Крымская Таврида (из книги Последний конокрад) - Сергей Александрович Бабичев

Сегодня Россия празднует седьмую годовщину возвращения Крыма в Россию. По многочисленным просьбам моих бывших воспитанников я публикую отдельные главы из книги "ПОСЛЕДНИЙ КОНОКРАД"

Лошадиная жизнь

Кротости меня учила лошадь,
Старая, худая, с сединой.
Рвал кнутом ей спину, конюх Лёша,
Когда пьяного везла его домой.

Впроголодь держал, ругался матом,
В лютый холод не давал овса.
А она весной, цветущим мартом,
Огород пахала в полчаса.

Ни улыбки на губах, ни злобы,
А глаза бездонны, как родник.
Шкура в шрамах, негде ставить пробы,
Словно снег просоленный потник.

В летний зной от гнуса не стонала,
Когда оводы сжирали брюхо в кровь.
Зимний холод, молча, принимала,
И тащила сани – вновь и вновь.

Никогда, как кошка не ласкалась,
Не трясла хвостом своим, как, пёс.
А на морде лошадиной жалость,
Я не видел! Только капли слёз…

В жизни не встречал людей упорней,
Чем хромая лошадь в седине.
Все герои мира смехотворней,
Лошадиной жизни на земле.

Крымская Таврида

(из книги Последний конокрад)

...После госпиталя, я был направлен в самую северную часть Крыма, в степные земли Тавриды, испокон веков славившиеся кочевниками и табунами необъезженных лошадей. Помимо основной службы я занялся воспитанием, так называемых "трудных подростков".

Почти на самом “Турецком валу”, расположилось село Перекоп, собственность совхоза Таврический. Огромный животноводческий комплекс, пахотные земли и 86, практически оставленных без присмотра лошадей. Один конюх и тот вечно пьяный. Районная газета «Фрунзевец», с пристрастиями писала под рубрикой – на темы морали:

«Всадники без головы», «Ночные призраки» и многие другие статьи о малолетних конокрадах.

«…Представьте себе такую картину: ночной порой по древней земле Таврии мчатся всадники. Лица скрыты устрашающе темными масками, а воздух рассекает свист арапника… Несчастье тому, кто встретится у них на пути…

Что это? Кадр из исторического фильма? К сожалению, нет. Время действия восьмидесятые годы прошлого века, а место действия – поселок Армянск. Всадники подростки, скрывают под масками свои лица, чтобы не опознали, и напугать зазевавшихся прохожих.

Лошади у «Безголовых» не простые. Они обучены бить копытами не только задними, но поднятые на дыбы, бьют передними. Это специальная тренировка была на вооружении у конницы Чингисхана. Но конокрады Тавриды превзошли в своих тренировках даже великого татаро монгола. Они научили своих лошадей заходить в подъезды многоэтажных домов на любой этаж и мордой нажимать звонок. Так подростки забирали на прогулку своих подружек.

Не один милиционер не мог подойти к такой лошадке и снять с нее нарушителя. Преследовать на милицейских уазиках совершенно бессмысленно, так как всадник спокойно скакал напрямую через газоны и по пешеходным дорожкам. При этом мог выхватить из рук прохожего сумку, при помощи крючка сделанного на конце арапника.

…Не год и не два оглашает ночной Армянск стук копыт. Выстроена целая мафиозная структура малолеток начинающих свой жизненный путь с угона лошадей и грабежей на дорогах. 100 подростков состоят на учете в милиции отдельным списком - как конокрады. Многие из них прошли через приемники распределители и колонии для малолетних преступников.

Заседают комиссии, по делам несовершеннолетних, составляются отчеты. Инспектора по делам несовершеннолетних устраивают ночные засады возле загонов, где формально содержатся лошади. За рабочую неделю составляют по 60 протоколов и исправно получают премиальные. Подростки предупреждены, родители оштрафованы. Всем погрозили пальцем, все запрещено, а «воз и ныне там»!

Всем становится еще хуже, а особенно беззащитным и безмолвным лошадям и несовершеннолетним несмышленым детям.

Озлобленные запретами, облавами и штрафами, многие семьи и так живут от получки до аванса. Подростки ломают ветхий забор и выпускают почти сотню лошадей на волю. Своих, прикормленных и обученных лошадок, угоняют и прячут в лесопосадках. Взрослые в отчаянных конвульсиях собирают расширенное заседание комиссии по делам несовершеннолетних. Целый рабочий день воспитывают 12-15 летних “недоумков”, внушая им, что такое хорошо и что такое плохо. От родителей требуют домашнего ареста и воспитательных бесед со своими чадами. Лошади стоят на привязи, под палящим Крымским солнцем без воды и пищи. Лишь на вторые сутки, когда родители уходят на работу и, отоспавшись до обеда, подростки вспоминают о привязанных лошадях. Пока добираются до своих схронов, проходит еще полдня. Несколько лошадей погибает от жажды. Понимая, что как прежде, беспрепятственно прийти на баз и взять своего “любимца” невозможно, так как там засада, некоторые малолетние садисты решаются на умышленное уничтожение своих питомцев. Детский максимализм и логика проста: «Свою лошадь я обучал и воспитывал не для того, чтобы конюх ее в телегу запрягал, а пьяный рабочий измывался да кнутом подгонял. Не бывать этому».

Малолетние негодяи загоняют лошадей и оставляют в лесопосадках, под палящим солнцем, на привязи без воды, ни в чём не повинных животных которые погибают.

Учителя школ организовывают своих учеников в поисковые отряды, которые занимаются поиском таких лошадей и отпускают их.

Как известно лошадь всегда возвращается домой, если ее не держать на привязи. И они возвращались:

Со сломанными ногами, с запаленными легкими, с выбитыми зубами. Один жеребец пришел, еле волоча ноги с огромной раной на груди, разрубленной топором. Рана была воспаленной и из нее сыпались белые черви. На правом боку у вернувшейся кобылы была срезана шкура около 60см. в длину и 30см. в ширину. Срезанный клок шкуры болтался, доставляя, лошади дополнительные страдания, рана кишела червями.

