Отрывок из книги Никола Старикова " Русская Смута ХХ Века",стр.10-13...
О том как В.И. Ленин спасал Царскую Семью...
Эта книга о первой в XX веке попытке ликвидации Российского государства.
Николай Стариков . Ликвидация России
Кто помог красным победить в Гражданской войне?
Ничего личного – просто геополитика
Кто вынудил в феврале 1917-го отречься от власти Николая II?
Как получилось, что всего за восемь месяцев Керенский и Временное правительство развалили великую державу?
Каким образом незначительная кучка приверженцев Ленина захватила власть в огромной стране?
Почему «Великий Октябрь» произошел в столице России так легко и практически без жертв?
Уничтожение Российской империи – это самая грандиозная операция британской разведки за всю ее историю.Это ее самый грандиозный успех. И… самый грандиозный провал...
Самое сложное и самое важное в исследовании Февральской и Октябрьской революций – понять, что не враги, а «союзники» сознательно и кропотливо подготовили в России внутренний взрыв.
Революции сами собой не происходят – их тщательно готовят, используя в качестве горючего реально существующие в стране проблемы и противоречия.
Почему Владимир Ленин охранял Романовых лучше, чем себя самого
Бывают заблуждения, имеющие видимость истин.
Луций Анней Сенека
Великий князь Александр Михайлович Романов, женатый на сестре Николая II, отец жены князя Феликса Юсупова, оставил нам великолепные мемуары. Они интересны невероятно. Они просто фантастичны.
Никто и никогда не комментировал нам их чудесное содержание. А зря – потому что если их прочитать, то хочется сделать один странный вывод. Бывают большевики добрые и злые. Находятся они в одно и то же время не только в одной партии, но и в одном месте – в Крыму.
Все зверства творят большевики плохие, а хорошие большевики – вежливые и учтивые ребята. Вы не верите? Такого не может быть? Не спешите – русская революция благодаря английским спецслужбам превратилась в сплошное чудо и страшную сказку. А в сказках, как известно, случается все…
......
Описание ситуации Великим Князем Александром Михайловичем...
- Нет, дело обстоит гораздо хуже, чем вы думаете. Ялтинские товарищи настаивают на вашем немедленном расстреле, но Севастопольский Совет велел мне защищать вас до получения особого приказа от товарища Ленина.
Я не сомневаюсь, что Ялтинский Совет попробует захватить вас силой, и поэтому приходится ожидать нападения из Ялты. Дюльбер, с его стенами, легче защищать, чем Ай-Тодор. Здесь местность открыта со всех сторон.
Он достал план Дюльбера, на котором красными чернилами были отмечены крестиками места для расстановки пулеметов. Я никогда не думал о том, что прекрасная вилла Петра Николаевича имеет так много преимуществ с чисто военной точки зрения. Когда он начал ее строить, мы подсмеивались над чрезмерной высотой его толстых стен и высказывали предположение, что он, вероятно, собирается начать жизнь Синей Бороды. Но наши насмешки не изменили решения Петра Николаевича. Он говорил, что никогда нельзя знать, что готовит нам отдаленное будущее. Благодаря его предусмотрительности Севастопольский Совет располагал в ноябре 1917 года хорошо защищенной крепостью»[151].
Вот это и вправду неожиданно – отряд матросов присылается не для расправы над беззащитными офицерами и буржуями, а для их защиты! И не кем-нибудь, а самим товарищем Лениным!!!
«События последующих пяти месяцев подтвердили справедливость опасений новых тюремщиков. Через каждую неделю Ялтинский Совет посылал своих представителей в Дюльбер, чтобы вести переговоры с нашими неожиданными защитниками. Тяжелые подводы, нагруженные солдатами и пулеметами, останавливались у стен Дюльбера.
Прибывшие требовали, чтобы к ним вышел комиссар Севастопольского Совета товарищ Задорожный. Товарищ Задорожный, здоровенный парень двух метров росту, приближался к воротам и расспрашивал новоприбывших о целях их визита. Мы же, которым в таких случаях было предложено не выходить из дома, слышали через открытые окна обычно следующий диалог:
– Задорожный, довольно разговаривать! Надоело! Ялтинский Совет предъявляет свои права на Романовых, которых Севастопольский Совет держит за собою незаконно. Мы даем пять минут на размышление.
