Борис Юлин о военном строительстве

Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Борис Витальевич, доброе время года.

Борис Юлин. Аналогично.

Д.Ю. Обо что сегодня?

Борис Юлин. Сегодня хотелось поговорить о такой теме, как военное строительство.

Д.Ю. Про стройбат что ли?

Борис Юлин. Нет. Военное строительство, это немножко про другое. И тема эта всплывает по причине того, что у нас постоянно приходят радостные вести. Вот у нас, допустим, испытывается истребитель пятого поколения. “ПАК ФА“, он же Т-50. Потом он получает армейский индекс, СУ-57. То есть, успех явный. Правильно?

Д.Ю. Если следить за новостями, то, безусловно, да.

Борис Юлин. У нас показали на параде танк “Армата”. Тоже здорово. БМП “Курганец”, бронетранспортер “Бумеранг”.

Д.Ю. “Терминатор” еще.

Борис Юлин. “Терминатор”, он давно. ”Уралвагонзавод” давно с ним носится. Гаубица “Коалиция”. Раньше у нас, лет десять назад, очень много ходило разговоров, что будет строиться атомный эсминец “Лидер”. Что будут строиться авианосцы. Постоянно отслеживался проект “Ясень”, ударной подводной лодки типа “Северодвинск”. И проект “Борей”, атомные крейсера ракетные. То есть, постоянно идут эти новости. При этом я, в силу возраста, этих новостей помню немножко больше. Я помню танк “Черный орел”. Помню истребитель СУ-47, который завершился на демонстраторе технологий.

Д.Ю. Это же советские все разработки?

Борис Юлин. Нет, “Армата”, это уже не советская разработка. Это дальнейшее развитие “объекта 195“, который разрабатывался в 1990-е годы. В начале 2000-х он был закрыт Сердюковым. Когда сказали, что нам такой дорогой танк не нужен, будем у немцев “Леопард-2” покупать.

Д.Ю. Это разумно, да.

Борис Юлин. Потом снова этот проект реанимировали. На более современном уровне довели до конца в удешевленном варианте. Так получилась “Армата”.

Д.Ю. А чего “Леопарды” не стали покупать? Мне вот интересно, если завтра война, запчасти от “Леопардов” кто поставлять будет?

Борис Юлин. И вот здесь мы переходим к военному строительству. Дело в том, что в Советском Союзе была выработана концепция, военная доктрина, которая базировалась на нескольких китах. Это развитие тактики, стратегии... И одним из китов было понятие военного строительства. В которое включалась разработка методов комплектации вооруженных сил, организации вооруженных сил, обеспечение вооруженных сил. Обеспечение как в мирное время, так и в военное. Обеспечение вооружением. Все меры, которые принимает наше государство для создания соответствующей задачам армии. Это было концептуально оформлено. Но придумано было не в Советском Союзе. Это использовалось с древнейших времен. Использовалось, в том числе, и в нашем государстве. Довольно ярким примером военного строительства может служить деятельность такого императора, как Петр I. Который создавал русскую армию и флот. Вместо того, что было до этого. То есть, дворянская конница, стрельцы, отсталое вооружение и так далее. И здесь получается какой интересный момент. Создать вооруженные силы, не создав базы для обеспечения их оружием и так далее, невозможно. Можно создать наемные отряды, хорошо их вооружить. Деньги кончились, перекрыли поставки, все, вооруженные силы закончились. Потерпела армия поражение, пополнять нечем. Поэтому при Петре строились предприятия, отправлялись Демидовы на Урал, чтобы руды искать.

Д.Ю. Литейные заводы, пушки, ядра.

Борис Юлин. Запрещалась порубка лесов в тех местах, где их можно использовать для строительства кораблей. Десятки деревень отселялись от берегов рек. Чтобы лес там не портили. Создавались мануфактуры. Причем часто в принудительном порядке. Без всякой невидимой руки рынка. Отрабатывались технологии, закупалось оборудование, приглашались специалисты не просто, чтобы работать, а чтобы обучать наших специалистов. Чтобы были свои. В результате пары десятилетий такого упорного труда у Российской империи оказалась очень мощная армия. Вторая по силе в мире после Французской, на тот момент. И очень сильный флот. Пожалуй, на втором месте после английского, если по численности. А если по качеству, то на третьем после английского и французского. Это и есть военное строительство. То есть, введение рекрутской повинности, создание мануфактур по производству формы, постройка оружейных заводов, постройка пороховых заводов, проведение испытаний, введение стандартов. Введение системы калибров, чтобы пушки были не каждая со своими ядрами, а несколько калибров. Государство оказывается на подъеме, расширяет свои границы. Может защитить себя от внешней агрессии. Обеспечить рост территории, обеспечение безопасности, выход к морям и так далее.

Д.Ю. Вдруг они что-то не понимают, эти соседи. А если понимают, то неправильно. Можно разъяснить.

