Чернобыльская катастрофа: кто же еe спровоцировал? (часть 1).

Часть I. Дискуссии 2010 года

Шила в мешке не утаишь

(народная поговорка)

26 апреля 2012 г. пройдeт 26 лет после Чернобыльской катастрофы. За эти годы появилось свыше 110 версий еe причин. Среди них есть версии научно разумные, есть спорные и есть просто фантастические. Авторы последних версий ещe раз доказали, что полeт человеческой фантазии не имеет границ. Их версии охватывают широчайший диапазон причин, который начинается от подложенной в реактор атомной бомбы и кончается экстрасенсорным воздействием инопланетян на мозги дежурной смены.

Это может показаться совершенно невероятным, но автор именно последней, самой фантастической версии об инопланетянах, оказался гораздо ближе к объективной истине, чем все остальные. По-видимому, его интуиция, явно не уступающая по своей глубине женской интуиции, точно подсказала, что такая грандиозная катастрофа, как Чернобыльская, могла произойти только из-за вмешательства "небожителей". Но откуда они и как смогли вмешаться, из этой версии было неясно.

Авария на Чернобыльской АЭС

На уровне современных научных знаний общую картину Чернобыльской катастрофы кратко можно изложить так. Непрофессиональные действия персонала во время подготовки и проведения электротехнических испытаний на 4-м блоке ЧАЭС, выразившиеся в систематическом и грубом нарушении Регламента, хотя программа сама требовала от испытателей работать "в соответствии с действующим Технологическим Регламентом", привели реактор в неуправляемое состояние. В нeм, естественно, началась неуправляемая цепная реакция, которая  закончилась тепловым взрывом. Именно тепловым, а не ядерным, так как ядерным способом атомные реакторы взрываться не могут в принципе в силу законов ядерной физики. А разнообразные автоматические защиты реактора 4-го блока, среди которых не было, разве что, только "защиты от дурака", не смогли спасти аварийный реактор, так как были заранее отключены персоналом же, "чтобы... не препятствовали проведению испытаний"!

Но в данном случае не помогла бы и "защита от дурака", ибо любую защиту, созданную одним человеком, другой человек, знающий и сильно заинтересованный или жeстко понукаемый начальниками, сможет всегда отключить, обмануть или обойти.

Все атомщики-профессионалы согласятся с тем, что если оперативный запас реактивности (ОЗР) становится меньше 15 "эффективных" стержней, то реактор РБМК-1000 надо срочно глушить, так как он становится неуправляем. Об этом недвусмысленно было сказано и в Регламенте:

"При снижении оперативного запаса реактивности до 15 стержней реактор должен быть немедленно заглушен".

А испытатели на 4-м блоке продолжали работать, когда ОЗР уменьшался последовательно с безопасных 30 стержней до 17, 12, 7 и даже до 0-2 стержней. Работать в таких условиях - это всe равно, что ехать в автомобиле по оживлeнной улице, бросив руль и тормоза. Поэтому катастрофа была неминуемой. А чуда не произошло.

С профессиональной точки зрения это была авантюра в чистом еe виде. Более того, это была ещe и уголовщина. И тоже в чистом виде. Ибо за такое обращение с реактором полагалась уголовная ответственность по общему обвинению "утеря контроля за ядерно-опасным объектом". Она наступала даже в том случае, если бы дело не закончилось взрывом. И те из 12-14-ти человек, кто собрался в ночь на 26 апреля 1986 г. на пульте управления 4-го блока (БЩУ-4) и имел допуск к управлению реакторами, об этом прекрасно знали, ибо в своe время перед вступлением в должность давали соответствующие подписки в соответствующих органах. Так что будет вполне справедливо сказать, что Чернобыльская катастрофа произошла из-за уголовного обращения с реактором.

Оценка действий персонала 4-го блока специалистами экстра-класса

В своeм юбилейном интервью патриарх атомной отрасли (27 октября 1999 г. ему исполнилось ровно 100 лет), один из ближайших сотрудников И.В. Курчатова, главный конструктор реактора РБМК-1000 Николай Антонович Доллежаль, уже не сдерживаемый партийно-пропагандистскими установками 1986 года, откровенно прокомментировал причину Чернобыльской катастрофы:

"...на Чернобыльской станции был ужасный персонал, мы безрезультатно писали во все инстанции, говорили о халатном режиме эксплуатации. В трагический день в ходе очередного эксперимента реактор загнали в режим кавитации. Потом зря тушили, зря сыпали песок - в результате над всем миром разнeсся радиоактивный аэрозоль".