– Пошлите Ялтинский Совет к черту! Вы мне надоели. Убирайтесь, а не то я дам отведать севастопольского свинцу!
– Они вам дорого заплатили, товарищ Задорожный?
– Достаточно, чтобы хватило на ваши похороны.
– Председатель Ялтинского Совета донесет о вашей контрреволюционной деятельности товарищу Ленину. Мы вам не советуем шутить с правительством рабочего класса.
– Покажите мне ордер товарища Ленина, и я выдам вам заключенных. И не говорите мне ничего о рабочем классе. Я старый большевик. Я принадлежал к партии еще в то время, когда вы сидели в тюрьме за кражу.
– Товарищ Задорожный, вы об этом пожалеете!
– Убирайтесь к черту!
Молодой человек в кожаной куртке и таких же галифе, бывший представителем Ялтинского совдепа, пытался нередко обратиться с речью к севастопольским пулеметчикам, которых хотя и не было видно, но чье присутствие где-то на вершине стен он чувствовал.
Он говорил об исторической необходимости бороться против контрреволюции, призывал их к чувству "пролетарской справедливости" и упоминал о неизбежности виселицы для всех изменников. Те молчали. Иногда они бросали в него камушками или же даже окурками»[152]
Странно все это. Дисциплина у революционных «севастопольских пулеметчиков» поразительная. Судя по описанию Великого князя, речь идет о событиях марта 1918 года. А ведь севастопольский отряд состоит из тех же матросиков, что совсем недавно, 23 февраля того же года, резали в своем городе офицеров, а потом расстреливали татар в виноградниках.
В декабре 1917-го эти же люди убивали своих флотских офицеров на Малаховом кургане. Они осатанели от крови и безнаказанности, привыкли убивать всех без разбора по своей прихоти, а тут в Дюльбере у них вдруг появляется поразительная дисциплина и невероятная выдержка.
Товарищ из Ялты, топивший офицеров живыми в море, очень хочет расстрелять Романовых, а севастопольские матросы, офицеров стрелявшие и коловшие штыками, под угрозой «неизбежности виселицы для всех изменников» готовы их защищать. Что же с ними произошло, почему Романовы стали для этого отряда дороже и ближе таких же большевиков, как они сами?
Забавно получается: ни с того ни с сего разнузданные большевики в одночасье стали человечными и дисциплинированными. Выходит, что в Ялте большевики злые, а в Севастополе – добрые?
Но для того мы с вами и погружались в кровавый кошмар, творившийся во всем Крыму, чтобы убедиться, что все устанавливавшие там советскую власть товарищи были одинаково кровожадными палачами вне зависимости от города своей дислокации.
Так откуда же в охваченном революцией Крыму берутся столь добрые и отзывчивые люди, как командир чудесного отряда матрос товарищ Задорожный? Добрый невероятно, фантастически, настолько, что ради спасения нескольких членов семьи Романовых он и его люди готовы воевать со своими революционными братьями!
Ответ на этот вопрос дает сам Задорожный в мемуарах Великого князя:
«Я получил приказ Советского правительства, – заявил он, – взять в свои руки управление всем этим районом»[153]. Обратите внимание – приказ не Севастопольского Совета, а нового правительства, Совнаркома. Глава Совнаркома Ленин – значит, приказ его. Ленинский посланец готов сражаться, готов стрелять по революционным ялтинским солдатам ради спасения жизни нескольких представителей царской фамилии.
Вы о таком когда-либо слышали?
Непостижимо и другое: по всей стране развал и анархия, дисциплины нет даже в свежеиспеченных частях Красной гвардии. Вся страна стонет от банд мародеров и бандитов, в которые превратилась большевизированная часть старой русской армии, демобилизованная и отправленная по домам. В том же Крыму – террор, анархия и никакой, абсолютно никакой дисциплины.