Борис Юлин. Это и есть военное строительство. Просто построив корабль или введя хорошую форму для солдата, вооружив его правильным ружьем со штыком... Когда возникла необходимость, русская армия на штыки перевооружилась, которые тогда только изобретены были во Франции. Перевооружились быстрее, чем шведы. Начинали с худшим вооружением, чем у шведов. К Полтавской битве у нас вооружение уже было лучше, чем у шведов. Качественно лучше. Не считая того, что у нас его было больше. Был задел, сделанный Петром, но который особо не развивался практически до Екатерины. Да, разрабатывались новые образцы оружия, но комплексное военное строительство не велось. Это привело к некоторому упадку вооруженных сил, к проблемам, которые возникали в войне с Пруссией. Так конечно победили, но сражались долго, к тому же в составе коалиции. Поэтому дальше пошло расширение военных заводов, строительство новых военных заводов. Опять же, расширение заводов на Урале.

Д.Ю. ”Уралвагонзавод” не тогда заложили?

Борис Юлин. Нет. Тогда и с вагонами было плохо. Но, допустим, когда возникла проблема вооружения Черноморского флота... То есть, мы вышли к берегу Черного моря, нужно строить флот. Выдержанного леса не хватало, но лес, который позволял строить корабли, которые не служат долго, он нашелся. Корабли нечем вооружать. Строятся новые заводы, которые выпускают якоря, гвозди, все, что нужно для кораблей. А пушки... Просто разоружали часть крепостей, крепостные пушки ставили на корабельные лафеты и ставили на корабли. Но при этом расширяли производство артиллерии, чтобы потом заменить на нормальные корабельные орудия. Но то, что была часть крепостей разоружена, чтобы вооружить корабли флота, это показатель. То есть, промышленной мощности для создания нового флота на тот момент не хватило. Дальше у нас известные моменты, как войны с Наполеоном. Когда приходится уже закупать оружие за рубежом. Для войны с Наполеоном 50 тысяч ружей было закуплено в Англии. То есть, большая часть оружия – своя. Большая часть пороха – своя. Но для войны с таким серьезным противником уже в принципе начинает не хватать.

Но если при Александре I это сказывалось мало, то дальше идет развитие оружия, появление парового флота, появление капсульных ружей, появление нарезных ружей. Мы вступаем в Крымскую войну совершенно... Вроде бы у нас считалось, что сильная армия, сильный флот. Империя считалась чуть ли не мощнейшей в мире. Гордились какие мы сильные и заявляли, что ни одна пушка в Европе не выстрелит без воли нашего императора. И вот мы оказываемся в войне против коалиции из Англии, Франции, Турции, Сардинии. При этом конфликт начался с Турции. И неожиданно оказывается, что мы технически отстаем от противника. То есть, у противника много пароходов, у нас их мало. Причем наши лучшие пароходы были построены у противника. У противника много нарезных ружей, у нас мало. Это начинает приводить к тому, что на поле боя наши войска, которые дисциплинированные, мужественные, начинают проигрывать полевые сражения противнику. Флот наш не может вступить в бой с флотом противника и затапливается у входа в Севастопольскую бухту. То есть, турок мы можем бить, но англичан и французов уже нет. Затем оказывается, что только оборона Севастополя съедает больше пороха, чем за это же время выпускает Российская империя. Постоянная нехватка пороха. У нас всегда меньше запас пороха, артиллерийских снарядов, то есть, ядер, картечи, бомб, чем у противника.

Д.Ю. Это притом, что противник воюет вдали от родины?

Борис Юлин. Да. Ему приходится поставлять все морем. Хотя у нас тоже получалось вдали. Моменты, связанные с развитием инфраструктуры. Это тоже относится к военному строительству. Нам пешком приходилось тащить все в Крым. А англичане и французы доставляли морем, это удобнее. При обороне Севастополя наши потеряли, по-моему, 102 тысячи человек, а англичане, французы, турки и сардинцы 78 тысяч человек.

Д.Ю. Это притом, что они атаковали?

Борис Юлин. Да, а мы оборонялись. У нас там были и наступательные операции. Но разница в потерях обеспечивалась в первую очередь чем? Они не экономили ни ружейные, ни артиллерийские выстрелы, а нам приходилось экономить. Соответственно, с их стороны прилетало больше ядер, больше бомб, больше картечи, больше пуль. С нашей стороны из-за этого гибло больше солдат и матросов. Это момент военного строительства. После Крымской войны у нас развертывается более серьезное производство. Строятся новые предприятия, делается новое оборудование. Милютинские реформы как раз при Александре II. Опять мы переходим к методам военного строительства. Меняется система комплектации армии. И следующую войну, Русско-Турецкую, мы выигрываем. Хотя видно, что на полную мощность империя воевать не может. Почему? Промышленных мощностей не хватает. Затем идет серьезная просадка при Николае II. Когда оказывается, что и перевооружение армии мы вынуждены проводить с помощью иностранцев. В Русско-Японскую войну... Вроде бы локальный конфликт, а он затребовал использования всех промышленных ресурсов Российской империи. То есть, стал возникать дефицит патронов, пороха, артиллерийских снарядов. Хотя это локальный конфликт, “висящий” на одной железнодорожной ветке.

