Знаменитый белогвардейский генерал Антон Туркул, которого называли «агентом всех спецслужб», как-то вспоминал об этой семье: 65-летний и 26-летний генерал-майоры Белой гвардии между ожесточенными боями не менее ожесточенно спорили между собой, долетит ли когда-нибудь человек до Луны. И младший убеждал старшего, что «люди что-нибудь выдумают»
Младший был уверен в этом, а старший просто спорил для проформы. И ничего удивительного в этом нет: оба генерала — родом с Украины, из Полтавщины, где прекрасное небо в августе нависает над землей так низко, что кажется совсем рядом. И что Млечному пути можно уйти пешком прямо в вечную неизвестность…
…У этих генералов все было известно: они, не жалея себя, воевали за то, во что верили. Тот же Туркул позже в воспоминаниях написал: «На Дон Дед привел едва ли не всю семью Манштейнов, до внуков, до легоньких, остриженных кадет с детскими еще глазами и нежными впадинами на затылках. Дед пришел в Белую Армию добровольцем, сам — шестой. Его сын Владимир, доблестнейший из доблестных, командовал нашим Третьим полком. Имя Владимира Манштейна одно из заветных белых русских имен.Все Манштейны, кто мог носить оружие, пошли в Белую Армию. Если бы вся Россия так поднялась, как эта военная семья киевлян, от большевиков давно бы и праха не осталось».
«Дед» — это Владимир Карлович Манштейн, а его сын — Владимир Владимирович Манштейн. У обоих была приставка «фон» к фамилии. Но их не надо путать с гитлеровским гением танковых клиньев генерал-фельдмаршалом Эрихом фон Манштейном. Наши — из обрусевших немцев, принявших православие и считавших себя русскими. Русскими, и только! И они дрались за это право до конца и умерли на чужбине. Хотя и в Болгарии, в Софии…
…Лучший в Софии городской парк — Борисова градина (Борисов сад) — все 20-е годы прошлого века видел многое. Но такое… Утром 19 сентября 1928 года в парке появилась молодая пара, которая, казалось бы, любовалась первыми разноцветными красотами вступающей в свои права теплой осени. Но, отойдя в отдаленный тихий участок парка, молодой человек внезапно вынул револьвер и выстрелил в женщину. А потом — в себя.
Подбежавшие на выстрел гуляющие уже не поймали твердый как сабельный клинок, и быстрый как револьверная пуля взгляд на нервном, почти анемичном лице. А ветерок быстро разнес в прохладном воздухе эхо от выстрела и запах пороха…
…В полиции установили личность самоубийцы и убийцы. Его звали Владимир Владимирович Манштейн. Генерал-майор бывшей русской императорской, а потом белой армии, эмигрант, сотрудник информационного бюллетеня Дроздовского полка, который издавался III отделом Русского Обще-Воинского союза (РОВС) под началом такого же донского генерала Федора Абрамова. Бюллетень был последней спасительной палочкой-выручалочкой для сотен эмигрантов-дроздовцы. Духовной! Она помогала им поддерживать связь между собой и чувствовать себя воинской частью, стрелки-солдаты и офицеры которой сейчас находятся как бы в отпуске. Это было нужно для тех, кто еще мечтал о новом «освободительном походе» на Родину — в Советскую Россию.
Но денег такая работа и такое ожидание не давали. Белые эмигрантские части уже были переведены на самообеспечение и рассеивались по миру, предлагая самые разные услуги — от пограничников и охранников в армиях разных стран до таксистов, солдат Иностранного легиона и наемных убийц на улицах Парижа и Лондона, Берлина и Нью-Йорка, Белграда и Праги, Брюсселя и Амстердама. Как пел потом Александр Розенбаум: блестящие тускнели офицеры… Убившему себя генералу было всего 34 года…
Потомственный военный, Владимир Владимирович ничего кроме как воевать и не умел. К тому же он потерял в бою руку. И до последнего рокового выстрела жил с женой на крохотную пенсию отца, тоже генерал-майора русской армии, Владимира Карловича, которого, как уже было сказано, эмигранты называли «Дедом» или «Дедушкой». В атаки он действительно тоже ходил с сыном и внуком…
Генералом Манштейн-старший стал в 65 лет — за личное мужество в 1920 году по представлению командира Дроздовской дивизии указанного выше генерала Туркула. А в Добровольческую армию он, полковник по званию, из-за болезни признанным негодным к строевой, сам вступил в августе 1918 года младшим офицером 5-й роты 2-го офицерского стрелкового полка.
