Всеволод Чаплин — эпитафия русскому священику

Всеволод Чаплин далеко не всегда любил начальство, но всегда оставался верным России и добру, как он его понимал – и как его понимаем, кстати, и мы сами.

Спорная, но яркая личность – так лучше всего охарактеризовать покойного протоиерея Всеволода Чаплина. Он был ярким, но раздражающе спорным. Спорным – но безусловно ярким.

Отец Всеволод был за последнее десятилетие, наверное, самым цитируемым православным спикером. Самой интересной его особенностью было то, что далеко не всегда говоримое имоказывалось в русле современной церковной политики (не говоря уже о полном пренебрежении им обывательскими представлениями о «добреньком христианстве»), но при этом всегда находило референции в православной традиции. Он был несовременным православным, эдаким Аввакумом – неистовым и непреклонным сквернословом (да-да, почитайте автобиографическое житие протопопа, этот первый русский роман), алармистом и провокатором, ругателем лукавого мира и его ценностей.

Его цитировали охотно – как правило, чтобы опровергнуть. Чаплин не был тем «аналитиком», которого бы слушали ради прогнозов и теорий – он был «анфан террибль», последовательно создавший себе такой имидж, который позволял ему говорить правду, скрываясь за маской тролля.

«Должны же быть какие-то границы, приличия, края!» — вот что хотелось воскликнуть всем, и даже тем, кто был в душе согласен с отцом Всеволодом. Но Чаплин никаких границ и приличий не признавал.

Он прямо говорил, что среди интеллигенции распространён грех русофобии. Вот кто бы это сказал, если все заискивают перед этой самозванной кликой?

Он прямо говорил, что военная операция России в Сирии – это священная борьба против терроризма. Его пытались поправлять, указывая, что в христианстве нет такого понятия, но разве ПО СУТИ он не был прав? Разве уничтожение агрессивных нелюдей не есть священный долг и такая борьба не свята?

Он прямо говорил, что Россия окончит период мировой гегемонии США. Тем самым «подставляя» РПЦ как наднациональную и формально аполитичную структуру, но у кого повернётся язык обвинить его во лжи или неискренности?

Он прямо говорил, что женщина порой может спровоцировать своим видом или поведением мужчину на сексуальные домогательства. Стоить ли объяснять, какой дикий хищный вой у феминистического бомонда вызывали эти слова, потому что «правда глаза колет»?

Он прямо и бесстрашно говорил, что эмигрантов-русофобов, бежавших за рубеж, надо там находить и уничтожать. Без комментариев.

Конечно, многие высказывания Чаплина были смелы уже совершенно безумной смелостью, потому что ладно там эмигранты, но вот Моцарт, Шнур, непротивление злу насилием? А Чаплин называл Моцарта попсовым и переоценённым автором (что характерно, за 25 лет до него это делал выдающий композитор современности Сергей Курёхин), всенародного любимца Шнурова заранее отправлял в ад, а относительно борьбы большевиков с церковью считал, что тогда православным надо было создавать партизанские отряды и бить «красную сволочь». Тут с ним можно не соглашаться, разумеется, но назовите сейчас человека, который бы отважился на такой уровень бескомпромиссной откровенности?

В какой-то момент все края и берега остаточной политкорректности были потеряны, и Чаплин лишился своей позиции спикера Московской патриархии. Но это отнюдь не заткнуло ему рот. «Неистовый Аввакум» продолжил говорить и писать. Правда, его теперь уже слышало гораздо меньше людей, но то, что он, даже существенно потеряв в численности аудитории, не прекратил своей деятельности, как раз и даёт ещё один довод в пользу искренности его мотивов.

За полгода до смерти Чаплин выпустил книгу «Накануне Армагеддона», в которой рисовал картины апокалиптического будущего. Видимо, именно в этом и кроется разгадка его характера: он – как и Аввакум – считал, что наступают «последние времена», что разрушение семьи, предельный гендерный разврат, слом вековых устоев общественной морали, предельный цинизм общества потребления – всё это преамбула к скорому приходу антихриста, и что тут уж не до вежливости, не до округлых фраз, которые не должны никого случайно задеть. Был ли он прав – сказать сложно, но НЕ ПРАВ он почти наверняка не был, и тут дело в не софистике, а кое в чём более серьёзном, если понимаете, о чём я…

Чаплин далеко не всегда любил начальство, но всегда оставался верным России и добру, как он его понимал – и как его понимаем, кстати, и мы сами.

Григорий Игнатов

источник

Истра. Ново-Иерусалимский монастырь.

Церковь Веры, Надежды, Любови и матери их Софии в городе Киров.

Спасо-Яковлевский монастырь в Ростове Великом.