Д.Ю. А если бы ее взорвали, эту железнодорожную ветку? Пару мостов взорвать и вообще бы ничего не привезли?

Борис Юлин. Там и так одно место было, где мостов не было. Через Байкал паромами возили поезда. Часть шло своим ходом. Вдоль железной дороги пешком. Здесь какой интересный момент? Приняли после этого довольно энергичные меры. Пытались развить военное производство, усовершенствовать его, но в Российской империи это оказалось технически невозможно. Не было доктрины, в которой присутствует концепция военного строительства, то есть, понимания того, что нужно в мирное время развивать производство настолько мощно, чтобы в военное время перекрыть все потребности. И оказалось, что это сделать не могут. В Первую мировую войну мы вынуждены были покупать стрелковое оружие, боеприпасы, пулеметы, гаубичную и тяжелую артиллерию, авиационные двигатели и самолеты. Мы получали много чего от союзников, залезали из-за этого в долги.

Д.Ю. Брали кредиты, выплачивали проценты. И привезли сначала в Архангельск. Потом повезли с Дальнего Востока. К войне были вообще не готовы.

Борис Юлин. Готовы, насколько могла быть готова империя. К войне готовились, готовились старательно. То есть, военные использовали все возможности, которые есть у империи. Но военные не могут изменить саму империю. У нас вооруженные силы по техническому оснащению очень сильно отставали и от немецких, и от французских, и от английских. Меньшая насыщенность артиллерией, пулеметами, артиллерией. Худшее снабжение боеприпасами. Только личного состава больше. То есть, как раз заваливание трупами.

Д.Ю. И одна винтовка на троих.

Борис Юлин. Это в 1915 году. Такой момент был, неприятный очень. В 1917 году тыловые части, которые были в Питере, в Москве, у них часто не было личного стрелкового оружия. Допустим, стоит артиллерийская бригада, там у солдат стрелкового оружия нет вообще. В Советском Союзе можно такое представить, что у солдата нет стрелкового оружия? И вот проходит революция. И там будет разработана концепция строительства Рабоче-крестьянской Красной армии. В доктрину советского государства было включено такое понятие, как военное строительство. И это учитывалось в пятилетних планах, в планах развития производства. Где мы будем выпускать, как мы будем обеспечивать это во время войны, какие предприятия будем мобилизовывать. В Российской империи была такая проблема. Когда было распоряжение ставки мобилизовать промышленность, как это сделано в Англии и Франции... На что наш Промышленный комитет при Думе объявил, что: “Мы бы с радостью, но нам мобилизовывать нечего”. Та промышленность, что есть, она и так с мирного времени осуществляет работу по военным заказам.

Д.Ю. А как же это безумное развитие в 1913 году?

Борис Юлин. Война проверила это развитие. В Советском Союзе это учитывали. В Великую Отечественную войну это серьезно сказалось. И тут мы возвращаемся к нашим дням.

Д.Ю. В Великую Отечественную войну мы победили. В том числе, благодаря наличию оружия в достаточном количестве. И керосин был, и люди были.

Борис Юлин. А в 1960-е, в 1970-е годы Советский Союз в гонке вооружений достиг паритета со всем блоком НАТО.

Д.Ю. Это не только с США.

Борис Юлин. Да. С ведущими промышленными державами.

Д.Ю. Если кто-то забыл, то блок НАТО создавался якобы для борьбы с коммунизмом. А когда коммунизма не стало, он почему-то не испарился, а до сих пор направлен на ту же самую цель.

Борис Юлин. И, кстати, стал он сейчас сильно больше, чем был во времена борьбы с коммунизмом. Потому, что часть стран Варшавского договора, или стран, которые ни в какие блоки не входили, они вошли в блок НАТО. Вот блок НАТО есть, есть Российская Федерация. Есть патриоты, которые хлопают в ладоши, когда у нас появляется сообщение о новых образцах вооружений. Многие из них не помнят, что сообщалось в 1990-е годы про новые образцы вооружений, какие строились планы. Не отслеживают как и что развивается. Говорят: “У нас построили такой-то корабль”. Неожиданно оказывается, вот у нас строятся подводные лодки атомные проекта “Ясень”, типа “Северодвинск”. Сколько построено подводных лодок типа “Северодвинск”? Они строятся с 1993 года. Одна.

Д.Ю. Много.

Борис Юлин. Должны были строить порядка 20 штук. Потом сократили до 8 штук. Подводные лодки проекта “Борей”. Подводные ядерные крейсера. Их построено 3 штуки. Полностью введено в состав флота.

Д.Ю. Я, по-моему, на одной был. Под названием “Орел”. Это она?

Борис Юлин. Нет, это более ранний проект, еще советский. Эти у нас по князьям называются.

Д.Ю. Дмитрий Донской. Которая самая большая в мире.