Чиновники исправно получают зарплаты и премии, пишут отчеты, грозят пальцем и штрафуют родителей. Все идет своим чередом из года в год.

Бывшие малолетки становятся закоренелыми взрослыми хитрыми и изворотливыми преступниками. Они угоняют из конноспортивных школ настоящих дорогостоящих скакунов, стоимость которых была выше стоимости трёх престижных автомобилей. Жеребцов скрещивают со своими кобылами и отпускают. Уголовные дела составить невозможно, так как нет состава преступления, ведь жеребец приходит в свою конюшню.

В ряды конокрадов втягивают новых подростков и устраивают нелегальные скачки в степи. Где калечатся и лошади и дети.

Почти ни у кого нет сёдел...

Кому это выгодно?

Никто не пытался задать этот вопрос. Потому как каждый имел свой интерес. Видимость мышиной возни инспекций и комиссий была поставлена на высшем уровне. Комсомол постоянно высылал в вышестоящие инстанции проекты ипподромов и конкурных полей, получая на это денежные вливания. Хозяйственники на конокрадов списывали все свои грехи. Это и падеж скота, и потрава посевов, и хищение телят и т.д. и т.п. и пр.

В селе Перекоп под Трудовую конноспортивную школу распорядились отдать заброшенное, полуразрушенное здание, без окон и дверей. Все помещения были завалены метровым слоем конского навоза и мусора. Под навесом стояла металлическая поилка, в которую постоянно бежала вода, так как кран был сломан. Ручей из поилки растекался по всему загону, примыкавшему к зданию. Лошади стояли по колено в грязи. Металлическая кормушка была чисто вылизана...

Забор, отгораживающий лошадей, держался кое-как на проволочках. От неправильного питания, от отравления некачественной пищей, у многих лошадей вместо копыт росли ласты. Зрелище было удручающим.

Как войти в доверие?
Первая голова дракона – неверие!

Прошёл месяц. Я понимал, что заломить руку белобрысому подростку, большого ума не нужно. Оборудовать себе кабинет, в который приучить входить со стуком, установить в нём стол со скамейками и проводить утренние планёрки со звеньевыми, тоже не красит меня в глазах подростков. Работать они не приучены и всё выполняют спустя рукава. А по ночам вновь и вновь в Армянске появляются «безголовые всадники». Лошади возвращались на утро в мыле и нередко с перебитыми ногами.

Первый испуг у местного начальства – жуликов, руководивших "мафией" малолетних конокрадов прошёл, всем стало понятно, что я один, не считая районной газеты «Фрунзевец», которая взялась освещать каждый шаг новой общественно полезной подростковой организации, что по большому счёту, особо никому нет дела до моих начинаний. На конокрадов вновь стали списывать и потравы посевов и воровство телят, и грабежи на ночных улицах, и разбойные нападения на квартиры.На меня стали давить с разных сторон, дело, постепенно, как говорится, спускалось на тормозах. Как это бывало уже ни раз.

В работу был включён Вася Газудо, первый секретарь райкома комсомола. Вызвав меня к себе в райком, Вася, холенный, с иголочки одетый, в цветном модном галстуке, сидя за массивным столом в мягком кресле, оттопырив нижнюю губу и напустив на себя важности, заявил,

– Как же так, без ведома ВЛКСМ, ты вмешиваешься в воспитание подрастающего поколения нашего района? Кто ты вообще такой? Что ты себе позволяешь? Какое ты имеешь право заставлять детей работать в конюшне?

Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Будто бы он готовился к нашей встрече неделю. Васе от силы было лет двадцать пять, но он видимо уже возомнил из себя «небожителя» - должность обязывала. Мне не раз приходилось общаться с подобными типами, и я знал, что их напыщенность улетучивается при первой опасности угрожающей их сладкой жизни.

Уперевшись руками в стол я резко крикнул

– Встать! Когда разговариваешь со старшим по званию и возрасту. Кто вам позволил обращаться ко мне на ты? Кто вас учил этим буржуазным замашкам? Может вам надоел этот кабинет? Может, вы желаете на завод, в горячий цех?

Вася от неожиданности вскочил с кресла и, заикаясь, промямлил:

– Да я сейчас дежурного милиционера позову. Вы не забывайтесь, что находитесь в моём кабинете.

– Милиция уже здесь, – сказал я, достал, как Остап Бендер зеркальце в красной книжице, похожее на удостоверение и, сунув Васе под нос, быстро спрятал его, – а лучше сразу вызывай начальника милиции! Мой дядя любит вот таких, как ты напудренных в одну камеру с уголовниками закрывать на ночь. Звони! Я подвинул к Васе красный телефон с вертушкой.

– Совсем от рук отбилась молодёжь, – сказал я и отвернулся, сдерживая смех.

– Не волнуйтесь вы так. Присаживайтесь. Меня просто попросили пригласить вас в кабинет и в доходчивой форме провести беседу. Зачем поднимать шум, – прошамкал Вася и, выдвинув из-под стола стул, услужливо подвинул его ко мне, сдерживая дрожь в руках, – может, кофе желаете, – добавил он.

– Кофе это хорошо, но в другой раз. А сейчас скажи-ка мне Василий, кто тебя просил со мной побеседовать? Только давай договоримся, все наши разговоры останутся между нами. Мы ведь одно дело делаем. А то ведь сам понимаешь информация под грифом «Совершенно секретно».

– Я всё понимаю! Я могила! А просили меня несколько человек, это главный зоотехник совхоза, толстый капитан, инспектор по делам несовершеннолетних и главный экономист совхоза, жена директора, – с радостью и наслаждением, как «мальчиш-плохиш» Вася сдал мне своих подельников.

– Молодец Василий, отмечу в рапорте твою преданность делу партии, – сказал я, пожал идиоту руку и вышел из кабинета. Сев за руль мотоцикла, набрав скорость, я не мог сдержаться от смеха.

Толстый инспектор по делам несовершеннолетних, в открытую нагло смеялся надо мной, дыша перегаром.