Во время боев в Каменноугольном бассейне в начале 1919 года заведовал эшелонами 2-го офицерского стрелкового полка. В 1920 году, во время боев Русской армии в Северной Таврии, находился при штабе Дроздовской дивизии, в которой бесстрашно воевал его сын Владимир. Сын у такого отца и не мог быть другим…
А теперь сын-инвалид с женой вынужден был жить с отцом и на его пенсию. Ее Манштейн-старший получал от болгарского правительства как участник русско-турецкой войны 1877-1878 годов. В 1928 году он вообще был награжден болгарским царем Борисом офицерским крестом «За храбрость» в связи с 50-й годовщиной освобождения Болгарии. Но Манштейну-младшему, о существовании которого царь и не догадывался, это уже не помогло.
К тому времени бремя жизни стало для него нестерпимым. К тому же во время «галлипольского сидения» белой русской армии в Турции у Манштейна-младшего умерла дочь Нина.
Когда Дроздовскую дивизию по соглашению между странами-союзниками перекинули в Болгарию, нищета стала беспросветной, а жизнь теряла всякий смысл, жена попросила развод. И тогда Владимир Владимирович жить не смог — взял жену и пошел в Борисову градину, под роковые выстрелы…
…Борисову градину заложили в конце XIX века и назвали в честь рождения мальчика, которому осенью 1918 года довелось стать болгарским царем Борисом III.
Его ровесник, штабс-капитан Владимир Манштейн (и болгарский царь, и русский офицер родились в 1894 году) в это же время, осенью 18-го, мучительно умирал в госпитале от гангрены, вызванной ранением во время тяжелейшего Второго Кубанского похода белых по очистке юга России от большевиков.
Лечащие врачи надеялись только на чудо. Сестра милосердия Зинаида Мокиевская-Зубок, ставшая впоследствии эмигрантской писательницей, вспоминала: «…В лазарет привезли с фронта тяжело раненого офицера, капитана Манштейна. Ранен он был в плечо, у него началась гангрена. Ампутировали руку — не помогло, гангрена стала распространяться дальше, в лопатку. Рискнули вылущить лопатку, это был последний шанс.Стали лечить, назначили только для него сестру, день и ночь он был под наблюдением врачей, и… случилось чудо — его спасли. Получился кривобокий, но живой. Капитан был очень популярен в войсках. И очень боевой. Выздоровев, он вернулся на фронт, к своим». Чтобы в 26 лет стать генералом.
А царь Борис частично добился своего. После Версальского «пира победителей» из всех стран, проигравших Первую мировую войну, только Болгария осталась монархией. Но перевороты в Болгарии следовали один за другим. При новоявленных диктаторах — Александре Стамболийском и расстрелявшем его Александре Цанкове — власть царя оставалась номинальной. Он сам говорил родным: «Я чувствую себя владельцем посудной лавки, в которую запустили слона. Я должен буду собрать осколки и залечить раны». Красные левые восстания чередовались с белыми правыми. В 1923 году начался «белый террор», в котором приняли участие и многие русские белогвардейцы-эмигранты и при котором жертвами террористических и антитеррористических сил стали около 20 тысяч человек. В одном только 1924 году в Болгарии произошло около двухсот политических убийств. А в 1925 году объектом охоты коммунистических и анархистских террористов стал и сам царь.
Он чудом выжил во время подстроенной автокатастрофы. И по случайности опоздал на похороны в соборе Святой Недели в Софии погибшего тогда генерала — раздался взрыв, прямо во время похорон. Погибли 128 человек, в том числе мэр Софии, одиннадцать генералов, двадцать пять высших офицеров, шеф полиции и целый класс ни в чем не повинных лицеисток, которых пригнали «поскорбеть»…
Царь ответил таким же террором и смог в 1934 году уже сам стать авторитарным диктатором. Но Владимирам Манштейнам, и старшему, и младшему, это помочь уже ничем не могло.