Борис Юлин. Самая большая в мире, это советская подводная лодка типа “Тайфун”. Они были выведены из состава флота потому, что ракеты для них делались на Украине. По мере необходимости замены ракет оказалось, что заменять их нечем. А содержать их очень дорого. Поэтому оставили одну подводную лодку, которая используется как корабль для отработки нового ракетного вооружения.

Д.Ю. А “Курск”, это кто был?

Борис Юлин. Это советский проект, более старый. Подводные лодки, вооруженные крылатыми ракетами, так называемые, “убийцы авианосцев”.

Д.Ю. Вот “Орел”, он такой же, как “Курск”. Я там был. Чудовищное сооружение.

Борис Юлин. “Тайфуны” были больше. Но это советские подводные лодки. Дело в том, что Советский Союз к моменту своего распада имел в составе флота 300 атомных подводных лодок. Не считая кораблей других классов.

Д.Ю. Сурово.

Борис Юлин. У нас строилось по 10-15 атомных подводных лодок в год.

Д.Ю. Я подозреваю, они были для чего-то нужны в таком количестве.

Борис Юлин. Они обеспечивали неотвратимость нашего удара по противнику. То есть, какой бы силы по нам ни попытались нанести удар, нам всегда есть чем ответить. Американцы не могли отслеживать все наши подводные лодки.

Д.Ю. А что же теперь?

Борис Юлин. Сейчас у нас подводных лодок атомных порядка полусотни. Из которых боеготовых десятка 2-3 будет. В основном это подводные лодки советских проектов еще.

Д.Ю. Этого достаточно?

Борис Юлин. У нас заявляют, что достаточно. Но мы больше не можем себе позволить. У нас нет соответствующей промышленно базы. У нас строятся подводные лодки, они строятся медленно, долго. У нас строятся фрегаты типа “Адмирал Горшков”. В Советском Союзе “Адмирал Горшков”, это был авианесущий крейсер. Сейчас это уже фрегаты. Корабли такого класса, которые сейчас называются “фрегаты”, в Советском Союзе были номерными.

Д.Ю. Самолетов у него нет что ли?

Борис Юлин. У “Горшкова”? Нет. Это небольшой корабль, меньше эсминца. Авианесущий крейсер был в Советском Союзе. У нас сейчас остался “Адмирал Кузнецов”, это такого же класса. Советский авианесущий крейсер у нас остался один. Советский тяжелый ракетный крейсер у нас остался один, “Петр Великий”. А в Советском Союзе это были серийные корабли. И за годы независимой Российской Федерации у нас не было построено ни одного капитального корабля уровня крейсера, эсминца, не говоря об авианосце, российского проекта, разработанного уже в России. Были моменты, связанные с достройкой некоторого количества кораблей, заложенных еще в Советском Союзе. Самый крупный корабль, который был разработан в Российской Федерации и достроен, это фрегат “Адмирал Горшков”. Но его тоже строили с 1990-х годов. Достроили один, должны были строить большую серию. Дальше идут корветы, это то, что у нас было в Советском Союзе “малые противолодочные корабли“.

Д.Ю. Это потому, что денег нет или потому, что производство уничтожили?

Борис Юлин. А вещи напрямую связанные. Чем больше в стране выпускается, производится всего, тем больше денег. Когда производство схлопывается, и денег становится меньше. То есть, это вещи связанные. То есть, если мы ничего не выпускаем, денег у нас много не может быть в принципе.

Д.Ю. Отскакивая в сторону. Ты сказал, что ракеты производили на Украине, а теперь не производят и такие подводные лодки не нужны. Я служил в военно-транспортной авиации. У нас были самолеты ИЛ-76, которые тогда строили в Ташкенте. И больше их в Ташкенте не строят. А их где-нибудь строят?

Борис Юлин. Ты слышал последнее сообщение о событиях в Сирии, печальное, когда наш самолет новый, радиоэлектронной борьбы, ИЛ-20 был сбит дружественным огнем сирийских ПВО?

Д.Ю. Я, кстати, сразу понял, что это сирийское ПВО его сбило.

Борис Юлин. Вопрос в том, что на самом деле у нас не было построено ни одного ИЛ-20 в стране. Это ИЛ-18, пассажирский самолет, производство которого закончилось в 1976 году. Брали старые самолеты, выгнать мышей, покрасить, заменить изношенное оборудование, поставить средства радиоэлектронной борьбы. И вот мы получаем самолет ИЛ-20.

Д.Ю. Я замечу, что это передний край, на котором действуют наши вооруженные силы. Я ничего не придумываю, я телевизор смотрю. В телевизоре говорят, что там обкатываются образцы новейшей военной техники. Видимо, это оно, да?

Борис Юлин. Если мы отскочим к Российской империи, то когда Российская империя стала переходить на новые технологии, например, с дымного пороха на бездымный, оказалось, что мы не имеем необходимого сырья для производства пироксилина. То есть, у нас нет банально хлопка.

Д.Ю. Пришлось захватить Среднюю Азию?

Борис Юлин. Нет, Средняя Азия была к этому времени уже захвачена. Пришлось начать разводить в ней хлопок. У англичан, в основном, использовался не пироксилин, а другие взрывчатые вещества, которые получались другим путем.