Подтверждение этому можно найти и в воспоминаниях Виктора Николаевича Клочко, работавшего до аварии и во время аварии начальником Припятского отделения КГБ УССР и поэтому детально знавшего реальную внутреннюю обстановку на ЧАЭС:

"...еще 27 февраля (1986 г. - авт.) отправили в УКГБ в Киеве и Киевской области информацию о том, что вследствие экспериментов, которые проводятся на ЧАЭС..., четвертый блок работает в недопустимом режиме, что может привести к трагедии... Мы пытались повлиять на ситуацию на месте и своими силами. Я разговаривал с директором станции и обращался в райком Компартии. Но и это не помогло".

Другой патриарх атомной отрасли Борис Васильевич Брохович, многолетний директор известного комбината "Маяк", производственник с более чем 40-летним стажем, лауреат многочисленных государственных премий и наград за успехи в работе в атомной отрасли страны, на основе своего производственного опыта говорит о том же:

"Это (Чернобыльскую аварию - авт.) можно объяснить лишь безответственностью и непониманием опасности всем персоналом, начиная от министра и до инженера управления".

Третий патриарх атомной отрасли, легендарный министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский после ознакомления с материалами расследования охарактеризовал причины Чернобыльской катастрофы в ещe более резкой форме:

"Дурьe на месте, дурьe в министерстве!"

Атомщики-ветераны хорошо знают, что Ефим Павлович по своему характеру не был образцовым дипломатом и любил резать правду-матку прямо в глаза. Нередко в резкой форме, а бывало и в очень резкой. Атомщики-ветераны также легко догадаются, что Ефим Павлович на самом деле дал гораздо более резкую оценку действиям персонала и его начальства и что приведенная выше фраза - это всего лишь литературный эквивалент того, как на самом деле выразился в сердцах Ефим Павлович.

Уж кто-кто, а эти три патриарха атомной отрасли, специалисты экстра-класса, знали свойства уран-графитовых реакторов гораздо лучше, чем вся эта минэнерговская номенклатура вместе взятая, судя как по выпущенным ею официальным документам, так и по еe выступлениям в средствах массовой информации (СМИ).

А ради чего дежурная смена 4-го блока пошли на этот страшный ядерный риск?

Когда анализируешь действия персонала 4-го блока 25 и 26 апреля 1986 г., возникает ощущение, что его вместе с заместителем главного инженера 2-й очереди ЧАЭС (ЗГИС-2) на такой риск толкнули какие-то серьeзные обстоятельства. Но какие? Все официальные комиссии на этот принципиальный вопрос ответа не дали. И вот уже 26 лет исследователей мучает один деликатный вопрос, на который тоже до сих пор нет ответа, - они "не дали ответа", потому что действительно его искали, но не смогли найти, или их ..."сильно попросили" его не искать?

Одно время казалось, что ответ был найден, когда в "чернобыльском" сообществе довелось услышать, что испытателям была обещана премия по 400 рублей каждому за успешное окончание испытаний. По тем временам это была крупная сумма, сравнимая с нынешними украинскими 20 тыс. грн и с российскими 75-100 тыс. рублей! Такую зарплату (400 рублей) в 1986 г. получал не каждый доктор физ.-мат. наук за один месяц. А тут совсем не докторам обещают столько денег и всего за одну ночь. Вроде бы было на что соблазниться.

Но позже появились сомнения. Ведь в ночь на 26 апреля 1986 г. на БЩУ-4 собрались не новички. Да ещe и под руководством ЗГИС-2, имевшим высшее инженерно-физическое образование и немалый опыт работы с транспортными реакторами атомных подводных лодок. И поэтому он просто не мог не знать, что, пытаясь в течение 4-х часов (или 8-ми часов, если потребуется повторить эти испытания) управлять реактором, уже "севшим в ксенон-йодную яму", при помощи системы "АР1" и ручного управления, они все сильно рискуют и реактором, и своими жизнями.

Спрашивается, станете ли Вы рисковать своей жизнью или многолетним тюремным заключением из-за премии, равной половине Вашей регулярно выплачиваемой зарплаты? Напомним, что зарплата ЗГИС-2 тогда составляла 700-800 руб., а начальника смены блока чуть меньше. Думается, что не станете, ибо "не стоит овчинка выделки". А это означало, что у испытателей были другие, более мощные причины, которые и толкнули их на эту ядерную авантюру.

Поиск этих причин начался с выяснения вопроса, кто конкретно отдал приказ на подъeм мощности реактора после того, как реактор уже начал "садиться в ксенон-йодную яму" (00 часов 28 мин)? Все официальные Комиссии и на этот принципиальный вопрос не дали ответа. Более того, от чтения их докладов создавалось впечатление, что они вообще стараются этот вопрос дипломатично обойти.