И только в одном отряде в России порядок старый, добрый, дореволюционный. Это отряд революционных матросов охраняет не Ленина, не Троцкого, не съезд Советов… а нескольких Романовых. Совершенно случайно, разумеется. И конечно, только по прихоти случая в этой группе находятся:
♦ Великий князь Александр Михайлович Романов;
♦ вся его семья: жена Ксения Александровна – родная сестра Николая II, его дети – сыновья и дочки (пять человек);
♦ Великий князь Николай Николаевич Романов – бывший главнокомандующий русской армией, двоюродный брат Александра Михайловича. Спасен он (то есть арестован) не один, а со своей супругой Великой княгиней Анастасией Николаевной и ее сыном князем Сергеем Георгиевичем, герцогом Лейхтенбергским;
♦ его брат Великий князь Петр Николаевич со своей семьей;
♦ вдовствующая императрица Мария Федоровна, в молодости – датская принцесса Дагмар. Мать императора Николая II.
Вот за эту соль земли русской и готовы пожертвовать жизнью не гвардейские офицеры, не отпетые монархисты, а революционные матросы Севастопольского Совета?
Вам это не кажется странным? Ведь если между большевиками есть хоть какая-то связь, если разные советы между собой разговаривают хотя бы по телефону то за пять месяцев сидения Романовых в Дюльбере можно было выяснить между собой, кому их сподручнее расстрелять.
Так нет, все ходят и ходят ялтинцы к имению, вместо того чтобы добиться в Севастополе одобрения на ликвидацию группы бывших правителей России. Значит, не дают добро в Севастополе, а почему? Что же можно ответить на «справедливое» требование ялтинских товарищей выдать им романовскую камарилью? Почему севастопольцы такого приказа не дают, ведь командир отряда, охранявшего узников, отвечает однозначно:
«Им возражал чрезвычайно красноречиво Задорожный, что каждому из его подчиненных было бы чрезвычайно лестно расстрелять Великого князя, но не ранее, чем Севастопольский Совет отдаст об этом приказ»[154].
Может, сидят в Севастопольском Совете добрые большевики, совесть у них проснулась неожиданно, и поэтому они злым ялтинцам отказывают?
Свидетельства очевидцев говорят нам об обратном: нет между большевиками никакой географической разницы, все они одинаковые убийцы и насильники. Живут севастопольцы и ялтинцы душа в душу, вместе борются с мировой контрреволюцией путем бессудных казней, грабежей и насилий. Кто из них ужасней и кровавей – еще надо считать и смотреть.
И только в вопросе о нескольких членах династии Романовых получаются у них коренные разногласия! Только при произнесении фамилии бывшего царя разглаживаются морщины на лбу севастопольских витязей революции, мягчеет их стальное сердце и появляется в их каменных душах искра сострадания. Выходит, так?
Давайте вспомним, кто же в Севастополе главный большевик. Неужели он такой добрый, что всех остальных своей преступной добротой заразил? Нет, глава местных коммунистов – Юрий Петрович Гавен-Дауман, направленный Лениным в Севастополь. Иными словами, товарищ проверенный. Он-то и превратил за три месяца черноморских матросов в зверей.
По делам своим товарищ Гавен злой, по словам Врангеля тоже, а в ситуации с «узниками Дюльбера» добряк первостатейный. Никак он не дает приказ товарищу Задорожному выдать Романовых ялтинским анархистам. А те просят постоянно! Но ведь пять месяцев просто так отмолчаться не удастся, иначе тебя самого «контрой» объявят, да с грузом на ногах отправят кормить черноморских рыб.
Надо ялтинским товарищам ответ дать, да еще мотивированный. Должны в Севастополе ответить что-то типа «есть распоряжение от товарища Ленина беречь этих Романовых, потому и расстрелять их нельзя». Но ведь не может товарищ Ленин отдать такой приказ в Севастопольский Совет кому попало, открыто. Не поймет матросская вольница всех этих политесов, из повиновения выйдет.
Такой приказ можно только тайно отдать товарищу проверенному, например тому же Гавену да вместе с распоряжением отправить его загодя в Севастополь с заданием устанавливать там советскую власть. А заодно ждать приезда отряда Задорожного и тянуть время, не допуская ни в коем случае расправы над Романовыми.
Вся крымская эпопея Романовых продлится пять месяцев. От описываемых событий марта 1918-го потерпеть осталось совсем чуть-чуть. Почему? Потому, что в начале апреля 1918 года в Крым вступят немецкие войска, и Романовы будут спасены.