Отец Владимир Карлович после самоубийства сына прожил еще 5 лет и умер в 1933 году. Его похоронили на участке, специально выделенном местными властями на Софийском кладбище для русских ветеранов той самой освободительной для болгар войны против турок 1877-1878 годов. Эти памятники реставрируются, и его могила будет сохранена.Несмотря на то, что современные болгары уже относятся к современным русским «братушкам» без должно пиетета…
Могила же сына, фон Манштейна-младшего, уже утеряна. Хотя его отпевали в русской посольской церкви в Софии, а потом похоронили на городском кладбище. Вопреки православным канонам, запрещающим отпевать самоубийц и хоронить их на христианских кладбищах.
Но еще в годы гражданской войны в России часть православного духовенства выступила с разъяснением, что самоубийство не может считаться грехом, если человек, в первую очередь белый воин, оказался в безвыходной ситуации. А Владимир Владимирович оказался именно в таком положении. Его убивала сама жизнь, избавлением от которой могла быть только смерть…
Впрочем, Манштейн-младший к смерти был привычен. Как всякий русский офицер, для которого личная честь и верность Родине были превыше всего. И который воевал все время…
…Владимиров Манштейнов, отца и сына, сегодня могли бы даже назвать «украинцами». Они обрусели и стали православными именно в Полтавской области, где у них было родовой имение.
Отец — Владимир Карлович, как было сказано выше, был кадровым пехотным офицером российской императорской армии, участником Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, Бухарского похода, подавления восстания ихэтуаней («боксерского») в Китае в 1900-1901 годы, Русско-японской 1904-1905 годов и Первой мировой войн.
Сын Владимир тоже прошел типичный жизненный путь русского офицера. Окончил Владимирско-Киевский кадетский корпус и Павловское военное училище в Петербурге (по 1-му разряду) и в чине подпоручика был выпущен в полк.
В январе 1915 года молодой подпоручик прибыл в действующую армию, в 7-й пехотный Ревельский генерала Александра Тучкова 4-го, погибшего в Бородинском сражении, полк, стоявший на передовых позициях на Северо-Западном фронте.
Об этом полке небезызвестный писатель и издатель XIX века Фаддей Булгарин писал:«Никогда я не видел таких отличных полков, каковы были Низовский и Ревельский пехотные, 3-й Егерский (полк Барклая-де-Толли) и Лейб-егерский батальон. Не только у Наполеона, но даже у Цезаря не было лучших воинов! Офицеры были молодцы и люди образованные; солдаты шли в сражение, как на пир: дружно, весело, с песнями и шутками».
Ревельцы хранили свои боевые традиции. И именно в этом полку начались у Манштейна-младшего игры со смертью. Воевал он бесстрашно и безоглядно. Исследователи белого движения установили, что уже в феврале Манштейн был легко ранен и контужен. 20, 21 и 23 февраля при д. Горташовице, командуя ротой, он отбил несколько атак противника, за что был награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». За арьергардный бой 4 июля при отходе с Плонских позиций, где, командуя ротой, все время находился под сильным ружейным и артиллерийским огнем противника, он был награжден орденом Св. Анны III степени с мечами. За бой 13 июля при д. Заторы, где, командуя ротой, все время также находился под сильным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем противника, был награжден орденом Св. Станислава II степени с мечами.
В июле же он был ранен вторично. За разведку на позиции у села Валуки в марте 1916 года Манштейн был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом.
Осенью 1916 года полк был переброшен на Румынский фронт. В марте 1917 года за ночную разведку, в которой было взято в плен 17 германцев, Манштейн был награжден орденом Св. Владимира IV степени с мечами и бантом.
В мае румыны наградили его орденом «Звезда Румынии» с мечами степени кавалера.
Когда после Февральской революции в Русской армии началось формирование ударных батальонов и батальонов смерти, это веяние не обошло стороной и пехотинцев-ревельцев. И одним из первых в такой батальон в составе 2-й пехотной дивизии вступил штабс-капитан Манштейн. Там он командовал ротой.
