Любопытный эпизод.

"Если у вас только одна модель, один сценарий бу­дущего, вы уже от него зависите, ему поклоняетесь, и у вас возникает страх, уныние, ненависть и осуж­дение."

-----------------------------------------------------------

" ...  Через пару дней мы выехали в сафари-парк. Ни­щета и разруха, конечно, страшные. Хотя, если вспомнить наши русские деревни, то окажется, что Россия от Сенегала мало чем отличается. Я раньше возмущался, когда Советский Союз называли афри­канской страной с ядерным оружием. Просто я не был в Африке и мало путешествовал по российской глубинке. Глядя на то, как общаются люди на пля­же, я понял, что говорить о вымирающей Африке рано. У этих людей было то, что позволило России стать сверхдержавой и что сейчас она стремительно утрачивает, — ощущение единства. Как сказал Иисус Христос, если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот (Мк. 3, 25).

Если люди, живущие в государстве, утрачивают ощущение единства и общности интересов, то буду­щего у такого государства нет. Если слабеет нравст­венный потенциал, экономическая и военная мощь утрачиваются очень быстро.

По дороге в сафари-парк с нами произошел любо­пытный эпизод. Сидевший на заднем сиденье прия­тель начал снимать на видеокамеру красивую негри­тянку, стоявшую на обочине дороги с подносом на голове. Машина в тот момент стояла в пробке. Жен­щина, держа поднос на голове, царственной поход­кой приблизилась к машине. Подойдя вплотную, она, размахнувшись, хлопнула оператора по физио­номии, так что камера отлетела в сторону, а затем развернулась и такой же горделивой походкой уда­лилась прочь. Так что на иностранных туристов здесь не всегда смотрят как на источник подачек и предмет поклонения. Местные жители живут своей жизнью и не любят, когда в нее вмешиваются. Ока­зывается, в этой нищей стране деньги не являются главным мерилом отношений.

Правда, через несколько дней, меня все же обокра­ли. Получилось, что я сам был виноват. Оставил приоткрытым окно в номере. Мои спутники деньги и документы брали с собой на катер, на котором ухо­дили на рыбалку. Я тоже брал деньги с собой, но по­том почему-то оставил. Сам не знаю почему. Когда вернулся в номер, увидел, что украдены не только доллары и евро, но и рубли. Рубли в Сенегале не об­меняешь. Я понял, что в окно залезли местные маль­чишки. Для них любые деньги были валютой.

«Ребята, — торжественно объявил я прияте­лям, — сегодня должна быть хорошая рыбалка, если меня так усердно чистят». И точно, в тот день я вы­тянул голубого марлина на 70 килограммов.

Я потом посмотрел на тонком плане, как происхо­дило ограбление. Оказывается, один паренек дежу­рил на улице, а второй залез в номер. Я посмотрел, каким было его поле до воровства и каким оно стало после. Раньше у него было поклонение благополуч­ной судьбе и из-за этого агрессия к людям. После того как он взял деньги, ситуация ухудшилась в не­сколько раз: в поле появилась смерть детей, внуков и правнуков. То есть радость от удачного воровства была настолько сильной, что значительную часть моей грязи он взял на себя. Это во-первых. А во-вто­рых, он дал своим потомкам такую концентрацию на потреблении, что почти срезал им готовность отда­вать и жертвовать. Скорее всего, у него не будет де­тей, или они будут больными, или смогут выживать только в полной нищете, при которой желание по­треблять сильно тормозится. Нищий человек гораздо больше работает, чем получает.

«Как интересно, — думаю я, — оказывается, если тебя ограбили или обворовали, а ты не сожалеешь и не испытываешь ненависти, то многие твои пробле­мы уходят к вору». Иногда грабитель спасает бу­дущее или даже жизнь своей жертвы. Так что выиг­рывают и проигрывают и преступник, и жертва. Преступник выигрывает в настоящем, лишаясь буду­щего. У жертвы эта ситуация — зеркально противо­положная. Даже если преступник убивает жертву, все равно он невольно спасает ее будущее, останав­ливая процесс распада любви в душе и, значит, не­вольно спасая детей и будущие жизни жертвы.

В целом же рыбалка получилась отличной. Прав­да, первые три дня был сильный шторм. Мы пыта­лись отлежаться в крохотной каютке в носовой части судна и ощущали себя косточками в погремушке. Я думал, что наша посудина рассыплется на части. Но рядом с нами среди водяных гор я замечал узкие деревянные лодки. Местные рыбаки — отчаянные ребята. На одном моторе без подстраховки уходят в море за 15—20 километров и умудряются при этом каждый день ловить рыбу. Ни одного катера, подоб­ного нам, я в море не видел. Наверное, сезон рыбал­ки еще не начался, ведь была только середина мая. Настоящая рыбалка на марлина и рыбу-парус начи­нается в конце мая.

Тут нас привлекли крики команды. Капитан, вы­тянув руку, указывал на что-то справа. Я вгляделся и среди огромных волн увидал сверкающие полуто­раметровые торпеды. Это были тунцы. Наш катер сделал круг и подошел к нужному месту. Тут же за­трещал спиннинг. Через 30—40 минут упорной борь­бы мы вытащили на палубу огромного сверкающего тунца. Так что, несмотря на шторм, рыбалка оказа­лась удачной.