Давайте не будем забывать, что в это самое время товарищ Ленин, столь добрый для Александра Михайловича и его спутников, отдает приказы об аресте Михаила Романова, о высылке семьи Николая Романова из Тобольска в Екатеринбург.
Но они – наследники трона, а потому, как основные претенденты на престол, должны быть ликвидированы. Великий князь Александр Михайлович и старая мать императора Николая на трон не претендуют, поэтому могут и должны быть спасены.
Тем временем жизнь в Дюльбере идет своим чередом. Живут Романовы и их «тюремщики» душа в душу. Великий князь Александр Михайлович помог охране наладить работу прожекторов, чтобы они могли его еще лучше стеречь. Не было такого взаимопонимания со своими охранниками ни у Николая Романова, ни у других членов его многочисленного семейства.
Не надо удивляться – в нашем случае это ведь не тюремщики, а охрана! Она не столько не дает «заключенным» совершить побег, сколько спасает их от кровавой расправы. Великий князь Александр Михайлович почти со своими «тюремщиками» крепко подружился, так крепко, что остальные Романовы даже удивлялись.
«Великий князь Николай Николаевич не мог понять, почему я вступал с Задорожным в бесконечные разговоры.
– Ты, кажется, – говорил мне Николай Николаевич, – думаешь, что можешь переменить взгляды этого человека. Достаточно одного слова его начальства, чтобы он пристрелил тебя и нас всех с превеликим удовольствием.
Это я и сам прекрасно понимал, но должен был сознаться, что в грубости манер нашего тюремщика, в его фанатической вере в революцию было что-то притягательное. Во всяком случае я предпочитал эту грубую прямоту двуличию комиссара Временного правительства. Каждый вечер, пред тем как идти ко сну, я полушутя задавал Задорожному один и тот же вопрос: "Ну что, пристрелите вы нас сегодня ночью?"
Его обычное обещание не принимать никаких "решительных мер" до получения телеграммы с севера меня до известной степени успокаивало. По-видимому, моя доверчивость ему нравилась, и он спрашивал у меня часто совета в самых секретных делах. В дополнение к возведенным укрытиям для пулеметов я помог ему возвести еще нисколько укреплений вокруг нашего дома, помогал ему составлять рапорты Севастопольскому Совету о поведении бывших Великих князей и их семейств и т. п.»[155]
Страна должна знать своих героев – незаслуженно забыто имя славного «матроса» Задорожного. Это уникальный человек. Это первый в советской истории борец за права человека. Да что там – скажем правду: это единственный большевик, готовый пожертвовать жизнью за своих классовых врагов. Ему памятник ставить надо, а фигурирует он только на страницах великокняжеских мемуаров…
Воспоминания Великого князя настолько хороши, что их почти даже не надо комментировать. Все настолько очевидно и настолько же невероятно.
Сама фигура командира отряда покрыта ореолом таинственности: единственное, что о нем можно найти, это всего один малозначащий факт его биографии. В прошлом Задорожный якобы писарь Харитоновского сахарного завода Харьковской губернии.
Такое полнейшее отсутствие информации наводит на странные мысли: ни спасенные Романовы ничего о нем узнать не пытаются, ни архивы большевиков ничего не говорят. Так и хочется назвать Задорожного чекистом, но вот беда – ЧК создается в декабре 1917 года, значительно позже того ноябрьского утра, когда он приступил к выполнению своей миссии.
Однако чувствуется в товарище Задорожном непростая закалка – писарю Харитоновского завода такая задача явно не по плечу. Но если не ЧК – то кто же мог провернуть такую блестящую операцию и почти полгода, рискуя жизнью, дурить голову ялтинским товарищам? Большевистской спецслужбы еще нет, а в операции «Дюльбер» чувствуется четкая организация и холодный расчет. Вчерашним революционерам и ссыльным каторжанам такого не организовать.
Вывод этот подтверждается очень легко. Представим себе на минуту, что Владимир Ильич Ленин поручил бы охрану важного пролетарского объекта «Дюльбер» местным товарищам, ялтинским или севастопольским, не важно. Тогда берегли бы их революционеры так, как они это умеют. Привезли бы самых сознательных матросов, пригласили политически грамотных рабочих с окрестных заводов.