Д.Ю. Для меня в свое время было открытием, что среднеазиатский хлопок совсем не такой. В египетском сильно длиннее волокна. Майки чудесные в Египте продают. В Средней Азии он на технические нужды.

Борис Юлин. Так он и шел в основном на производство взрывчатых веществ и порохов, он для этого был. Чтобы не закупать это за рубежом. То есть, чтобы обеспечить экономическую независимость на случай войны. Чтобы даже у дружественной тогда Америки, у нас тогда дружественные отношения были, чтобы даже у нее не было необходимости закупать хлопок. Начали разводить в стране. То есть, когда мы обеспечиваем военное производство, нам нужно начинать не с производства танка, самолета, корабля, а нужно начинать с производства подшипника, с производства сырья для взрывчатых веществ.

Д.Ю. Я помню, ты рассказывал, что все подшипниковые заводы у нас уничтожены.

Борис Юлин. Не все. У нас сейчас потребность в подшипниках упала очень сильно по сравнению с Советским Союзом. Потребности нашей промышленности в шарикоподшипниках обеспечиваются нашим производством, по-моему, на 7 процентов.

Д.Ю. Не могу удержаться. Мы стоим на краю очередной войны, а у нас даже подшипников нет. Красота. Это невидимая рука рынка так распорядилась? По всей видимости.

Борис Юлин. Наверное. Для того, чтобы делать подшипники нужна сталь высококачественная. Для производства брони нужна сталь. И она должна выпускаться высококачественная. Должны делаться двигатели, должна делаться электроника.

Д.Ю. Я тебе больше скажу. У нас, например, есть известный стадион в городе Санкт-Петербурге. Который якобы в чудовищные деньги обошелся.

Борис Юлин. Это у которого бакланы крышу проклевали?

Д.Ю. Да. Когда рассказывают про строительство аэропорта где-то под Берлином, где уже втрое все превысили, это все нормально. А стадион в Питере, это безобразнейший случай. Вот, например, несущие конструкции там надо изготавливать из специальной стали, которой у нас, как ты понимаешь, нет. И возможности изготавливать подобные конструкции нет. Или кабели какие-нибудь энергонесущие тянуть в Крым, судов таких нет. Или мост строить, тоже ничего нет. Как там в известной книге: “Да что же это? Чего ни хватись, ничего нет”. Как это так интересно получается?

Борис Юлин. Самое печальное, что у нас уже нет. Потому, что это было. И этот развал приводит к тому, что радоваться успехам отечественного военпрома оказывается невозможно. У нас в 1994 году был принят на вооружение автомат Никонова, АН-94. Потому нас были приняты на вооружение в 2000 году автомат Калашникова, в 2012 году. Но войска у нас вооружены автоматом АК-74. У нас еще в Советском Союзе была разработана на замену БМП-2, которая тогда устарела, БМП-3. Потом БМП-4. Сейчас “Курганец”. Основная БМП в войсках у нас, это БМП-2.

Д.Ю. У нее, между прочим, есть ресурс, который имеет свойство заканчиваться.

Борис Юлин. У нас есть некоторое количество в войсках БМП-1. Основной танк у нас Т-72. Не модернизированный, модернизированных меньшая часть. Процент модернизированных танков у нас растет довольно быстро, но не столько за счет того, что массово проводится модернизация, сколько за счет того, что сокращается в целом количество танков.

Д.Ю. А что же ”Уралвагонзавод”? Ничего не выпускает?

Борис Юлин. Выпускает, но мало. В основном занимается модернизацией. У нас большая часть техники, которая выпускалась, шла в зарубежные страны. Спасибо им, что они покупали. Поэтому у нас военная промышленность сама не сдохла. Основным пользователем БМП-3 является не Российская Федерация, а ОАЭ. То есть, у них больше БМП-3, чем у нас. Зато благодаря им у нас они выпускались. То же касается танков Т-90. Большая часть шла за рубеж. У нас их мало. У нас новых танков Т-90, по-моему, меньше 10 процентов сейчас. Порядка 300 штук, что-то такое. Всех модификаций Т-90.

Д.Ю. Хочется задать вопрос. То, что все разломали, это с точки зрения либерализма и демократии, наверное, прекрасно. Но вот мы же, якобы, сейчас ощетинились, приходим в чувство. Неужели ничего не строится нового? Неужели не выпускается ничего нового?

Борис Юлин. Стоит завод. И он, допустим, на протяжении последних 20 лет выпускал технику либо в ничтожных количествах, 10-30 машин в год, либо занимался модернизацией старой техники. После парада, где показали “Армату”... “Армата” у нас должна была пойти в серию в 2016 году. Потом сказали, что пойдет позже, в 2018. Будет выпускаться 2300 штук. Потому количество резко сократили и объявили, что будет выпускаться в 2020 году. Сейчас сроки массового производства перенесены на 2023 год. А всего заказано всех машин на базе “Армата”, по-моему, 134 штуки. По открытым источникам.