Кстати, ребята на судне могли определить, какая и какого веса рыба клюнула, только по тому, как трещит катушка на удочке и вытягивается леска. Я узнал это на третий день рыбалки. Дело было так. Мы утром вышли в море, но шторм был такой, что мне это показалось опасным. Даже моих приятелей, очень стойких, начало укачивать. Я подошел к капи­тану и сказал, чтобы он возвращался назад. «Это больше напоминает пытку, чем рыбалку, — сказал я, — лучше будем отдыхать». Решили дозвониться до русской представительницы, которую мы не мог­ли обнаружить в первые дни. Произошло чудо — мы дозвонились. Я объяснил женщине ситуацию и ска­зал, что мы хотим получить деньги за сегодняшний день.

«Деньги вы не получите, — раздраженно ответила дама. — Если вы хотя бы на два метра отошли от бе­рега, значит, рыбалка состоялась». Я понял, что спо­рить бесполезно. Русский сервис в сочетании с сене­гальским — это еще тот вариант! Я спустился вниз и нашел капитана. Похлопал его по плечу и посмотрел ему в глаза. «Мы выходим в море», — сказал я ему. Он кивнул и пошел готовить судно. Мы решили рискнуть — не пропадать же деньгам! А через полто­ра часа удочка дико затрещала.

«Марлин!» — крикнул капитан. Началась суета, затем утомительная борьба с огромной рыбиной. Че­рез полчаса марлин сорвался и ушел с крючка. Я по­дошел к парню, который цеплял наживку и помогал вытаскивать рыбу. «Можешь сказать, какой вес был у этого марлина?» — спросил я его. Он задумался, потом ответил: «230—250 килограммов». Я думал, он шутит, но на следующий день приехавший рыбачить из Люксембурга мужчина один за шесть часов вытя­нул марлина на 160 килограммов! А мы в тот день больше не поймали ничего. Еще пять-шесть часов не­прерывного шторма, а затем — возвращение домой. Кстати, на следующий день океан успокоился, и мы увидели около десятка катеров с такими же рыбака­ми, как мы. Оказывается, они в шторм просто не вы­ходили. А наше московское турбюро, взяв с нас деньги, уже не смогло выпустить их из рук.

Но мне этот шторм даже понравился. Ощущение близкой смерти и мощь океана, где судно выглядит бессильной щепкой, хорошо помогает достичь отре­шенности. Когда находишься в море, включается по­стоянная внутренняя борьба за жизнь. В Сенегале я в очередной раз почувствовал, что нужно уметь улы­баться, говорить комплименты и одновременно жест­ко отстаивать свои права. Нужно бороться за жизнь каждую секунду, и это должно быть радостью и удо­вольствием. Нужно искать новые и новые формы управления ситуацией.

Если у вас только одна модель, один сценарий бу­дущего, вы уже от него зависите, ему поклоняетесь, и у вас возникает страх, уныние, ненависть и осуж­дение. Чем больше энергии в душе человека, тем больше сценариев будущего он создает, тем больше попыток он сделает для изменения окружающего мира. Тогда любая неожиданная ситуация вызывает не панику, а вспышку радости и энергии, необходи­мой для управления ситуацией и ее разрешения. И концентрируешься не на стабильности и покое, а на ощущении бьющей через край энергии.

Поскольку любовь создает энергию, а энергия — это сочетание двух противоположностей, мечта о стабильности и предсказуемости мира постепенно лишает нас чувства любви. Для того чтобы нормаль­но жить и развиваться, человек должен испытывать непрерывную потребность в чувстве любви, в отдаче энергии, которая реализуется во всех формах. Тогда любая ситуация, приятная или неприятная, подтал­кивает к познанию Божественного. Когда понима­ешь, что истинное счастье — это любовь и энергия счастья есть и в горе и в наслаждении, тогда боль и радость начинают восприниматься в неразрывной связи друг с другом. Взрослый человек, вспоминая свое детство, радуется даже неприятностям, случав­шимся тогда. Наверное, именно так нужно смотреть на любое прошедшее событие.

Кажется, год назад на семинаре во Франкфурте я говорил о том, как стереотипы нашего восприятия искажают реальную картину мира. Есть избитое вы­ражение: «У человека было несчастное детство». Дальше долго и нудно перечисляют, из-за чего оно было несчастным. Я хочу донести до вас простую ис­тину: несчастного детства не бывает. Ребенок внут­ренне всегда счастлив, в каких бы условиях он ни находился, потому что у него в душе больше любви, чем у взрослого. Сложное детство — возможно, тя­желое — допускаю, но при этом — всегда счаст­ливое.

Так вот, от любого прошлого у нас всегда должно быть ощущение счастья, потому что оно происходит по высшей воле. Все, что происходит в мире, при­ближает нас к Богу. Как актер, играя трагедию или комедию, смерть или радость, должен быть всегда счастлив, так и мы, участвуя в игре под названием «жизнь», должны всегда осознавать относительность того, что мы называем наслаждением и мукой."

С.Н. Лазарев «Человек будущего. Воспитание родителей», часть 2

Взято здесь - https://lazarev.ru/news/author...

----------------------------------------------------------