Провели бы с ними беседу и разъяснили, как важно для партии, чтобы ни один волос с головы заключенных не упал, потому что ждет их суровый пролетарский суд и заслуженное возмездие. Прониклись бы все товарищи важностью задачи и приступили бы к ее выполнению. Как они это умеют: семечки бы лузгали, на часах на табуреточках сидели. И разговаривали бы с охраняемой «контрой» жестко и без излишнего пиетета. А зачем? Пусть спасибо скажут, что не расстреляли!
Генерал Врангель тоже слышал о живущих поблизости от Ялты Романовых:
«Императрица Мария Федоровна и прочие Члены Императорской Фамилии были все поселены в имении Великого князя Петра Николаевича Дюльбер, где жили под охраной матросов. К ним, конечно, никого не допускали, хотя в марте молодой княгине Юсуповой удалось добиться разрешения видеть мать свою Великую княгиню Ксению Александровну и бабушку свою Императрицу Марию Федоровну.
Юсуповы жили вблизи от нас, и мы часто с ними виделись. От них мы узнали, что команда, охраняющая Императрицу и Великих князей, относилась к ним с полным уважением и большой внимательностью. Начальник команды, матрос Черноморского флота, проявлял подчас совершенно трогательное отношение к заключенным. По приходу в Крым немцев то же самое подтвердили мне Великий князь Александр Михайлович и Великая княгиня Ксения Александровна»[156].
Прав Врангель – отношение поистине трогательное. Разрешены свидания, командир Задорожный полон уважения и внимательности. А вокруг в Ялте, Севастополе, Симферополе – аресты, расстрелы, грабежи и убийства. Сам Врангель, как приплывут в Ялту матросы-севастопольцы, прячется у друзей, а в Дюльбере – все хорошо и спокойно.
Прямо оазис благополучия в бушующем революционном море, причем благодать распространяется не только на территорию самого поместья Дюльбер, но и на окрестные дома. С Романовыми по соседству, в своем имении Кореиз, живут Феликс Юсупов и его жена.
Именно поэтому уверен я, что приехал столь странный отряд товарища Задорожного из Петрограда, а не был набран на месте. Слишком велика ответственность, слишком велика ставка. Наберешь в Севастополе убийц, так чем же они будут отличаться от своих других местных коллег? Разве захотят своей жизнью во имя странного задания пожертвовать? Ведь если возьмешь местных в охрану, то получится, что нападающие и охрана знакомы лично, как тогда спасешь Великих князей от расстрела?
Нет, отряд такой надо в Петрограде набирать, однако и там с кадрами проблема. По всей стране дисциплина стала никудышная, и каждый по-своему трактует понятие революционной необходимости. Хаос везде. После Октябрьского переворота в Петрограде погромы винных складов. Чтобы остановить безобразие, большевики посылают отряд за отрядом, но они вместо прекращения бесчинств напиваются в стельку вместе с погромщиками. Приходится объявить за погромы расстрел, а в иных погребах, находящихся в подвалах Зимнего дворца, установить пулеметы. Но и после этого бардак закончился только тогда, когда закончилось само вино.
Все это для Дюльбера не годится. Дисциплина, осознание важности задачи и приказ – вот три кита, на которых держится загадочный отряд комиссара Задорожного. Готовясь к серьезной обороне имения, он даже в мыслях не думает передать Романовых ялтинским, севастопольским или каким угодно другим палачам. Он ждет «телеграммы с севера», а отнюдь не распоряжения Севастопольского Совета, как заявляет местным большевикам.
Он имеет приказ из Петрограда и выполняет его. Приказ этот от самого товарища Ленина: любой ценой спасти Романовых. Даже ценой собственной жизни. Для такого задания и люди нужны особые. Где же Ильичу их взять? Кроме, как в Петрограде, негде.
Если же мы примем версию о «петроградском» происхождении отряда товарища Задорожного, то получается весьма интересная картина. Великий князь Александр Михайлович указывает нам месяц появления отряда Задорожного в Крыму: «…Севастопольский Совет располагал в ноябре 1917 года хорошо защищенной крепостью». Итак, прибыли ребята в Крым в ноябре.