– Ну что тренер не сработали твои дешёвые трюки с заламыванием рук и красивыми байками о конноспортивной школе? Я так думаю, что тебе недолго осталось. Этим малолеткам ты уже начинаешь надоедать со своими выдумками. Они воспитаны на воровских понятиях, а ты их навоз выгребать заставляешь. А это по понятиям – «западло»… Скоро они тебе всей толпой тёмную устроят, а если и дальше будешь путаться у них под ногами, то тогда точно шашлык сделают и на побережье отдыхающим скормят.

Так что мой тебе совет, беги пока не поздно и оставь конокрадов в покое. Предоставь нам профессионалам заниматься этой бандой.

...Я уже начал терять уверенность в своих силах и не знал, что можно ещё предпринять. Ведь если "конокрады" не поверят мне и не начнут подчиняться, значит, месяц прожит напрасно и моя затея с созданием конноспортивной школы провалилась.

...И вот однажды…

Воскрешение из мёртвых

День был пасмурный. С утра шел дождь. Под навесом сидело около пятнадцати подростков. Вдруг между проводами высоковольтной линии сверкнула молния, на землю что-то упало. Самый шустрый из ребят, выскочил под дождь, поднял за крыло дрозда.

– Готов. Зажарилась птичка, ну кто жрать хочет, айда сюда, – закричал он издали, и отбросил птицу в сторону. Закрыв голову руками, шустрый, пыхтя и отряхиваясь от дождя, вернулся под навес. Прошло около пяти минут.

– Вы знаете, эту птицу можно оживить. Принесите ее сюда, – сказал я.

Ребята рассмеялись, но шустрый сбегал и принес птицу. Я предложил всем убедиться, что она мертва. Затем положил перед собой, подержав над ней свои руки начал, проводить реанимацию.

Птица лежала у меня на левой руке, указательным и средним пальцами правой руки я резко и ритмично, но не очень сильно надавливал на грудь птице, бормоча при этом молитву и какие-то несвязанные между собой слова. Через каждые восемь – десять надавливаний, я резко дул в клюв птице и встряхивал её…

Все ребята, стоявшие вокруг, вначале хихикали, но неожиданно крылья птицы вздрогнули, начали подрагивать лапки, она начала издавать какие-то звуки. Я продолжил манипуляции. У птицы открылись глаза, затем она перевернулась и села мне на руку, плотно обхватив когтистыми лапками мой палец. Все смотрели, затаив дыхание. Никто уже не смеялся. В глазах подростков я увидел одновременно изумление и испуг. Я подбросил птицу и она, отлетев от нас несколько метров, упала на землю.

– Я не пойду за ней, я боюсь, – прошептал шустрый и спрятался за старших, которые стояли, молча затаив дыхание.

Я вышел на дождь и, подняв птицу, принёс её под навес, стал объяснять.

– Эта птица живет за счёт нашей с вами энергии, поэтому не в силах далеко отлететь от нас. У неё электрическим током поражена часть мозга. Если у кого-то из вас есть в кармане лезвие для бритья или хороший нож, то я могу вскрыть ей череп и поправить пораженный мозг, после этого птица снова сможет жить и летать, как прежде.

Лезвия, конечно же, ни у кого не нашлось. Я представил, что творится у каждого мальчишки в голове.

– Если я сейчас достану свою бритву, и он начнёт вскрывать череп этой несчастной птичке, то меня может стошнить или я просто испугаюсь, а позориться перед пацанами, как то не хочется, – я был уверен, что так думает каждый мальчишка, стоящий передо мной.

– Раз уж вы не желаете участвовать в нейрохирургической операции, то я думаю, среди вас найдётся смельчак, который посадит эту птицу себе за пазуху и отдаст ей часть своего сердечного тепла?

Ребята с вытаращенными глазами и раскрытыми ртами, как заворожённые не моргая, смотрели на меня.

– Если смельчаков нет, то птица обречена на погибель, – сказал я и подбросил её над головой. Сделав небольшой круг, она врезалась в землю и беспомощно стала бить крыльями.

Вперёд вышел белобрысый, тот самый, с нахальной ухмылкой, с которым я познакомился на первом собрании.

– Я могу взять птицу за пазуху – крикнул он, выбежал на дождь, аккуратно сложил мокрые крылья бьющейся птицы, спрятал её под рубашку.

Что бы хоть как то разрядить обстановку, я начал шутить.

– Нет, дружок, тебе нельзя доверять птицу, так что передай её лучше шустрику, – нараспев сказал я.

– Это почему нельзя? Чем этот ваш шустрик лучше меня? К тому же он трус, – возмутился белобрысый.

– Сам посуди. Шустрик хоть и трусоват, но у него сердце доброе, а у тебя ведь одни «понты». Представляешь, в кого может превратиться несчастная птаха, если получит заряд твоей энергии и как она начнёт гнуть пальцы – когти перед своими сородичами. Да что там перед сородичами, перед орлами, а они, насколько мне известно, воспитывать не любят, сразу сожрут.

Ребята дружно смеялись и друг перед другом показывали разные жесты на пальцах.

– Чего ржёте, придурки. Мне действительно хочется, что бы птица улетела, а не мучилась тут с вами недоумками. Вам бы только зубы скалить, – возмутился белобрысый.

– Ладно, не обижайся, шутки в сторону. Я рад, за тебя. Рад, что у тебя есть чувство сострадания, ты не такой злой и дерзкий, каким хочешь казаться. Сегодня мы познакомились с вами чуть поближе, я остался доволен этим знакомством. Вы своими глазами увидели, что боевые искусства, это не только рукопашный бой или уличная драка, но и работа с внутренней энергией, концентрация которой может даже воскресить, казалось бы, безнадёжно погибший организм.