В июле при атаке позиций австро-венгерских войск, за которую он был награжден орденом Св. Анны II степени с мечами, а позже был представлен к награждению солдатским Георгиевским крестом IV степени, Манштейн был серьезно ранен и отправлен в тыловой госпиталь. Но после выздоровления опять вернулся в полк.
Осенью 1917 года, когда началось разложение частей на Румынском фронте, наиболее деятельные и непримиримые к новой власти офицеры стали покидать свои части. Многие записывались в караульные и дежурные команды, а самые решительные направлялись в Яссы, Романы и Измаил.
В этих городах в конце 1917 года при молчаливом одобрении главнокомандующего войсками Румынского фронта генерала Дмитрия Щербачева началось формирование добровольческих частей. Организаторы предполагали отправиться на Дон и влиться в состав Добровольческой армии.
Среди других офицеров, прибывших в Яссы, был и штабс-капитан Манштейн. Он записался в отряд еще одного выходца из Украины, киевлянина, полковника Михаила Дроздовского рядовым бойцом и был зачислен во 2-й офицерский стрелковый полк, что навсегда связало его теперь с дроздовцами. 4 апреля 1918 года полковник Дроздовский назначил его командиром 4-й роты 2-го офицерского стрелкового полка. В составе своего полка он участвовал в походах от Ясс до Новочеркасска и в уже упомянутом выше Втором Кубанском, во время которого он был так страшно ранен, лишившись руки…
…Тяжелейшее ранение превратило бравого офицера в кривобокого и однорукого инвалида, что сильно ожесточило его. Он не знал больше жалости к врагам, особенно к перешедшим на сторону красных офицерам, и уже в 1919 году к нему пришла недобрая слава «истребителя комиссаров».
Один из дроздовцев, Георгий Венус, позже вспоминал: «Команду над вновь сформированным 3-м полком принял полковник Манштейн — «безрукий черт», — в храбрости своей мало отличавшийся от Туркула. Он не отличался от него и жестокостью, о которой, впрочем, заговорили еще задолго до неудач. Так, однажды, зайдя с отрядом из нескольких человек в тыл красным под Ворожбой, сам, своей же единственной рукой, он отвинтил рельсы, остановив таким образом несколько отступающих красных эшелонов.Среди взятого в плен комсостава был и полковник старой службы. «Ах, ты, твою мать!.. Дослужился, твою мать!.. — повторял полковник Манштейн, ввинчивая ствол нагана в плотно сжатые зубы пленного. — Военспецом называешься? А ну, глотай!»…
Написавший эти слова Венус, между прочим, тоже немец по происхождению и бывший прапорщик, стал сначала эмигрантским, а потом советским писателем. Вернулся в Ленинград в 1925 году и там продолжил начатую в эмиграции писательскую деятельность. Сотрудничал с Максимом Горьким и даже стал членом Союза писателей СССР. Как бывший белый офицер всегда находился под подозрением и после убийства Сергея Кирова был арестован. В тюрьме его систематически избивали. Вскоре он заболел гнойным плевритом и умер в тюремной больнице. Всю жизнь в легком у него была пуля, которой он был ранен в осенних боях 1920 года. А сыну Борису и родне он написал: «Дорогие мои!…Говорят, надо еще жить. Будьте счастливы. Живите друг ради друга. Я для вашего счастья дать уже ничего не могу. Я ни о чем не жалею, если бы жизнь могла повториться, я поступил бы так же. Юра»…
…Для Манштейна-младшего такой соглашательский путь был в принципе неприемлем. Ни в эмиграции, ни, тем более, до нее, во время боев. Но и на победу белого дела Манштейн-младший, который вообще выглядел младше своих лет, как «мальчик-офицерик» не надеялся.
Еще один известный белогвардейский генерал Борис Штейфон писал:«Это Манштейн — тихий, застенчивый, с мягкими чертами лица — слыл «офицером исключительной доблести», с «огненной душой» и «величайшим мужеством». И в тоже время его командир и друг Туркул написал: «У него было какое-то томление земным, и он чувствовал нашу обреченность, он знал, что нас, белых, разгромят».