Многие исследователи и ветераны ЧАЭС высказывали предположения, что в той ситуации это могли быть или начальник смены 4-го блока (НСБ-4), или ЗГИС-2, или директор ЧАЭС. Но...

"Кто дал команду на подъeм мощности - этого я не знаю... была команда поднять мощность до 200 мегаватт и они подняли мощность".

Эта фраза взята из показаний Ю. Трегуба - начальника вечерней смены 4-го блока, добровольно оставшегося на ночную смену, чтобы помочь ей при проведении электротехнических испытаний, если такая помощь понадобится. Подобные показания дали и другие свидетели.

Такое коллективное "незнание" с самого начала выглядело странным и даже противоестественным, ибо так не скажешь о своих хорошо знакомых начальниках, два из которых стоят недалеко и громким голосом отдают приказы. Сам ЗГИС-2 и на Чернобыльском суде, и позже, когда ему уже ничего не грозило за любые признания, всячески отнекивался от такой "чести". Он говорил, что в момент провала мощности реактора (00 часов 28 мин) он отсутствовал на БЩУ-4, и появился там только в 00 часов 35 мин, когда дежурная смена уже начала подъeм мощности по чьему-то приказу. Однако, как следует из его воспоминаний, он почему-то не поинтересовался, кто же отдал такой приказ, зато сразу дал своe согласие на поднятие мощности до 200 Мвт.

Всe это выглядело как-то загадочно и создавало впечатление, что свидетели что-то не договаривают. И тут вспомнилось, что когда-то давно при анализе этого вопроса меня заинтриговала ещe одна необычная фраза в рассказах ветеранов ЧАЭС, которая не нашла тогда естественного объяснения:

"Однако подали команду на поднятие мощности вторично. А повторные команды выполняются беспрекословно".

Если всему этому верить буквально, то получается, что дежурная смена 4-го блока, юридически отвечавшая за безопасность реактора своей головой, не знала(?), чьи авантюрные приказы она выполняет! А опытный ЗГИС-2, даже не поинтересовавшись, кто так бесцеремонно вмешался в его полномочия руководителя испытаний, сразу и безропотно начал выполнять заведомо преступный приказ (!), да ещe неизвестного ему лица (!!), да ещe отданный дважды (!!!).

И сразу же возник принципиальный вопрос - возможно ли такое вообще на ядерно-опасном объекте? "Ой, да пусть они нас не смешат!" - могут воскликнуть в ответ ветераны ЧАЭС - "В те времена на Чернобыльской АЭС все распоряжения по телефону записывались на магнитофонную ленту, а также в сменных журналах НСБ, старшего инженера управления реактором (СИУР) и т.д. В них записывались сам приказ, кто, когда и по какому случаю его отдал, а также все действия исполнителей по его выполнению с их личными подписями. Поэтому "не знать" автора "двойного приказа" они просто не могли. Скорее всего, уже после аварии их "очень сильно попросили" не разглашать эту высокую фамилию в обмен на исключительно мягкое наказание за такую грандиозную катастрофу".

Да, но тогда эту таинственную фамилию можно найти в сменных журналах! Где же они? А они, оказывается, куда-то исчезли сразу после аварии! Ну, чем не детектив в духе Агаты Кристи?

Уже позднее выяснилось, что вскоре после взрыва ЗГИС-2 отнeс их на 3-й блок и запер в сейфе у начальника смены этого блока. А на следствии объяснил, что таким образом он спасал журналы от пожара. Какое-то странное это было объяснение, ибо на пульте управления 4-го блока пожара не было и близко. Утром 26 апреля их забрал из сейфа главный инженер ЧАЭС. А затем... их следы исчезают в неизвестности!

Все эти таинственные события, естественно, наводили на мысли, что таким способом от следствия попытались скрыть "неудобные" аварийные факты, отмеченные в сменных журналах, Эти мысли усиливались и от осознания того, что такие важные подробности вообще не были отражены в материалах всех официальных версий.

Поиски автора "двойного приказа"

Долгое время автор подозревал в отдаче "двойного приказа" директора ЧАЭС. И для таких подозрений были свои основания, не учитывать которые было нельзя. Как рассказывали ветераны ЧАЭС, в 1986 г. для него и всей дирекции ЧАЭС складывалась очень благоприятная обстановка. Сам директор незадолго до аварии вернулся вдохновлeнный с очередного съезда КПСС, где он был делегатом. В этом же году его выдвинули на награждение званием Героя Социалистического Труда. Правда, Киевский обком КПСС согласился только на орден Ленина. Но и это была очень высокая награда. И если бы эти электротехнические испытания на 4-м блоке закончились успешно, то директора-орденоносца забрали бы с повышением в Москву в Министерство энергетики, а остальные члены дирекции поднялись бы по должностям на ступеньку выше. Ну, а у самого директора открылись бы весьма волнующие перспективы карьерного роста в министерстве. Он был в те времена относительно молод и энергичен, и, кто знает, может, дослужился бы там и до министра.