Беседа затянулась. У ребят возникали всё новые и новые вопросы, на самые разнообразные темы. Казалось, что никто из взрослых ни разу не попытался поговорить с этими маленькими ершистыми, а порой невыносимо дерзкими человечками. Явно сказывался дефицит внимания к ним со стороны старшего поколения. В завершение беседы я заметил,

– Надеюсь, что всем стало понятно, я не шучу и по любому смогу достичь своей цели в создании конноспортивной школы. Мне совершенно не важно, будите здесь вы или другие ребята придут на ваше место.
Запомните одно, кто будет мешать мне, кулаком по краю стола стукну и по горло в землю уйдёт. Так, что давайте жить дружно и помогать друг другу. Я буду учить вас жизни, а вы будете учить меня верховой езде. А сейчас я предлагаю проверить смог ли воспитанник нашей школы обогреть птицу и поделиться с ней своей жизненной энергией. Давай дружок выпускай.

– Мы согласны, – наперебой закричали мальчишки, – вы скажите, что нужно делать?

– Полагаю на сегодня впечатлений достаточно. Завтра с утра жду звеньевых с конкретными предложениями по благоустройству нашей территории.

Дождь закончился, я объезжая деревенские лужи выбрался на асфальт и поехал в город.

А кто же «без головые»?
Вторая голова дракона – чиновники

Со следующего дня, жизнь и деятельность Трудовой Конноспортивной школы резко изменилась в лучшую сторону. Отсеялись те, кто приходил лишь покататься на лошадях, не желая работать. Звеньевых избирали из совершеннолетних, а обращаться к ним решили по имени и отчеству, как в солидном государственном учреждении. Белобрысый, которого все теперь звали Николай Николаевич, возглавил первое звено, многие подростки желали попасть именно в его звено, но он отбирал себе трудолюбивых. Ребята, из ПТУ, обучающиеся сварочному делу, предложили своими силами сварить хороший металлический забор и установить вдоль него кормушки.

Ребята буквально завалили меня своими планами и предложениями. Это были не просто детские прихоти, а настоящая мужская работа. От звеньевых, на мой стол каждый день поступали новые записки, в которых указывалось, где в городе или в окрестных сёлах меняют трубопровод и можно взять старые трубы на столбы. Где в центральной усадьбе уже многие годы валяются пролёты металлического забора сваренного будто бы специально для нас. Где хранятся сломанные брички и двуколки, которые мы в силах сами починить.

Прежде, чем обращаться к директору совхоза, я приезжал на место делал фотоснимки и лишь с неопровержимыми фактами приходил на планёрку, требуя оказать содействие в благоустройстве Прудовой Конно-Спортивной школы.

Абсолютно все главные специалисты совхоза Таврический, были настроены против создания конноспортивной школы. Их отлаженный жульнический быт цеплялся друг за друга:

Ты мене, а я тебе –
Шу-шу-шу-каются гады.
Есть у них страна в стране,
В беспорядке свой порядок…

– Ну, с чего это вы уважаемый начальник штаба ГО взяли, что старые проржавевшие трубы можно использовать под столбы. От них одна ржавчина осталась и та рассыпается. Я бы на вашем месте не совал нос, куда не следует, а то ведь и оторвать могут, – вытирая пот со лба, кричал главный энергетик.

– Вот с того и взял, что вы направо и налево торгуете этими трубами, – ответил я и достав фотографии разложил их перед директором, – это вот на улице Пролетарской, а это на Советской уже установили новый забор используя ваши, а точнее сказать государственные трубы. Запугивать меня, тем более вот так публично, я бы вам не советовал. Иначе нам придётся встречу перенести в прокуратуру, а там быстро найдут, куда вы сотни метров труб сплавили.

– Ну, всё хватит. Развили тут детский сад, – хлопнув ладонью по фотографиям, прикрикнул директор, – завтра с утра все трубы собрать и отправить в село Перекоп, а то ведь ваша наглость переходит все границы. А вы Сергей Александрович сами приедете и проконтролируете, чтоб ни одна труба не ушла «налево».

– По согласованию с милицией конные патрули, составленные из совершеннолетних ребят, будут контролировать и охранять не только трубы, но и картофельные, и зерновые поля, а так же будет действовать верховой дозор на крайних фермах, в селе Перекоп, где постоянно пропадает молодняк крупнорогатого скота. Все подъезды к этим фермам мы уже контролируем – торжественно объявил я.

– Нет, вы только гляньте на него товарищи! Откуда вообще взялся этот молодой выскочка? Он со своими оболтусами еще и контролировать нас собирается. Куда только смотрит наша доблестная милиция? В конце то концов будет когда-нибудь этому разгулу преступности конец или нет? Мне кажется, нам пора действительно обратиться в прокуратуру с коллективным письмом и попросить защиты от этих бандитов, – гневно срываясь на крик, выпалила зоотехник Гундоцкая.

– Да Нина Фёдоровна вашей преступной деятельности приходит конец. Дальнейшее ваше пребывание на руководящей должности, а может и на свободе, действительно будут решать правоохранительные органы – спокойно парировал я.

– Вы что себе позволяете, – закричал директор, – кто вам дал право так разговаривать с женщиной?

– Эта женщина, буквально вчера вечером была замечена на ферме села Перекоп, откуда украла телёнка и, погрузив его в свою машину, увезла домой. При этом она угрожала охотничьим ружьём патрульному оперативному отряду, состоящему из пяти человек. После этого она схватила топор и гонялась за подростками, а в завершение порубила топором новую входную дверь, в конноспортивной школе, которую строители недавно навесили. Вот фотографии её правонарушений и хищения государственного имущества – как можно спокойнее сказал я и протянул фотографии.

– Может мне на совещание наряд милиции пригласить, чтоб они на тебя наручники с намордником надели. Ты кем себя возомнил? Да я тебя в порошок сотру – завопила зоотехник.

Я достал удостоверение и, сдерживая эмоции, с лёгкой улыбкой произнёс,

– Наряд милиции уже здесь. Я инспектор по делам несовершеннолетних и вашими хищениями, с применением охотничьего оружия, уже занимаются, – я посмотрел на часы и добавил, – в настоящее время, на вашем личном подворье уже проводятся следственные мероприятия, изымается похищенное вами государственное имущество. Районной прокуратуре стало очень интересно, откуда у вас такое поголовье крупнорогатого скота.

Зоотехник выскочила из кабинета. В кабинете повисла зловещая звенящая тишина.