Д.Ю. А потребность вооруженных сил Российской Федерации какова?

Борис Юлин. Примерно как озвучивалась цифра раньше, 2300 машин. При этом 2300 танков, а здесь машин всех типов.

Д.Ю. То, что на шасси стоит, да?

Борис Юлин. Да. Реально выпускать нужно во много раз больше. У нас разрабатывали истребитель “ПАК ФА”, долго с ним носились, гордились. Действительно, вроде бы неплохо. В принципе уже китайцы запустили истребитель пятого поколения в серию. А мы все как-то... Сейчас вот запускают небольшую серию. О чем начинают говорить? О том, что нужно разрабатывать истребитель шестого поколения, СУ-57 сейчас не очень актуален, у нас неплохо справляется и СУ-35.

Д.Ю. “Неплохо справляется”. Может, вообще ничего не разрабатывать?

Борис Юлин. Дело в том, что всегда можно найти оправдание. Но сам факт, что все вооружение, которое разрабатывается, оно поступает в небольших количествах. Российская Федерация сейчас, в соответствии с идеей военного строительства, она не способна перевооружиться на новые образцы вооружения даже по штатам мирного времени. Не военного, а мирного времени.

Д.Ю. А на что тогда уповают? На ядерное оружие?

Борис Юлин. В основном на него. Уповают на то, что сейчас изменяется характер войны. Рассуждения, что маленькие профессиональные армии, хорошо всем оснащенные, всем рулят, это очень старая теория. Каждый раз проверяется и каждый раз оказывается, что она не работает. Потому, что если одна сторона может выставить маленькую, хорошо оснащенную профессиональную армию, а противник выставит массовую хорошо оснащенную армию, маленькая армия сразу закончится. Страна должна иметь возможность свои войска обеспечивать современным оружием. Для этого должно работать производство. Не только в том плане, что есть сборочный завод, который собирает танки. А все субподрядчики, которые обеспечивают производство комплектующих для этого оружия.

Д.Ю. Я бы больше сказал. Если на заводе выпускается 20 танков, а за год, например, надо выпускать 320 танков, то там нет столько личного состава, специально обученного, подготовленного, имеющего профессиональные навыки.

Борис Юлин. И даже если обучить этот состав, закупить станки, все это поставить, то у нас нет подрядчиков, которые обеспечат все необходимое для постройки такого количества танков. Чтобы производить “Армату”, нужно заниматься модернизацией и обеспечением нескольких сотен предприятий.

Д.Ю. Говорят, что на одно рабочее место на заводе “Жигули” в Тольятти приходилось семь рабочих мест из обеспечения. То есть, этот собирает “Жигули” на заводе, а ремни для генераторов, тормозную систему делают подрядчики. И сократив одно рабочее место в Тольятти, вы сокращаете семь на периферии.

Борис Юлин. Это еще не затрагивает такого момента, как производство средств производства. То есть, тех, кто выпускает станки. Потому, что станки мы тоже выпускать уже практически не можем. У нас крайне маленькое производство станков. И мы вынуждены покупать станки за рубежом. И из-за того, что у нас нет возможности покупать станки сейчас в Европе из-за санкций, наша страна умудряется покупать станки с ЧПУ в Северной Корее.

Д.Ю. Может, это как Белоруссия устрицы продает?

Борис Юлин. Нет, они сами делают. Они как раз научились это делать. Кстати, Белоруссия нам поставляет танковые прицелы. Мы их не сами производим, мы их покупаем у белорусов. Ночные прицелы и тепловизоры мы покупали у французов. Французы нам теперь не продают. У нас возникла проблема с обеспечением этим оборудованием. У нас гордо объявили о том, что: “Мы провели полное импортозамещение”. Но при этом проговорились о том, что эти матрицы может делать множество стран Юго-Восточной Азии. Наш знаменитый компьютер “Эльбрус”. Долго хвалились, долго хвастались. Я настолько хотел поддержать отечественного производителя, что даже думал, что когда он выйдет в качестве персонального компьютера, куплю себе такой. Во-первых, он стоит как автомобиль. Он не имеет никакой серьезной поддержки. На нем стоит “хромая” операционная система. Но самое печальное не в этом. Самое печальное, что это был проект, предназначенный для вооруженных сил. Аппаратная защита от вредоносного кода. Вещь была в принципе достаточно секретная, закрытая. Она должна была выпускаться у нас в Зеленограде. Но эти процессоры, “Эльбрус”, выпускаются на Тайване. А Тайвань официальный военный союзник США.

Д.Ю. А почему не сразу в США?

Борис Юлин. Наверное, потому, что дороже. Да и если бы мы заказали американцам, они бы сделали на Тайване.

Д.Ю. Какой-то бред сумасшедшего. Это, во-первых, все украдут. Во-вторых, в готовое изделие внедрят все, что захотят.

Борис Юлин. Я не знаю, что конкретно сделают, но то, что американцы эту секретную технологию наверняка теперь уже хорошо знают, это очевидно. Они с Тайванем военные союзники.