«События последующих пяти месяцев подтвердили справедливость опасений новых тюремщиков», – вновь указывает далее Великий князь.
Значит, закончилась эпопея в апреле 1918 года. Проверить это легко – окончанием интересующих нас событий стало вступление в Крым немецкой армии, а это действительно случилось в первых числах апреля 1918-го. С другой стороны, большевистский переворот произошел 25 октября.
Итак, проведем элементарный подсчет: начало апреля минус пять месяцев – это начало ноября. Отнимем еще дня четыре-пять на дорогу, и получается у нас удивительная картина. Не просто в ноябре, а в начале ноября 1917 года (по новому стилю!) Ленин отправляет в Крым товарища Задорожного с тайной миссией! Через несколько дней после Октябрьского переворота!
Единственная задача его отборного отряда – это спасение членов семьи Романовых, не являющихся наследниками престола. И являющихся родственниками английских монархов[157]. Ильич отправляет в Крым невероятно сознательных «товарищей» в тот момент, когда все кругом дают его правительству срок жизни максимум две недели.
В тот момент, когда он разрывается между всевозможными съездами и выступлениями, когда советская власть только начинает свое распространение по стране. Когда каждый верный человек, а уж тем более отряд на счету. А Владимир Ильич направляет Задорожного в Крым, где большевики у власти пока не находятся и где его отряд совсем и не будет устанавливать рабоче-крестьянскую власть, потому что будет безвылазно заниматься охраной Великих князей?
Что, других забот у Ильича в первые, самые сложные дни нет, кроме как организовать охрану некоторых членов венценосной семьи?
Ау историки!
Как вы нам объясняете казнь семьи Николая II? Месть Ленина за брата? Хотел всех Романовых извести? Кровавый маньяк был Владимир Ильич? Все это пустышки, призванные прикрыть суть. История чудесного спасения Лениным и Задорожным членов семьи Романовых может открыть нам глаза и на всю революцию целиком.
Вот живет рядом с Дюльбером в своем имении Кореиз жена Феликса Юсупова – Ирина Александровна Романова-Юсупова. Между прочим, внучка Александра III. Этот русский император когда-то повесил родного брата Владимира Ильича Ленина – Александра Ульянова[158]. Многие историки казнь всей семьи Николая II объясняют простой личной местью пролетарского вождя убийце своего брата.
Но вот в Крыму еще одна внучка императора спокойно живет, и никто ее убивать не собирается. Да что там внучка – в Дюльбере живут жена и дочь Александра III, и их по приказу Ленина спасают от расправы!
Где же знаменитая ленинская логика? Ее нет и в помине, зато хоть отбавляй не менее знаменитой ленинской гибкости. Вот только вопрос, кто же заставил Ильича, проявляя ее, спасать своих «кровных» врагов?!
Только организаторы нашей революции могли обязать Ленина спасти тех, перед кем они сами имеют определенные обязательства. Ситуация у Ленина традиционная – надо выполнить договоренности и Романовых спасти. Только объяснить, почему это делается, никому нельзя: ни Севастопольскому, ни Ялтинскому Совету, ни даже товарищам из Совета народных комиссаров.
Можно найти только одного умного и честного человека и поручить это дело ему, просто потому, что уверен в его беззаветной преданности. Фамилия этого верного большевика – Задорожный. Он и будет обеспечивать организационную часть задания: беседовать с разными «товарищами» и улаживать все конфликты. Он говорит с ними на одном языке и для крымских большевиков является своим.
Но проблема для Ленина в другом. Из кого набирать отряд? Одного вменяемого исполнителя найти можно, но где взять двадцать-тридцать дисциплинированных и преданных одной идее революционных матросов и солдат?
Особенно если эта идея – спасение матери, сестры, дяди, племянницы ненавистного свергнутого монарха. Здесь на помощь Ильичу приходят «союзники». Вместе с заданием спасти Романовых пролетарский вождь и получает от них инструмент для его выполнения – специальный отряд «революционных» матросов.
Только «союзные» спецслужбы были способны в условиях всеобщего развала провести успешную операцию по спасению Романовых. Не всех Романовых, не царской семьи, а только тех Романовых, кто нужен был англичанам и французам живым.