После планёрки, я встретился со своими подопечными и отправил первое звено на центральную усадьбу, в село Суворово, где меняли трубы. остальные звенья, занялись благоустройством территории. Второе и третье звенья, сделав разметку стали рыть ямы под столбы, четвертое и пятое копать яму для туалета и канаву, для осушения территории база.

После обеда по распоряжению директора под трубы подогнали прицеп. Короткие трёхметровые трубы ребята втроём грузили в прицеп, но вскоре появился главный инженер и распорядился резать трубы по восемь метров. Специально, чтоб не возможно было грузить. На другой день пришлось просить автокран для погрузки и прицеп длинномер.

Какие бы козни не устраивали нам управленцы, мы за три дня перевезли из центральной усадьбы в село Перекоп и трубы в необходимом количестве, и пролёты металлического забора.

Но в селе Перекоп нас подстерегал ещё один монстр, в лице управляющего Лысенко.

В моё отсутствие, он дал команду своим скотникам и распорядился забрать у нас часть труб для ферм. С дюжину мужиков пришли с верёвками и вилами на конный двор, а подростки, которые три дня упирались, перетаскивая и складируя трубы, выступили против них верхом на лошадях. Всё происходило, как на поле боя. Ребята заранее подготовили лошадей и сидели на них верхом в закрытых помещениях с арапниками наготове. Снаружи, возле труб находились двое с повязками дежурных. Своих лошадей они держали под уздцы.

– Ну что щенки, сделали доброе дело, привезли для нас трубы. Нам хоть не придётся корячиться – грузить, а ну запрягай своих кляч, будем трубы по фермам развозить – издали завопил пьяный скотник.

– Пока не придёт Сергей Александрович, ничего развозить не будем, – сдерживая волнение, ответил Николай Николаевич.

– Ты кому перечишь, шпана голодраная, а ну прочь с дороги, – взревел скотник и ударил вилами по хребту коня преграждающего дорогу.

Николай вскочил на коня, по боку которого текла кровь.

– Наших бьют, – закричал он и, выхватив из-за голенища короткую нагайку, ударил по голове скотника, который травмировал его любимца.

Из засады выскочило более двух десятков верховых с кнутами в руках и с диким криком – Ура! Бросились на своих противников. Они, как молнии кружились каруселью вокруг мужиков сбившихся в кучу и лупцевали их своими плетёными, по всем правилам, кнутами. В конце концов, здоровенные пьяные мужики, побросав вилы и верёвки, бросились бежать по открытому полю в сторону своих ферм. Их догоняли озверевшие «безголовые» всадники и, сбивая с ног, продолжали избивать кнутами.

– Пленных не брать, – кричал Николай Николаевич, догоняя очередную жертву.

Когда я подъехал на своём мотоцикле к селу, побоище уже закончилось. У двух лошадей из боков текла кровь, были видны раны от вил. Верёвки и вилы, брошенные агрессорами, были собраны и аккуратно составлены в подсобке. Ни кто из ребят, к счастью не пострадал.

– Пишите всё, как было – сказал я.

На окраине села в окружении нескольких побитых мужиков стоял Лысенко. Я сел на мотоцикл и подъехал к ним.

– Ну и чего ты добился управляющий? Сейчас сюда едет оперативная группа. Все твои пьяные дебилы, во главе с тобой получат срока, за нападение на малолеток и за жестокое обращение с животными.

– Ты меня не пугай, пока я ещё тут управляющий и я вправе делать то, что считаю нужным – пробурчал Лысенко.

Он был худой изможденный вечными пьянками и язвой желудка. Я слез с мотоцикла, подошёл к нему вплотную и взял за грудки.

– Послушай ты горе управляющий. Вмазать бы тебе дураку, да руки марать не хочется. Ты видимо даже не представляешь, в какое дерьмо вляпался и мужиков втянул. Я предлагаю вам немедленно пойти и извиниться перед малолетками, пока они не передали свои заявления в милицию, которое сейчас пишут. В противном случае, я сейчас уеду, забрав с собой пострадавших, а оставшиеся малолетки спалят твою усадьбу к чёртовой бабушке и жить тебе управляющий будет негде, ты наверняка видел, что они уже послали гонцов за подмогой? Так что я тебе не завидую. А им ведь за это ничего не будет, они ведь несовершеннолетние, к тому же провокатором сложившейся ситуации был именно ты со своими скотниками.

Я поправил ему пиджак на груди и хлопнул по плечу.

– думаю, пяти минут вам будет достаточно, что бы принять правильное решение, – сев на мотоцикл я добавил, – жду вас пять минут и уезжаю.

Подъехав к конюшням, я построил ребят в две шеренги и всем звеньевым объявил выговор, за нарушение дисциплины.

– Звеньевые, два шага вперёд. Как вы посмели войти на запретную территорию с кнутами и нагайками. Значит, вы не уважаете меня, себя, своих лошадей, – как можно строже выговаривал я. Мальчишки стояли, опустив головы и потупив свои взгляды.

– Школа! Слушай мою команду!

Первое!

За нахождение на запретной территории школы с кнутами объявляю выговор всем звеньевым, в случае повторения подобного инцидента будут приниматься более строгие меры, вплоть до отчисления из школы.

Второе!

Звеньям продолжать работы согласно намеченному плану.

И наконец, третье!

За мужество, проявленную стойкость и самоотверженные действия при защите и сохранении имущества конноспортивной школы от вооруженных пьяных захватчиков объявляю благодарность, как звеньевым, так и всем участникам прошедшего мероприятия.

Ребята в недоумении переглядывались. Затем послышался робкий и одновременный вопрос звеньевых

– Так нас что не отчисляют из школы?

– За что же вас отчислять? За то, что не позволили растащить школьное имущество? За это награждать надо. А вот детали мы разберём позже. И не забывайте, что вы получили выговора за кнуты.

Мальчишки, забыв, что они находятся на построении с криками Ура, бросились обнимать своих звеньевых

Спустя пару минут, к нам подошли Лысенко с двумя, более менее трезвыми мужиками. Потоптавшись на месте, Лысенко стал извиняться.