Д.Ю. Я тебе про станки рассказывал? Что западные станки, которые привозят сюда...

Борис Юлин. Их нельзя передвинуть даже в цеху, они сразу отрубаются. Нужно, чтобы приезжала служба поддержки.

Д.Ю. При этом они непрерывно сообщают, что они делают и в каких количествах. И на таких должно работать наше военное производство?

Борис Юлин. А есть другие?

Д.Ю. Понятно, что нет. Кто не понял. Станок, завезенный в Российскую Федерацию, надо подключить к интернету. Этот станок, как обновление Windows, он немедленно выходит на связь с производителем. Производителю сообщает все, что он делает. Поставить его можно только вот сюда. Он привязан к этой точке.

Борис Юлин. Можно переставить. Можно вызвать представителей производителя и они переставят. Самим нельзя.

Д.Ю. Их, конечно, быстро научились отключать, но как-то это...

Борис Юлин. Получается, что все эти патриотические крики “сделано у нас”... Мне удивительно их слышать от людей, которые ближе к военным кругам, ближе к производству. Они продолжают этому радоваться, они гордятся тем, что у нас делается. Но нужно понимать, что пока у нас не будет промышленной мощи, у нас не будет военной мощи. Военное строительство, оно именно об этом. Что без производства средств производства остальной промышленности мощной не бывает. Она всегда будет отсталой и зависимой от других.

Д.Ю. Возвращаясь к началу. Если куплены танки “Леопард” и начался... Еще даже не начался военный конфликт, а уже введены санкции, то где запчасти от “Леопарда”? Чем вы их чинить собираетесь? Кто вообще придумал покупать подобную технику у потенциального противника?

Борис Юлин. Фразу про “Леопарды” произнес начальник генерального штаба Макаров.

Д.Ю. На таких стоит земля русская.

Борис Юлин. Да. Истинные патриоты. И когда я говорю “чему вы радуетесь?”, мне сообщают, что я плохой патриот, что я не люблю нашу страну, что я считаю, что все пропало. Но покажите мне образец вооружения, который массово поступил в войска за годы независимой Российской Федерации. Она независимой является уже 27 лет. За это время выросло целиком новое поколение. Это больше четверти века. У нас самая лучшая картина в РВСН. Там у нас “Ярсы” выпускаются, дальнейшее развитие “Тополей”. Опять же, гордятся, ракета “Сармат”. Она в серию должна будет пойти только в 2023 году. У нас, почему-то многое завязано на 2023 год. Я даже догадываюсь почему.

Д.Ю. Почему?

Борис Юлин. Потому, что это будет последний год правления Путина. За то, что не произойдет в 2023 году отвечать будет уже не он. А так у нас стрелковое вооружение, перевооружить армию не смогли. Танковое вооружение – не смогли. Вертолеты – не смогли. С самолетами то же самое. Наш знаменитый комплекс “Кинжал”, которым гордятся, он базируется на самолете МИГ-31, который последний был выпущен в 1994 году. Остались на складах эти истребители...

Д.Ю. А оно нормально функционирует? Самолеты, которые постоянно летают, они ломаются, портятся. Например, у них лопается обшивка, ее надо чинить.

Борис Юлин. Опять же, комплекс “Кинжал”, все здорово. Пока объявили о том, что сделано десять таких самолетов. Истребитель МИГ-31 с воздушным стартом ракеты “Искандер”.

Д.Ю. Это она проходит под кличкой “Кинжал”?

Борис Юлин. Да. Баллистическая ракета, это не гиперзвуковая ракета, как у нас любят рассказывать. Дело в том, что баллистические ракеты, они все гиперзвуковые, начиная с первой, которая была в мире, это ФАУ-2. К ним термин “гиперзвуковая” не используется. Выходит самолет, запускает эту баллистическую ракету. Благодаря тому, что имеет воздушный старт, она выходит за ограничение о сокращении стратегических вооружений. Мы, таким образом, обходим ограничения. То есть, в принципе вещь полезная. Но давно выпускающаяся ракета на истребителе, который давно уже не выпускается. При этом их будет сделано всего десять штук.

Д.Ю. Этого хватит, чтобы изничтожить американские авианосцы?

Борис Юлин. Я сильно сомневаюсь. Но это, опять же, вопрос военного строительства. Если мы вынуждены большую часть новой техники получать путем модернизации старой, это означает, что перевооружить на новое оружие мы свои вооруженные силы не можем. У нас представитель ”Вертолетов России” как-то хвастался в интервью, что мы выпускаем 16 боевых вертолетов в год, но при необходимости легко можем увеличить это число вдвое. 32 вертолета в год. Потребность вооруженных сил – две тысячи вертолетов.

Д.Ю. Круто. Количество личного состава, работающего на производстве, количество личного состава, обеспечивающего производство. Может про это Владимир Владимирович говорил, что надо организовать 25 миллионов рабочих мест.

Борис Юлин. Не знаю. Про это скорее Медведев говорил, когда рассказывал, что нужно проводить новую индустриализацию. Но пока что ничего для нее не делается. Наоборот. Закрываются имеющиеся предприятия. Сейчас банкротится ”Курганмашзавод”, на котором должны были выпускать БМП ”Курганец”.