После взятия Харькова в 1919 году дроздовцы были развернуты в 3-ю полковую стрелковую дивизию, и «однорукий черт» был назначен командиром 3-го Дроздовского стрелкового полка. Командуя полком, он принял участие в летне-осеннем «походе на Москву», закончившемся поражением белых. «Безрукий Черт, холодный, как машина, истребитель комиссаров. Манштейн — героическая легенда Белой Армии. Манштейн — страшная выдумка огня, смерти и крови. Манштейн — дыхание, сердце, ритм Белого боя», — так писал о нем Иван Лукаш, дроздовец и позже эмигрантский писатель.
А дроздовцы пели:
«А вот Манштейн — «Безрукий Черт» —
Героям древним равный,
Которым каждый будет горд
В России благодарной».
Потом белые эвакуировались в Крым, и полк Манштейна в составе Дроздовской дивизии принял участие в прорыве из Крыма на север. За этим последовали бои в Северной Таврии, которые не прекращались все лето 1920 года.
Как это уже стало традицией в полку, в критический момент боя фон Манштейн бросал «в огонь» свой последний резерв — офицерскую роту. Причем, как это повелось еще со времен первых походов добровольцев, он сам шел в цепи. Был награжден Орденом Святителя Николая Чудотворца 2-й степени…
Именно тогда, в 1920 году, за боевые отличия главнокомандующий белыми войсками Пётр Врангель произвел Манштейна в генерал-майоры, а позже произвел в генерал-майоры и его отца — старого полковника Манштейна, заведовавшего этапным хозяйством 3-го Дроздовского стрелкового полка. Случилось это еще и потому, что когда сын-генерал, которому отец-полковник пытался иногда давать советы в бою, обрывал его: «Полковник Манштейн! Я вам здесь не Володя, потрудитесь молчать!» И полковник брал под козырек: «Слушаю, Ваше превосходительство!»…
В октябре 1920 года генерал Манштейн-младший несколько дней даже покомандовал прославленной Марковской пехотной дивизией. После неудачной Заднепровской операции ее начальник генерал-майор Александр Третьяков был отстранен от должности, после чего, сочтя это позором для себя, застрелился. И Манштейн должен был вдохнуть в дивизию прежний боевой дух. Но его, больного и в беспамятстве, эвакуировали в тыл, и в последних боях Русской армии в Крыму он участия уже не принимал
В Галлиполийском лагере генерал Манштейн-младший вернулся к своим дроздовцам. Здесь же находились его отец Владимир Карлович, жена и маленькая дочь.
Там Дроздовская дивизия, понесшая большие потери в последних боях в Крыму, была свернута в полк, и командир полка генерал Туркул назначил фон Манштейна своим помощником. В 1921 году Дроздовский полк в составе 1-го армейского корпуса был перевезен морем в Болгарию. Манштейны перебрались в Софию, и вскоре прозвучали роковые выстрелы в Борисовой градине…
…И сейчас этот парк является одним из привлекательных и любимых жителями зеленых уголков Софии. Парк украшает множество цветочных клумб и статуй. Но о русских здесь сегодня напоминает разве что огромный 42-метровый памятник коммунистической эпохи «Насыпь Братства», воздвигнутый в 1956 году. Памятник был выполнен в виде обелиска с изображением партизан и рабочих, которые встречают еще одну освободительную для болгар русскую армию — Красную в годы Второй мировой войны. Власти новой Болгарии уже давно не уделяют памятнику должного внимания, поэтому монумент покрыт надписями, а у некоторых изображений отсутствуют некоторые части — руки, ноги. Как и у «однорукого истребителя комиссаров». Есть в этом что-то почти мистическое…
…А ровесник Манштейна-младшего, царь Борис, пережил его ненамного. В 1943 году его, после свержения с трона по приказу Адольфа Гитлера, то ли отравили, то ли довели до инфаркта. Его сын Симеон Борисов Саксен-Кобург-Готский младенцем правил после отца до 1946 года, а потом, в 2001-2005 годах, даже был премьер-министром новой постсоциалистической Болгарии.
Никаких сантиментов ни к социализму, ни к русским он не испытывал. Мост из прошлого был переброшен, но, похоже, прямо в тупик. Хотя на Луну люди все же полетели…
https://ukraina.ru/exclusive/2...
Владимир Скачко
Оценили 6 человек
8 кармы