– Понимаете ребята. Произошло вопиющее безобразие. Людей отправили поговорить с вами, узнать о ваших нуждах, а они устроили пьяную драку. Всех виновных я непременно накажу. Если у вас есть, какие-то просьбы вы обращайтесь, я всё сделаю.

– Нам нужен сварочный аппарат, прямо сейчас, чтоб забор варить. У вас на хоз. дворе САК стоит без дела, дайте команду, мы его мигом сюда доставим, – на одном дыхании выпалил Николай Николаевич.

– Можете его прямо сейчас забрать, только его надо ремонтировать – сказал Лысенко.

Николай посмотрел на меня, я утвердительно кивнул головой и тот бесшумно исчез, захватив с собой пару ребят.

Лысенко ещё минут двадцать распинался о том, как он поддерживает идею создания конноспортивной школы. Выходя с территории, он заметил в подсобке вилы.

– Это ведь наши вилы. А ну Василий забирай, – кивнул он своему мужику.

– Не стоит товарищ управляющий. «На войне, как на войне», трофеи достаются победителям. К тому же им они просто необходимы, а взять сами понимаете им негде, – пробурчал Василий.

– Да ты совершенно прав, я с зарплаты у виновных высчитаю стоимость вил, а эти пусть у вас останутся – сказал Лысенко и пошёл дальше.

К конному двору подъезжал Николай. К бричке был привязан сварочный аппарат.

– Молодцы! Оперативно работаете. Эх, мне бы таких работников, – с нескрываемой завистью вздохнул Лысенко, махнул рукой и направился в сторону ферм.

...Одним из последних, кто пытался разрушить конноспортивную школу, был парторг совхоза Чурсин.

Он неоднократно вызывал меня в свой кабинет и требовал прекратить незаконную деятельность.

– Работой с детьми и воспитанием подростков у нас в стране Советов занимается комсомол. А вы Сергей Александрович, как беспартийный, к тому же не имеющий специального педагогического образования, не имеете права заниматься с контингентом трудных подростков. Там нужен особый подход и специальные специфические знания психологии этих детей.

Парторг Чурсин, был одним из главных бездельников в совхозе. На нём не было никакой ответственности, не возлагались никакая обязанность. Он просто ходил и морочил людям головы при этом получая зарплату, как в директора. На него уже давно никто не обращал внимание. Вот он и прицепился к новому человеку, то есть ко мне.

К тому же парторг считал, что я у него «на крючке».

Как-то раз, я взял автобус, чтобы свозить детей в Симферопольский цирк. После представления, проезжая по улице Розы Люксембург я попросил водителя остановить у православного собора.

– Кто из вас был в церкви, поднимите руки, – спросил я, повернувшись к подросткам. Ребята молчали.

– Тогда поднимите руки те, кто крещён.

Подняли почти все.

– Ну что же давайте посетим этот храм, но для начала послушайте немного истории.

Улица Р. Люксембург раньше носила название Александро-Невская, потому что здесь располагался собор во имя Св. князя Александра Невского — первый в Крыму кафедральный православный собор. Идею о возведении этого собора высказала сама Екатерина II, посетив Симферополь в 1787 году.

Храм возводился с большими трудностями и непредвиденными препятствиями.

– Точно, как наша конноспортивная школа, – выкрикнул кто-то из автобуса.

Начинали строительство, ещё в 1804 году и лишь в 1829 году кафедральный собор был освящен. Городу собор прослужил около 100 лет. Проект храма был разработан в 1816 году, он был одобрен Александром I и получил щедрое финансирование. Лучшие мастера со всей России были приглашены для строительства этого храма.

3 июня 1829 года состоялось торжественное открытие храма.

– Так ведь у нас сегодня третье июня, – раздался тот же голос из автобуса.

– Значит, сам Бог велел нам сегодня попасть в этот собор, – сказал я и вышел из автобуса.

Все подростки без исключения были поражены величием и монументальностью внутреннего убранства собора. С клироса доносилось приглушённое песнопение. Вначале ребята как цыплята сбились в стайку и глазели во все сторона. Я подошёл к священнику, взял благословение, рассказал вкратце, кто мы откуда и попросил, как то помочь ребятам освоиться. Священник подозвал старушек, что-то им сказал, указывая на ребят. Старушки стали разводить мальчишек по храму, подводить к иконам. Ребята, один за другим подбегали к торговой лавке за свечами и нательными крестиками. У некоторых на щеках блестели слёзы. Некоторые брали нательные крестики и иконки для своих родителей. За час пребывания в соборе, эти искалеченные детские душонки получили такой заряд, такое очищение и освящение. Священник вынес из алтаря крест и, приложившись к нему, каждый получил благословение.

– Вот бы мне мамку свою сюда свозить, она бы может и пить бросила, – со вздохом сказал один мальчик размазывая слезу по щеке.

В автобус возвращались молча. Никто никого не торопил, ни подталкивал.

В тот же день, водитель доложил парторгу, о том, что мы отклонились от циркового маршрута и посетили церковь. Чурсин в свою очередь, побежал к директору и потребовал, запретить нам выезд из села Перекоп.

По началу, я внимательно выслушивал парторга, что-то объяснял, в чём-то пытался убедить, но очень скоро понял, насколько пуст и безразличен был этот человек ко всему, что не касается его личной выгоды. После очередного приглашения в его кабинет, я купил бутылку водки, коробку конфет и палку колбасы. В магазине как положено, взял товарный чек и попросил выписать счет за подписью завмага с печатью. Поставил фломастером особые отметки, всё это сфотографировал и, придя в кабинет парторга, выставил всё у него на столе. Когда Николай, приехавший со мной и ожидавший в коридоре, срочно вызвал парторга в кабинет директора, я весь этот натюрморт сфотографировал ещё раз так, что бы было видно, что это кабинет парторга.