Д.Ю. А может, нас спасет приватизация?

Борис Юлин. Российская империя уже проверяла. В 1916 году пришлось проводить национализацию промышленности. Потому, что...

Д.Ю. Потому, что алчные твари хотели нажиться на войне, да? А не родину спасать.

Борис Юлин. Они не просто хотели нажиться, они успешно наживались. Они взвинтили цены и срывали оборонный заказ пока эти цены им не заплатят.

Д.Ю. Это была невидимая рука рынка.

Борис Юлин. Да, именно она. Потому, что капитал частный, он о прибыли, а не о чем-то другом. Только о прибыли. На ”Уралвагонзаводе” сокращаются рабочие места. В прошлом году. В этом году там снижается зарплата рабочим.

Д.Ю. Это в ходе подготовки к выпуску 2000 танков?

Борис Юлин. Нет, 2000 уже не будет. Резко сократили планы. Заказ постоянно сжимается. Говорят, что будут разрабатывать что-то более крутое. Такими разговорами нас кормят 20 лет. Сначала рассказывали, насколько остро нам необходимы ”Мистрали”. И заказали эти ”Мистрали” во Франции. Кстати, забрав деньги из нашей судостроительной промышленности. Затем нас французы с ”Мистралями” кинули. ”Мистрали” нам не достались, сейчас они египетские. Возник вопрос: ”А что же мы можем сделать сами?” Мы же их брали ради технологий. Технологии мы получили. Но при этом у нас кораблей такого класса нет. Сейчас идет речь, что, может быть, будем заказывать корабли такого класса у китайцев. Сами не строим и не можем строить. У нас сейчас строятся большие десантные корабли. Должны были сделать то ли 6, то ли 8 штук. Потом сократили до двух. Один достроили. Который достроили, он строился 14 или 16 лет.

Д.Ю. Некоторым образом подводя итог. Для того, чтобы построить домик, сначала надо заложить фундамент.

Борис Юлин. Для начала нужно сделать кирпичный заводик.

Д.Ю. Это попутно. Вырыть котлован, залить фундамент. Для чего нужен экскаватор, цемент, арматура. Как только закончится фундамент, было бы неплохо кирпичный заводик запустить, который даст кирпич, из которого мы это сложим. Наверху положим стропила, которые где-то пилить, по всей видимости, надо. Хорошую крышу, возможно, железную, чтобы под дождем веселее было. Вставим окна, возможно, стеклопакеты, которые тоже где-то изготавливают. Проведем отопление. И прочее. Тогда получится домик. И даже если он отделан снаружи не очень красиво, но в нем можно жить, тепло, хорошо. Если же начать втыкать стеклопакеты, купленные за кордоном, прямо в грязь, и, сверху положить лист шифера... Не знаю, по-моему, немного желающих найдется.

Борис Юлин. В Африке живут же люди в домах из говна и палок.

Д.Ю. Конечно. Тут можно сказать, что у них духовность высокая. Поэтому они счастливы. Им не нужно материальное, они духовностью живут.

Борис Юлин. Что я хочу сказать нашим славным патриотам, которые радуются успехам нашего военно-промышленного комплекса? Военной мощи без промышленной не бывает. И радоваться нужно не когда разрабатывается какой-то новый образец вооружения. У меня есть хороший пример. У нас любят говорить, что винтовка Федорова, это была первая автоматическая винтовка. Не она была первой. Первой была винтовка Мондрагона, разработанная в Мексике. Но она никогда не стала основным оружием мексиканской армии. Она предназначалась для лучших стрелков во взводе. Не надо бурно радоваться новым образцам вооружения пока они не поступают в войска в товарных количествах. Когда они поступают в войска в товарных количествах, мы можем говорить о том, что наша армия перевооружается. Рабоче-крестьянская Красная армия, она, когда готовилась к Великой Отечественной войне, в срочном порядке разрабатывала новые самолеты, новые пушки, новые танки. И у нас новых танков, Т-34 и КВ, уже было в войсках больше полутора тысяч на момент нападения на Советский Союз Германии. А во время войны мы выпустили больше танков и самолетов, чем наш противник. Не смотря на то, что эвакуировали промышленность. Сейчас у нас проблемы эвакуации промышленности не стоит. Эвакуировать нечего. Выпустил концерн Калашникова новый автомат, давайте посмотрим. Вот он есть в войсках, мы порадуемся, что обороноспособность нашей родины возросла. Если мы увидим только на выставках, на вооружении отдельных небольших частей, обороноспособность нашей родины не выросла. Радоваться нечему.

Д.Ю. Печально. Ну, будем посмотреть. Сейчас же какие-то немыслимые триллионы обратно в страну вернулись. Всем указано вкладывать деньги в развитие нашей промышленности, в строительство дорог. Посмотрим. Спасибо, Борис Витальевич. А на сегодня все. До новых встреч.

Источник