В частности, поэтому все члены дирекции были сильно лично заинтересованы в положительном результате испытаний. Да, и объективно их успешное окончание внесло бы свой вклад в повышение безопасности других АЭС. А их участники вместе со своим высоким и очень высоким начальством, возможно, заслужили бы Ленинскую или Государственную премии.

На подобные мотивы рискованных действий персонала ЧАЭС дипломатично указывает в своих показаниях и бывший начальник Припятского отделения КГБ В. Клочко:

"...на них (специалистов ЧАЭС - авт.) оказывалось давление со стороны киевского руководства, которое рассчитывало накануне майских праздников отчитаться в Москве, что на ЧАЭС проведена блестящая работа".

О наличии подобных мотивов у руководства ЧАЭС свидетельствует и переживший аварию ветеран ЧАЭС Николай Карпан в документальном фильме "От Чернобыля до Фукусимы", вышедшем в 2011 г.

Правда, атомщики-профессионалы дружно говорят, что такого рода электротехнические испытания было бы правильно проводить не на работающем реакторе, а на испытательных стендах завода, где создаются эти турбогенераторы и где имеется нормальная производственная база для их проведения. И такой подход был бы по-настоящему профессиональным. Однако они не учитывают, что в последнем случае в конкурсе на получение таких высоких государственных премий смогли бы участвовать только работники завода турбогенераторов, и все заслуги достались бы им.

А по тем временам возможность получения государственных премий такого уровня была очень мощным стимулом для риска. И я уже хотел, было, опубликовать все эти сопутствующие обстоятельства, но смущало то, что ни один ветеран ЧАЭС в частных разговорах ни разу не указал на директора как на автора "двойного приказа". А на мои прямые предположения отрицательно покачивали головой и выразительно поднимали свои глаза вверх. Мол, бери выше!

А ветераны ЧАЭС, пережившие аварию, и автор уже не раз убеждался в этом, знают об истинных обстоятельствах Чернобыльской аварии много больше, чем это отражено в материалах всех официальных комиссий. Они прямо говорили, что всю правду о Чернобыльской аварии всe равно никто из них никому не расскажет, даже прокурору, так как это сильно противоречило бы их корпоративным интересам. Отдельные малоизвестные эпизоды они рассказать могут, но их анализ и следующие из них выводы автор должен делать самостоятельно. А они официально будут придерживаться нейтралитета.

Все эти обстоятельства заставили ещe серьeзнее задуматься над вопросом, кто же был автором "двойного приказа"? Ибо на то, что действительно надо "брать выше", независимо от устных рассказов ветеранов указывал один малозаметный факт, на который до сих пор никто не обратил внимание. А именно, на тот факт, что на "чернобыльском" суде, несмотря на все превеликие соблазны у следствия, ни директору ЧАЭС, ни главному инженеру, ни ЗГИС-2, ни начальнику смены 4-го блока, обвинение в отдаче этого авантюрного и профессионально безграмотного "двойного приказа" предъявлено не было! А это означало, что следствие уже до "чернобыльского" суда располагало прямыми доказательствами, что это были не они.

Так кто же отдал "двойной приказ"?

Все официальные комиссии не дали ответа и на этот вопрос. И вот исследователей уже 26 лет мучают сомнения, они действительно его искали, но так и не смогли найти или их на этот раз "сильно-пресильно попросили" его не искать?

И только в год 20-летия Чернобыльской катастрофы по этому вопросу осмелился пооткровенничать Владимир Иванович Комаров на официальном сайте партии "Единая Россия" (24.04.2006 16:47 МСК). Он пока единственный из бывших эксплуатационщиков, который набрался мужества дать показания по этому вопросу. Затем его интервью в более широком изложении опубликовали некоторые другие СМИ.

До аварии он работал заместителем директора по науке на Смоленской АЭС, а после аварии некоторое время возглавлял экспертную комиссию при Генпрокуратуре СССР, определявшую причины и виновников Чернобыльской аварии, а позже возглавлял хорошо известное в 30-км зоне отчуждения предприятие "Комбинат".