– Ну вот, совсем другое дело. Вы, наконец-то начинаете меня понимать, – потирая руки, заявил парторг, вернувшись в свой кабинет, – я полагаю, что стоит подумать о рекомендации вас в коммунистическую партию. Только в следующий раз учтите, что я предпочитаю армянский коньяк и побольше фруктов. Но ничего, для начала и водочка сгодится. Вам придётся написать заявление на моё имя, найти двух поручителей и милости просим в КПСС.

Парторг открыл сейф, достал гранёный стакан и налив в него больше половины водки, залпом выпил, занюхав колбасой.

– Ты конечно Сергей Александрович понимаешь, что процесс это не простой и требует времени, тем более что не все из руководства совхоза одобряют вашу работу. Но это я беру на себя.

– Товарищ Чурсин, вы меня извините, но мне надо ехать, там ведь без меня Бог весть, что может случиться.

– Да, да, конечно, я вас больше не задерживаю. Придёте ко мне через три дня, с заявление и соответственно…, – Чурсин молча, указал на стол, где стояли мои дары.

Выходя из кабинета, я тихо произнёс

– «Бойся нанайцев, дары приносящих»!

– Что вы сказали, – спросил Чурсин, наливая в стакан мою водку.

– Ничего особенного. Я просто процитировал классика марксизма-ленинизма, – улыбаясь, сказал я и вышел из кабинета.

– Вы что так долго, – я уж волноваться начал, спросил Николай.

– Парторг предлагает в партию вступить, за бутылку армянского коньяка и кило фруктов.

– А вы что?

– А я, сказал, подумаю!

– Да чего тут думать, совсем ведь не дорого! Зато, какие перспективы, почёт и уважение! Соглашайтесь.

– Ещё один агитатор. Да ты понимаешь, что такие, как Чурсин Родину за бутылку профукали? Или ты считаешь, что я такой же, как он?

– Да ладно вам сразу на психику давить. Я ляпнул, не подумавши, а вы о моральных принципах лекции читать. Чурсин конечно сволочь, но при должности. Вот представьте, что бы было, если бы на его месте был ваш единомышленник или, к примеру, вы сами. Как бы тогда развивалась конноспортивная школа?

Я, шутя, схватил за вихрастый чуб этого смышленого восемнадцатилетнего мальчишку

– Ладно, философ! Поехали. Хватит воду в ступе толочь. Дела ждут. В следующий раз я тебя Чурсину рекомендую.

Через три дня не дождавшись моих даров, Чурсин начал охотиться за мной. В его распоряжении был Уазик и он, чуя запах армянского коньяка, не поленился приехать в село Перекоп.

– Что же это вы уважаемый Сергей Александрович не заходите ко мне? Все сроки уже вышли.

– Да вот никак на армянский коньяк не заработаю.

– То есть вы со мной решили шутки шутит? Ну что ж хорошо, давайте пошутим. Для начала снимите красную тряпку с вашей конюшни. Если не хотите под политическую статью угодить.

– Вы знаете, господин парторг, красный флаг над конноспортивной школой водрузили подростки, после того, как одержали победу над бандой, пытавшейся средь бела дня отнять у них законное имущество школы. Если не боитесь, то снимите его сами. Но я бы вам не советовал это делать.

– Ты кем себя возомнил? Какой я тебе господин? Это что саботаж? Да я…

– Не надо так орать, дети и лошади этого не любят. Если уж мы перешли на ты, то я знаю все твои дальнейшие дешёвые угрозы – «Да я тебя в порошок сотру…», ты это хотел сказать. Знаешь, парторг ты не далеко ушёл от уголовников, которые сейчас уже дают показания. Ты мне просто надоел. Сидел бы ты в своём кабинете, получал свои тридцать серебряников и не мешал людям жить и работать. К тому же рабочий день уже закончился, поеду я домой.

– Ах ты, негодяй, да я тебя завтра же в горком на ковёр. Посмотрим, как ты там запоёшь. Он выскочил из помещения, схватил лестницу, лежащую у стены и, приставив её, против развивающегося на ветру флага полез вверх. Когда его пухлые ягодицы оказались чуть выше головы человека стоящего на земле из-за узла вышел подросток. В руках у него был длинный кнут с острым металлическим наконечником, которым он упёрся в пухлый зад парторга.

– Куда ползёшь дядя? Давай я тебя подсажу. Ты только резких движений не делай, а то ведь лестница хлипкая. Не дай Бог, ступенька обломится или нога соскользнёт, мой кнут так до самого горла и воткнётся.

Выехав из-за угла, я увидел такую картину, – парторг, прижавшись и затаив дыхание, неподвижно висел на лестнице. Внизу с умным видом, жестикулируя одной рукой, так как в другой руке был кнут, упирающийся в мягкое место парторгу, один из звеньевых вдохновенно читал нравоучение.

– Прекратить немедленно, – крикнул я. Звеньевой тут же исчез.

Парторг облегчённо вздохнул и бросился к своей машине.

– Ну, я вам завтра устрою промывание мозгов, – крикнул он, захлопывая дверцу Уазика.

Дежурные ребята катались по полу от смеха. Увидев меня, все смолкли.

– Ну что ржёте, как кони? Не стыдно? Он ведь в отцы вам годится, – сдерживаясь, чтоб не рассмеяться сказал я.

– Что-то я вас не пойму Сергей Александрович, то вы благодарность объявляете за сохранение имущества школы, а то вдруг, когда покушаются на флаг, на нашу святыню вы защищаете бандита. Откуда мне знать? У него на лбу не написано, что он парторг.

– А то вы не знаете, что это парторг совхоза Чурсин и он может мне из-за вас устроить большие неприятности. Вроде взрослые ребята, а ведёте себя, как дети малые. Я завёл мотоцикл и, не сдерживая смеха, поехал домой.

Утром, чуть свет мне позвонила секретарша

– Сергей Александрович, вам сегодня необходимо обязательно прибыть на утреннее совещание, к десяти часам, будут представители из Горкома, а может и райкома партии.

Я тут же сел на мотоцикл и поехал к начальнику милиции. Рассказав ему о том, что происходит, показав фотографии с парторгом и дав прослушать магнитофонную запись, где Чурсин говорит о коньяке.

