ты сдался русским

у Великих Лук,

Голодный, обмороженный

и длинный.

Я вижу дрожь твоих

поднятых рук,

Твою шинель,

испачканную глиной.

И ты, наверно, помнишь

до сих пор

Солдата со звездою

на ушанке,

Который вместо выстрела

в упор

Тебе подбросил хлеба

полбуханки.

Вот такие строки принёс с фронта поэт  Сергей Васильевич Смирнов.