Но главное не в том, что он где-то работал или что-то возглавлял. Главное в том, что, работая в этой Комиссии, он как еe глава имел прямой доступ к подлинникам всех аварийных документов, которые вошли в уголовное дело по Чернобыльской катастрофе. Показания таких людей имеют непреходящую историческую ценность, т.к. дают возможность хотя бы в четверть глаза заглянуть в документы, которые скрывают от научной и международной общественности до сих пор. Скрывают даже от МАГАТЭ, на авторитет которой так любят некритично ссылаться наши оппоненты.

Но почему он молчал так долго, видя какие ожесточeнные дискуссии в СМИ ведутся вокруг тех или аспектов Чернобыльской катастрофы? Ведь без ответа на принципиальный вопрос об авторе "двойного приказа" уголовное дело по ней вообще нельзя считать оконченным. Сам В. Комаров по этому поводу ничего не сообщает. Но атомщики-ветераны могут легко догадаться, что, скорее всего, это 20-летнее молчание было вызвано его подпиской о неразглашении сведений, содержавшихся в аварийных документах, которые в те времена шли под грифом "секретно" и "совершенно секретно". А в 2006 г. истeк 20-летний срок еe действия, и такой важный свидетель обрeл свободу от оков "секретности".

А теперь процитируем В. Комарова, приоткрывшему нам прямо из материалов уголовного дела очередную "последнюю тайну" Чернобыльской катастрофы. Цитаты настолько выразительны, что в комментариях не нуждаются, но требуют некоторых непринципиальных уточнений. Итак:

"В начале 80-х годов при ЦК КПСС был создан сектор по надзору за АЭС. В сектор входили В. Марьин и Г. Копчинский, подчинявшиеся секретарю ЦК КПСС В. Долгих. Но чиновники из сектора занимались не безопасностью, а активно вмешивались в оперативное управление станциями, что и привело к катастрофе".

"Я прослушал записи всех телефонных переговоров и просмотрел все телексы, полученные на щите управления 4-м блоком Чернобыльской АЭС... телекс был продублирован телефонным звонком из ЦК КПСС. Прямо на щит управления позвонил Г. Копчинский...".

Вот Вам и независимое подтверждение отдачи "двойного приказа", а также фамилия его автора! И далее:

"Руководитель вывода 4-го блока в ремонт заместитель главного инженера А. Дятлов и оперативный персонал понимали, что делать этого (подъeм мощности реактора после провала еe до нуля - авт.) ни в коем случае нельзя. Десяток инструкций и регламент по эксплуатации реактора категорически запрещали подобные действия! Но Дятлову на щит управления позвонил тот же Копчинский, работник всесильного ЦК КПСС, и приказал выводить 4-й реактор на мощность...".

"Находясь за щитом управления, Дятлов ясно видел, что реактор находится в йодной яме, что он неуправляем. Но, видимо, все же надеялся, что "проскочит", и поэтому решил выполнить приказ из Москвы. Ведь Копчинский сказал буквально следующее: "Проводи проверку! Или ты уйдешь на пенсию, или будешь главным инженером новой Чернобыльской АЭС-2"".

Здесь под ЧАЭС-2, скорее всего, подразумевались 5-й и 6-й блоки ЧАЭС, которые тогда ударно строились. А в будущем к ним собирались добавить ещe 7-й и 8-й блоки.

Далее цитируем интервью, данное В. Комаровым газете "Информпространство" № 6, 2006 г.:

"...- Как стали известны подробности этого разговора?

- Я лично слышал эту запись, когда возглавлял экспертную комиссию по подготовке обвинительного заключения. Все разговоры и звонки на Щите управления АЭС записывались. Дятлов вскоре умер в тюрьме (не в тюрьме - авт.), а Копчинский живет сейчас в Киеве".

А на момент аварии последний занимал должность заведующего отделом атомной энергетики Бюро Совета Министров СССР по топливно-энергетическому комплексу.

"- Но чем руководствовался Копчинский?

-...скорее всего, таким образом, этот человек, до отъезда в Москву работавший замглавного инженера по науке именно на Чернобыльской АЭС, просто демонстрировал свои аппаратные возможности. Показывал, что, сидя в Москве, в кабинете на Старой площади, он по-прежнему управляет станцией"...

"- Сколько же стержней осталось в активной зоне реактора в момент катастрофы?

- Полтора".

Продолжение ч2. - https://zen.yandex.ru/media/id...

Часть 3 - 

https://zen.yandex.ru/media/id...

Хранилища отработанного ядерного топлива (ХОЯТ) Чернобыльской зоны. Часть 1. - https://zen.yandex.ru/media/id...