Семья бывшего императора и его несчастный брат Михаил были милее нашим «союзникам» в виде трупов, поэтому их никто и не спасал. Только во власти западных спецслужб было создать спаянный поистине железной дисциплиной отряд, из состава которого все переговоры с внешним миром будет вести только один человек – Задорожный. Потому что именно он является единственным настоящим большевиком!
Вы можете себе представить революционного матроса образца 1917–1918 годов: весь в пулеметных лентах, лицо недоброе, чуть что – хватается за оружие. Среди них большая доля анархистов, которые вообще никакой власти не признают. И вот их какой-то «молодой человек» обзывает изменниками революции и грозит виселицей.
Я, слава богу, живьем «революционных матросов» не видел, но мне кажется, что реакция на слова представителя Ялтинского Совета должна была быть в их рядах бурной. Его наверняка обозвали бы самого предателем в ответ и стопроцентно послали бы по-русски куда подальше. А то и спустились бы вниз разобраться, кого эта штатская гнида назвала предателем. Или гранату бы сверху бросили. Но так будет, только если в отряде Задорожного настоящие «братишки» и «товарищи»…
Напрасно представитель Ялтинского Совета сотрясал воздух. Молчат товарищи «севастопольские пулеметчики», только камушками в обидчиков кидают да окурками. Потому что они все вовсе не те, за кого себя выдают. Отсюда и реакция их другая. Матросы отряда товарища Задорожного просто… говорят по-русски с сильным английским акцентом, а то и не говорят вовсе!
Похоже, что эта часть удивительно дисциплинированной охраны была укомплектована сотрудниками западных спецслужб. Поэтому и не посылали они никуда молодого человека из Ялтинского Совета, не дискутировали с ним и не били ему морду. Если я хочу прослыть американцем, не зная английского языка, то в ответ на какие-либо претензии мне надо молчать и молчать, ну разве что-нибудь в противника бросить. Вторая часть отряда – русские. Нельзя набрать «революционный» отряд из одних иностранцев – это будет слишком заметно.
А дисциплина «русской» части отряда не хуже, чем ее «английской» и «французской» составляющих. Поскольку же добрых большевиков и добрых революционных матросов мы с вами нигде в то время не видели, вывод напрашивается весьма интересный: в отряде этом вообще большевиков, кроме Задорожного, не было!
Все его русские участники – это офицеры-монархисты. Поэтому и кажется логичным, что отряд в готовом виде прибыл из Петрограда, где свое гнездо все «союзные» разведки свили, где находится масса их коллег из русских спецслужб и других преданных династии людей. Их можно найти, разыскать и быстро укомплектовать отряд: 20–30 человек с «железобетонным» мандатом лично от товарища Ленина.
Русские офицеры согласятся, «союзные» будут выполнять приказ. Только они могут быть так дисциплинированны: англичане – выполняя тайное задание своего правительства, а русские – спасая жизни невинным Романовым. В конце концов и миссия благородная: спасать людей, а не убивать их.
К выводу об иностранном участии приходишь, продолжая анализировать и тот уровень охраны, который был достигнут отрядом Задорожного в Дюльбере. Можно смело сказать: в 1917–1918 годах в Советской России никого так не охраняли. Ни Смольный, ни Кремль, ни Ленина, ни Троцкого. Никого, кроме Великого Александра Михайловича и его спутников!
После большевистского переворота в стране апатия, охраны у новых руководителей страны почти никакой. Разболтанность редкая, обычно она длится до первого прокола. И вот в середине января 1918 года на Ленина совершено первое покушение. Он едет в машине со своей сестрой, организатором «пломбированного вагона» Фрицем Платтеном и водителем[159]. Раздаются выстрелы – Ильич легко ранен в руку. Нет ни телохранителей, ни сопровождения. Никого. Даже после этого выводов никто не делает, поэтому в июне 1918-го застрелят Володарского, а затем в августе Урицкого и вновь ранят Ильича, на этот раз очень тяжело.
Здание ЧК, где застрелят ее питерского главу Соломона Урицкого, толком не охраняют, сам же Ленин ездит выступать вовсе без охраны, даже когда эсеровские террористы уже начали отстреливать большевиков. Для того и нужны «союзные» представители в отряде, чтобы поднять дело охраны имения Дюльбер на «импортную», недоступную уже рухнувшей России высоту.