– Да наслышан я о твоих подвигах – племянничек. Но ты знаешь, что мне больше всего нравится в этих историях? Дело с мёртвой точки сдвинулось. На ночных улицах нет “безголовых” всадников. Часть жуликов управленцев привлечена к уголовной ответственности. А это значит, что мы с тобой достигли той цели, которую ставили перед собой. А это в свою очередь говорит о том, что мы должны двигаться в том же направлении. Езжай и ни о чём не волнуйся. Я позвоню кому надо, а если потребуется то и подъеду. Ну, что готов парторгу хвост прижать? Я давно на него компромат имею. Давай! И ни чего не бойся.

Я заехал в школу, дал распоряжения звеньевым и, забрав с собой вчерашнего “героя” прибыл на центральную усадьбу.

Всё совхозное начальство уже было в сборе и с нетерпением ждало партийных боссов. По кабинету неслись реплики и обрывки фраз в мой адрес

– Да что с ним церемониться гнать таких надо с работы.

Чурсин резко открыл дверь и, пропуская вперёд представителей горкома и райкома парии, не обращая на директора совхоза внимание, заявил

– Ну что ж товарищи! Не будем тянуть время, давайте начинать! На повестке дня у нас один вопрос. Это малолетняя банда, возглавляемая нашим доблестным начальником штаба ГО.

– Я бы не советовал вам товарищ парторг, в столь неуважительной форме обращаться к человеку, который по собственной инициативе занимается с подростками и по нашим сведениям уже достиг многого, – с металлом в голосе проговаривая каждый звук, сказал представитель райкома.

В кабинете наступила гробовая тишина. Долгую паузу прервал Чурсин.

– С полмесяца назад, вместо того что бы везти детей в цирк, начальник штаба повёз их в церковь. А примерно неделю назад, я предложил Сергею Александровичу стать кандидатом в члены КПСС, на что он в грубой форме оскорбил меня и коммунистическую партию. На конюшню он вывесил красную тряпку, позоря тем самым Красное Знамя обагрённое кровью наших отцов и дедов. Буквально вчера, он, со своими малолетними бандитами, практически, можно сказать избил меня кнутами и прогнал с конного двора. Меня парторга, он называет господином. Что это за махновщина? И до каких пор мы будем терпеть выходки этих негодяев?

– Как вы Сергей Александрович можете прокомментировать реплику парторга совхоза, – спросил представитель горкома.

– Я не знаю, с чего это, парторг целого совхоза вдруг такой повышенный интерес к моей скромной персоне проявляет? Откуда столько ненависти и злости? Мне бы не хотелось обсуждать эти вопросы в присутствии высоких гостей. Если можно, я расскажу о проделанной работе с подростками и о результатах этой работы, – не поднимаясь, ответил я.

– Что ты изворачиваешься, как уж на сковородке? Встань и отвечай, как положено, когда тебя спрашивают, – повысив тон, завопил парторг.

– Ну что ж. Вы сами напросились. Не хотелось вас позорить при всех, да видно без этого не обойтись.

...Видимо от скуки, Чурсин по два три раза в неделю вызывает меня в свой кабинет. Мне приходится бросать детей и ехать из села Перекоп сюда. В конце концов, мне это надоело, я купил парторгу водки конфет и колбасы, что из этого получилось, вот посмотрите и послушайте – я расстегнул папку, достал товарный чек, фотографии и, включив диктофон, поставил его на стол. Все узнали голос парторга:

– я полагаю, что стоит подумать о рекомендации вас в коммунистическую партию. Только в следующий раз учтите, что я предпочитаю армянский коньяк и побольше фруктов. Но ничего, для начала и водочка сгодится. Вам придётся написать заявление на моё имя, найти двух поручителей и милости просим в КПСС.

– А это товарный чек и счёт на то, что вы выпили и съели за мой счёт, так и не вернув мне деньги. А это фотографии, как вы в пьяном виде пытаетесь сорвать красный флаг с Трудовой конноспортивной школы, при этом называя его красной тряпкой.

Я открыл дверь и пригласил звеньевого

– Расскажи, как всё было, – сказал я.

Мальчишка, переминаясь с ноги на ногу, теребил свой картуз, рассматривая присутствующих.

– Не бойся мальчик и расскажи нам, как вы вчера кнутами избили человека – предложил представитель горкома.

– А я ни чего и не боюсь. Стою я вчера на дежурстве. Вдруг вижу, какой-то пьяный мужик схватил лестницу и полез наш флаг срывать, вот я его и прижучил кнутом в мягкое место. Но не бил, а просто снизу к мягкому месту приставил. Вот думаю, повезло – империалистического шпиона, поймал, который против Советской власти. Вначале даже обрадовался, думал, премию дадут, в газете портрет напечатают. А потом подъехал Сергей Александрович и велел отпустить мужика. Да вот он тот мужик только он вчера пьяный был и на Уазике гонял. Вы что его всё-таки поймали? – звеньевой указал пальцем на парторга.

– Всё ступай мальчик, ты поступил правильно и мужественно, не испугавшись пьяного мужика - железным голосом произнёс райкомовец.

Звеньевой облегчённо вздохнув пулей, вылетел в коридор.

– Ну что ж товарищи картина предельно ясна, – звенел, как приговор железный голос райкомовца, – парторг совхоза, погрязнув в пьянках, совершенно оторвался от действительности и решил опорочить хорошего человека, Сергея Александровича, который помимо основной службы ещё и с детьми занимается, так сказать в своё свободное время. Если все эти факты подтвердятся, то райком партии будет принимать меры, и ставить вопрос об исключении Чурсина из рядов КПСС. С сегодняшнего дня вы не являетесь парторгом. Ищите себе другую работу.

Позже я узнал, что Чурсин пригласил на утреннее совещание своих друзей из Горкома партии, а начальник милиции своих друзей из Райкома, которые по иерархии были выше, потому и победили. Хотя всё могло бы повернуться с точностью до наоборот.

После разбирательства из совхоза были уволены 12 человек из руководства, почти на всех были заведены уголовные дела.