А эта история произошла точно не со мной, а с моим коллегой военным врачом-микробиологом, которого нынче все иначе как Геннадием Викторовичем не величают. А был когда-то майор Геннадий Викторович лейтенантом Генкой, только что вышедшим из стен медвуза и волею всесильного распределения заброшенным в отдалённую часть нашей страны.
С профессией ему повезло. Генка очень любил две вещи. Микробиологию и быть подальше от родителей. Армия дала ему и то, и другое. И, сидя в пограничном лесу, с молодой женой, пилящей его по вечерам и воющей в окно со скуки, чувствовал Генка почти что счастье.
Часть считалась хорошей, служить было интересно и ненапряжно, поэтому бойцы в медпункт попадали редко. Чтобы не потерять квалификацию, похаживал Гена в лабораторию гражданской больницы, в километрах пяти от его части. Там, престарелые врачи, млея от внимания молодого специалиста, щедро делились с ним наработанным опытом.
Генка загордился, заматерел, слегка задрал нос. А в сентябре произошёл с ним казус.
Под занавес тёплых деньков начала осени, командование решило провести на отдалённом полигоне стрельбы. Собрали личный состав и на несколько дней вывезли их в лес. Отстрелялись, набегались, наорались – ну военные, они ж чисто дети.
Ели из полевой кухни, пили из местных водоисточников. И вот через неделю после проведённых стрельб в медпункт приползает первый боец. Позиция классическая – спина согнута, руки прижаты к животу, стон активный, громкий.
Жалуется на боли в животе «аж выворачивает», стул жидкий, сознание замутнено, поможет только срочная госпитализация. Солдату доктор поверил, потому что так хорошо играть даже в театральном не учат. Бойца положили в изолятор, анализы тут же отнесли Генке в лабораторию.
- Да сейчас определим мы эту кишечную инфекцию, - махнул рукой Генка. – Как два пальца.
И посеял анализы на чашки Петри.
Под утро – звонок.
- Коллега, вы бы поторопились с диагнозом, - тревожно сопит в трубку начмед. – У нас за ночь ещё трое поступило с теми же симптомами.
- Бактериология не терпит суеты, - пафосно ответил будущее светило микробиологии, но принялся одеваться, покидая в тёплой постели раздражённо ворчащую жену.
Приходит в лабораторию, открывает термостат. А на чашках, посеянных накануне – ничего особенного. Все в норме.
Генка своим глазам не поверил. Кинулся пересеивать анализы. Может дрогнула рука молодого микробиолога? Может ночью электричество пропало, и термостат отключился? Заодно и вновь поступивших посеял. И – к справочникам. Интернета тогда особо не было. Тем более в лесу.
К вечеру в медпункте уже пятеро бойцов лежало. У всех водянистая диарея, рвота, боли в животе. А кроме этого – больше никаких симптомов. Генка мечется между термостатом и микроскопом. Ничего. Обычная микрофлора. Никакой патологии.
Вечером в третий раз посеял Гена кал пациентов на чашки Петри. Смотрит на утро – да что за чудеса? Сплошная кишечная палочка, которая нормальной микрофлорой человека является. Как же так? Клиника есть, эпидемия в разгаре, а на чашках не растёт ничего. А с медпункта звонят – результат требуют. Подцепил Гена несколько белесоватых подозрительных колоний, на сахара поставил. Та же кишечная палочка, только в извращённой форме.
Что ж такое? Может вирус какой-то?
Опять полез Гена в учебники, склонил над рабочим столом свою умную голову, думать стал. Читал, читал – ничего у него не сходится. Что бы за гадость солдат не подкосила – должна была на среде обогащения она вырасти и расцвести. А тут – не растёт. Зашаталась его уверенность в себе. Собранный по кирпичику авторитет рассыпался на глазах. Принялся звонить Гена старшим коллегам из гражданской лаборатории. Те, наперебой ему советы дают, да только бесполезно всё.
Бился Гена ещё сутки. По уши в учебниках погряз. И где-то на самом краешке памяти закрутилось что-то подозрительно знакомое. Мол, и стул жидкий, и массовость заболевания, и бактерии в норме. Может не в том направлении ищет лейтенант медицинской службы? Может это и не микробы вовсе? Жена звонит – Гена ты где? А доктор из лаборатории не выходит. Думает. И в два часа ночи его осенило!
Больше от подозрений, чем от знаний и уверенности, покрасил Гена мазки из фекалий солдат сначала по Граму, потом по Цилю-Нильсену, а потом по Романовскому-Гимзе, высушил - и под микроскоп.
Смотрит - и видит что-то огромное и непонятное. Это как будто зашли вы в зоопарк и в вольере для кроликов слона увидели. Точно не бактерия, больше на дрожжи похоже. И здоровая, зараза. И круглая.
Метнулся Гена домой, где в самом углу книжной полки стоял нелюбимый и потому позабытый учебник по паразитологии. Разбуженная жена в угол кровати забилась. А Гена распахнул учебник и в разделе «Простейшие» обнаружил своего обидчика. И звали обидчика Криптоспоридия.
Заражение произошло всё-таки на полигоне. На краю этого полигона стоял колодец. Обычный такой колодец из потрескавшихся бетонных колец, едва поднимающихся над землёй. Вода в этом колодце не пропадала даже в самые жаркие дни засушливого лета. А уж осенью до бетонных колец можно было и не добраться. Ближайшее небольшое болотце разливалось в полноценное озеро. Воду для питья и для приготовления пищи солдаты брали оттуда. А криптоспоридии только этого и надо. Она через воду и передаётся. Для заболевания взрослого, здорового человека достаточно всего-ничего – полторы сотни ооцист.
На самом деле повезло Гене. Ооцисты криптоспоридий по Граму окрашиваются весьма слабо. Для них существует особая методика, на которую в лаборатории воинской части не было ни денег, ни желания. Но рассмотрел, определил, догадался. И уже наутро бежал в медпункт с торжествующим видом.
- Это криптоспоридии! – с ходу закричал он.
- Где? – устало спросил начмед, не спавший третьи сутки.
- У бойцов криптоспоридиоз! Я под микроскопом нашёл ооцисты.
- Ну, слава Богу, - вздохнул начмед. – С диагнозом определились. А то мы сегодня двоих уже выписываем. Выздоровели.
Микробиология не терпит суеты и спешки. И бывает, что диагноз подтверждается тогда, когда пациент уже выписан.
Кстати прапорщик, обеспечивающий водоснабжение на полигоне, потом оправдывался.
- Да как так-то? Мы лет двадцать из этого колодца пьём. Каждый раз, как на полигон выходим – я туда ведро хлорки – и всё отлично. Что ж на этот раз?
- А на этот раз мимо нашего колодца проходил какой-нибудь медведь с криптоспоридиями. Нагадил в лужу, а вода через щели в бетонных кольцах попала в колодец. А к хлорке криптоспоридии устойчивы.
- А как эту гадость лечить? – настороженно спросил прапорщик. – Мне по весне опять на стрельбы. Мало ли.
- Да никак, - ответил Гена. – У здорового человека оно само проходит. В период от нескольких дней до пары недель. Тут главное потери воды из организма восстанавливать. Криптоспоридия больше для детей, да для людей с иммунодефицитом опасна.
Закрыл Гена лабораторию, и пошёл в осенний лет букет собирать – с женой мириться.
Оценили 7 человек
6 кармы