7 августа 2019 года исполняется 305 лет баталии при Гангуте. Эта битва является одной из самых значимых побед русского Военно-Морского Флота, и именно она навсегда закрепила за нашей страной статус морской державы.
«Наступило прекрасное летнее утро... и на море стоял мёртвый штиль. Шведския суда стояли вогнутой линией; в середине находился флагманский корабль. Наши галеры построились в три колонны; авангардом командовал сам царь». Приведённые строчки из книги М. А. Лялиной «Подвиги русских адмиралов Петра Михайлова, Спиридова, Ушакова, Сенявина, гр. Гейдена, Лазарева, Нахимова, Корнилова и их сподвижников» (1900) как нельзя лучше передают атмосферу последних минут перед битвой.
Если не знать тонкостей истории, трудно поверить, что многие мельчайшие обстоятельства, в том числе даже утренний штиль, были учтены Петром Великим. Он сам, при помощи генерал-адмирала графа Фёдора Апраксина, разрабатывал и затем проводил наступательную операцию. По сути, план действий тщательно составлялся в течение нескольких лет.
В начале войны с Карлом XII Россия не располагала достаточными морскими силами, чтобы противостоять шведам. Но это не остановило Петра I. Об этом читаем у В. Г. Гончарова в книге «Гангутский бой 27 июля 1714 г.: к 200-летнему юбилею морской победы при Гангуте (1914): «В первую очередь царь решил захватить берега Финского залива, которые искони принадлежали нам, но были захвачены шведами в тяжёлую годину междуцарствия. Однако одной армией нельзя было завладеть берегами, которые мог всегда защитить неприятель своим большим флотом. Необходимо было и России иметь морскую силу, способную сразиться со шведами в их родной стихии».
Первым делом, освободив от неприятеля устье Невы, Пётр в 1703 году основал Санкт-Петербург – будущую российскую столицу и первый морской порт в Финском заливе. Также по указу государя на Белом море – в единственном на тот момент нашем порту – началось активное строительство флота.
Всего за 10 лет русские кораблестроители достигли серьёзных успехов, которые начали беспокоить шведского короля. Именно такой срок потребовался Петру I для подготовки к решающему сражению с неприятелем за западные границы нашего государства. Самодержец хотел знать решительно всё, потому что верил: успех сражения зависит от профессионализма. Вот что пишет о подготовке к баталии при Гангуте Лялина: «Весной 1714 года в Кронштадте снаряжались два флота, корабельный и гребной. Царь Пётр, начавший службу под именем Петра Михайлова с бомбардира и дослужившийся до шаутбенахта (контр-адмирала), командовал корабельным флотом, генерал-адмирал граф Апраксин – гребным».
В это время, сообщает Гончаров, главнокомандующий нашим флотом граф Апраксин проводил разведки вблизи позиций врага. Это давало весьма ощутимую пользу: «Он подробно доносил Государю и высказывал свои соображения по поводу предстоящих военных действий. Между прочим, граф Апраксин предлагал выждать полный штиль (безветрие), который часто бывает летом, и тогда, зайдя в море, обойти неприятельский корабельный флот, вне его выстрелов. Штиль давал гребному флоту возможность быстро передвигаться в то время, когда парусные корабли принуждены были стоять на месте».
Император же занимался подготовкой личного состава. «Царь... выходил с кораблями в море и производил различныя учения», – сообщается в издании «Гангутский бой…»
Оценив ситуацию с передвижениями шведов, Пётр I решил обойти вражеский флот на галерах – но не по морю. Корабли должны были перебросить по суше с южного берега Гангутского полуострова к северному. Таким образом, наш гребной флот оказался бы в тылу врага. Но всё сложилось иначе. Командование шведскими силами резко изменило тактику, что заставило идти в атаку морским путём.
Расстановка сил в будущем сражении казалась крайне успешной для российского гребного флота: у нас было около 100 галер против 10 кораблей неприятеля. Однако, подчёркивает Гончаров, полагаться на это было бы ошибкой: «Численное превосходство русских, на первый взгляд, подавляющее, ослаблялось в сильной мере присутствием у шведов артиллерии большого калибра. Наши орудия, разбросанныя на многих судах, большею частью однофунтовыя, не могли состязаться с пушками неприятеля. Оставалось единственное средство – абордаж, но и оно представляло большия трудности из-за высокобортности шведских галер и фрегата».
Было решено идти на прорыв мимо эскадры королевского флота Швеции. Причём сделать это так, чтобы наши корабли прошли вне досягаемости пушек противника. И это удалось! А затем настала пора ударить по основным силам врага, которыми командовал адмирал Эреншёльд.
«Было около 2-х часов дня, когда под белым флагом приблизилась к шведскому отряду русская галера с генерал-адьютантом Государя Ягужинским. В разстоянии одной корабельной длины она остановилась против фрегата «Элефант», у трапа котораго стоял Эреншёльд. На предложение Ягужинского сдаться на милость победителей последовал решительный отказ, а на предупреждение, что в бою пощады не будет, шведский адмирал гордо ответил: «Я никогда в жизни не просил ея», –рассказывает автор вышеупомянутой книги.
Началась ожесточённая битва. Она длилась около трех часов. В абордажных схватках, в первых же рядах – плечом к плечу с матросами, дрался сам Пётр I, личным примером ободряя людей… Шведы в храбрости не уступали: силы им придавала оскорблённая гордость воинов, давно привыкших к боевой славе в морских боях. Но вскоре стало понятно: натиск русских моряков не сломить. И корабли адмирала Эреншёльда один за другим стали спускать флаги. Это был удар, после которого невозможно оправиться.