Романовы обеспечены самой вежливой, самой толковой и самой дисциплинированной охраной в стране. Но не всех представителей царского дома так берегут, а только нужных. Семью Николая II охраняют невоспитанные хамы, ворующие у домочадцев бывшего императора вещи, а в Крыму, по словам барона Врангеля, «команда, охраняющая Императрицу и Великих князей, относилась к ним с полным уважением и большой внимательностью».
А дальше… дальше, согласно всем канонам драматического жанра, в истории Романовых наступает кульминация.
«Около полуночи Задорожный постучал в дверь нашей спальной и вызвал меня. Он говорил грубым шепотом:
– Мы в затруднительном положении. Давайте обсудим, что нам делать. Ялтинская банда его-таки пристрелила…
– Кого? Орлова?
– Нет… Орлов спит в своей постели. С ним все обстоит благополучно. Они расстреляли того болтуна. Как он и говорил, они потеряли терпение, когда он явился с пустыми руками, и они его пристрелили по дороге в Ялту. Только что звонил по телефону Севастополь и велел готовиться к нападению. Они высылают к нам пять грузовиков с солдатами, но Ялта находится отсюда ближе, чем Севастополь. Пулеметов я не боюсь, но что мы будем делать, если ялтинцы пришлют артиллерию. Лучше не ложитесь и будьте ко всему готовы. Если нам придется туго, вы сможете по крайней мере хоть заряжать винтовки.
Я не мог сдержать улыбки. Моя жена оказалась права.
– Я понимаю, что все это выглядит довольно странно, – добавил Задорожный, – но я хотел бы, чтобы вы уцелели до утра. Если это удастся, вы будете спасены.
– Что вы хотите этим сказать? Разве правительство решило нас освободить?
– Не задавайте мне вопросов. Будьте готовы, – он быстро удалился, оставив меня совершенно озадаченным»[160].
Итак, ялтинские большевики, обозленные «хамством» За-дорожного, невнятными объяснениями Москвы и непонятной позицией Севастополя, решают действовать и напасть на Дюльбер. Причина для такого радикального образа действий проста – к Ялте приближаются немецкие войска. Пленники могут ускользнуть.
Именно такая же причина – приближение белочехов – будет через три месяца официальным предлогом для уничтожения Николая Романова и его семьи. Расстрел всех «дюльберовских» Романовых под таким же предлогом был бы идеальным вариантом. Ялтинские большевики именно такой вариант ликвидации «при попытке к бегству» Москве и предлагают. Но положительного ответа явно не получают либо получают нечто, что с их точки зрения есть настоящее предательство дела революции.
Поэтому ялтинские товарищи решают атаковать изменнический отряд «большевика» Задорожного. Он же в свою очередь готов защищать своих пленных до последней капли крови. Это очень важный момент. Раньше дело не шло далее разговоров с мальчиком в галифе из Ялтинского Совета, но теперь предстоит реальное столкновение мнимых революционных матросов с настоящими.
Это настолько необычное явление, что даже Великий князь Александр Михайлович не знает, как его описать правильно. Так, чтобы истинная подоплека событий не всплыла между строк его мемуаров. Поэтому на страницах своего произведения Великий князь «засыпает». «Пробуждается» он, когда все уже кончено, все дальнейшие события пропустив:
«Когда я вновь открыл глаза, я увидел Задорожного. Он стоял предо мной и тряс меня за плечо. Широкая улыбка играла на его лице.
– Который сейчас час, Задорожный? Сколько минут я спал?
– Минут? – он весело рассмеялся. – Вы хотите сказать часов! Теперь четыре часа. Севастопольские грузовики только что въехали сюда с пулеметами и вооруженной охраной.
Фили́пп Льво́вич Задоро́жный — матрос Черноморского флота Российской империи, вошедший в историю тем, что, будучи командиром отряда революционных матросов, охранявших членов династии Романовых, оказавшихся в Крыму зимой 1917—1918 годов, фактически спас их от расправы местных советов и неуправляемой уличной толпы[1]
https://ru.wikipedia.org/wiki/...
Оценили 50 человек
112 кармы