«Контр-адмирал Эреншёльд, весь израненный, бросился в море, но был поднят нашими людьми и доставлен на галеру царя. Пётр, уважая храбрость в своём противнике, оказал Эреншёльду всевозможное внимание, сам старался привести его в чувство и потом при каждом случае с похвалою отзывался о его храбрости и примерном исполнении долга» – так описаны итоги Гангутской баталии в издании «Подвиги русских адмиралов…».
Что касается значения боя для нашей страны, то оно поистине огромно. Победа в нём стала первым серьёзным триумфом нашего флота. А для императора это было делом чести моряка.
7-го же августа, но 1803 года, 216 лет назад, из Кронштадта отправилась первая русская кругосветная экспедиция (1803–1806) на кораблях «Надежда» и «Нева» под командованием И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского.
К примеру, мало кто знает, что этого путешествия могло не состояться вовсе. Чем пришлось пожертвовать ради экспедиции её инициатору и руководителю, написал сам И. Ф. Крузенштерн в работе «Путешествие вокруг света в 1803, 4, 5 и 1806 годах на кораблях «Надежда» и «Нева».
«Более полугода прошло, как я разделял счастье с любимою супругою и ожидал скоро именоваться отцом. Никакие лестные виды уже не трогали сильно меня… Но адмирал Мордвинов объявил мне, что если я не соглашусь быть сам исполнителем по своему начертанию, то оно будет вовсе оставлено», – вспоминал Иван Фёдорович.
Ещё подробнее о предпосылках к первому русскому кругосветному путешествию и препятствиях, возникавших до отправления кораблей в путь, говорится в книге «Русские мореплаватели, арктические и кругосветные (1898).
С юности находясь почти постоянно в плавании, Крузенштерн посетил Америку, Вест-Индию и многие другие земли. На родине его не было около шести лет.
«Однако не простым наблюдателем-туристом посещал Иван Фёдорович чужие страны; он изучал их экономические условия и собирал все данные для грандиозного проекта, который давно имел в виду… – говорится в упомянутом издании. – По возвращении в Россию представил он в морское министерство обширный проект кругосветного плавания, заключавший в себе два предмета первостепенной важности. Первое – возвышение русского флота посредством отдалённых плаваний до уровня лучших иностранных флотов; второе – широкое развитие колониальной торговли и выгоднейшее снабжение наших восточных окраин всем необходимым».
По проекту Крузенштерна предполагалось организовать на русских судах «правильное морское сообщение» между Россией и российскими американскими колониями. Всё в этом проекте было тщательно просчитано, но всё равно он был отклонён.
Глубокое разочарование постигло инициатора экспедиции. Однако спустя какое-то время его проект был рассмотрен снова и на этот раз утверждён. «Случись это назначение несколько ранее, Крузенштерн счёл бы себя счастливейшим из смертных. Теперь же обстоятельства изменились. Потеряв всякую надежду на осуществление своего проекта, Крузенштерн стал искать утешения в семейной жизни. Встретив девушку по сердцу, он женился. И вдруг неожиданное назначение отрывало его от семейного очага на неопределённое время. Сознавая всю важность принятых на себя обязанностей как семьянина, Крузенштерн пробовал было отказаться от лестного поручения. Но адмирал Мордвинов объявил ему, что если он не согласится быть сам исполнителем своего проекта, то проект этот будет совсем оставлен. И Крузенштерн решился принести себя в жертву...»
О том, какие невзгоды переживали участники экспедиции, можно узнать из книги «Русские кругосветные путешествия. От Крузенштерна до «Седова». «Чем дольше длилось плавание, тем скуднее становилась пища, – пишут авторы. – Три раза в неделю ели одну солонину. <…> Как-то один из матросов поймал дельфина длиной в 3,5 фута. Офицеры купили его, чтобы приготовить к столу».
Это было беспримерное для русских моряков путешествие – весь экипаж «Надежды» и «Невы» состоял из добровольцев, никогда не ходивших так далеко. Случались забавные моменты, часть которых описана в книге «Русские мореплаватели, арктические и кругосветные»: «Русские матросы с удивительной лёгкостью переносили перемену температуры и под экватором спрашивали: «Когда же будет жарко?» Ноября 26-го 1803 года русские суда впервые перешли экватор. У моряков всех стран принято в эту минуту совершать церемонию, известную под названием чествование Нептуна, но русские об этой церемонии знали только понаслышке. Потому они удовольствовались заздравной чашей за Государя Императора, а один из матросов, обладавший даром слова, прицепил себе бороду и, вооружившись трезубцем, сказал приличную случаю речь...»
Другой эпизод, заставляющий улыбнуться, произошёл на Маркизских островах, когда на борт «Надежды» поднялся местный король Тапега Кетанове со свитой: «Короля и его родственников Крузенштерн повёл в каюту, где дикари с большим любопытством всё рассматривали. Особенно понравился им портрет жены Крузенштерна. Долгое время смотрели на него дикари, знаками выражая своё удовольствие. А увидев зеркало, начали внимательно осматривать позади его стену, отыскивая там человека. Король долго на себя любовался и потом, при каждом посещении, тотчас же проходил в каюту и простаивал перед зеркалом по нескольку часов...»
Или такой случай: «К великому удивлению путешественников, между дикарями оказались два европейца: англичанин и француз, давно поселившиеся на острове. О причине своего поселения они рассказывали много анекдотов, в которых трудно было отыскать истину. Эти два субъекта постоянно враждовали между собой и усердно друг на друга сплетничали. Одеяние их было как у туземцев, и цвет кожи от влияния солнца и воздуха сделался почти так же тёмен».
По материалам пресс-службы Президентской библиотеки
Оценил 1 человек
1 кармы