Это история о даче тёщи и тестя, на которой также работали и отдыхали и мы: моя жена, их дочь, и наши дети.
Началась история весной 1992 года, когда работникам медицины города Москвы (тёща была доктором-гинекологом после института, затем пошла по карьерной лестнице, ну и к 1992 году была начальницей какой-то московской больницы) выделили очередные дачные участки.
На этот раз в 20 км в сторону от Егорьевска, ну и до самого Егорьевска чапать ещё 120 км примерно.
Тамошняя местность болотистая, болота тянутся во все стороны, особливо в Рязанщину, где они смачно описаны Паустовским. Соответственно, участки были на местности, достаточно плоской, осушенного болота. Вот так просто. Лет 50 назад грейдеры вырыли глубокие рвы (они остались вместо улиц дачного посёлка, их засыпали песком и гравием), вода тихо-тихо куда-то рассасывалась год за годом, ну и рассосалась до того, что верхние слои бывшего болота (не совсем торф, были и деревца мелкие, в основном осина) стали пригодны для запуска туда трудолюбивого раба – будущего дачника.
Я появился на той даче лишь в 2000 году, поэтому самое начало не видел, но тесть, вечерами, за бутылкой водочной, да на рябинке, настойки, рассказывал, что было и как. Ну, если кратко, был тотальный крындец: те шесть соток, что им выделили (ну тёще, в смысле), были просто колышками с верёвками, вбитыми в мелком осиновом лесочке. Самосвалы со здешней угольной то ли электростанции, то ли ещё чего-то, всё ещё приезжали и засыпали угольной золой эти самые рвы, грейдеры их ровняли – надо сказать, что примерно к маю, всё сделали: в смысле всё засыпали и разровняли. Ну сам дачный посёлочек – это километр на километр шахматной доски по шесть соток, с одним выездом и одной помойкой на этом выезде.
Прямые улицы с удачно подобранными названиями: 1-я, 2-я и так вплоть до 20-какой-то, и пересекающие с названиями, отображающими уже выбор товарищей из дачного сообщества: Красная, Зелёная и т. д. Когда цветов не хватило, пошли Сиреневая, Яблочная, Вишнёвая… вплоть до неизвестно откуда взявшейся Моховой (видимо, фантазия истощилась, а про фрукты киви, маракуйя и других совок тогда не знал – но, если бы была улица Маракуйская, мне бы понравилось, однозначно). Не знаю, зачем эти улицы именовали: почту нам не носили никогда, только счета из дачного управления за воду и электричество приносила бухгалтерша.
Участки были поделены мудро: шесть соток были не квадратиком, а вытянутым вглубь прямоугольником: это позволяло ставить дом вглуби, задницей точно к такому же дому с соседней улицы, по бокам, разумеется, шли такие же прямоугольники.
Народ, чтобы не было однообразно, или для того, чтобы досадить кому-то, иногда строил свои дачи прямо впритык к улице, глухой стороной, закрывая от взоров весь участок свои «телом» т. с. Но это всё потом, а сначала была война за выкорчёвывание осин и обнаружение на каждом участке следующего – под слоем торфа, на котором, собственно, и произрастала осиновая мелочь, примерно на полметра в глубину лежала глина. Не простая, а так называемая водоносная, т. е. вся мокрая, и, сцуко, непрошибаемая ни лопатой, ни ломом. Её мог взять только какой-нибудь скульптор, видимо, у него руки сильные.
Тесть говорит, вот прикинь, получили землю, я снёс нафиг всю осину, начал вскапывать это дело, потому что корни шли вглубь, и что? А глина пошла. На глине ни хрена ничего не растёт, однако, кроме морковки, по-моему, да и ту лучше в песок запускать. Я его спрашиваю, и? Он говорит, все, не только мы, стали заказывать себе машинами грунт.
А откуда, говорю? Он говорит, да отовсюду, где он есть, и где ушлые ребятушки, прознавшие нашу беду, его могли выкопать, на грузовики загрузить и нам доставить. Я говорю, сколько всего сюда, на этот участок о шести сотках машин вбухано. Он говорит, 10 только в первый год. Я говорю, а по деньгам? Он – да не в них дело, не в них.
Ты, говорит, пока сюда едешь, сколько вокруг видишь невспаханных полей? Я говорю, ну с половину того, что могу обозреть за 20 км дороги. Он говорит – во-от! Вот там бы дачи дали, там мы бы яблоневые и вишнёвые сады лет за 5-10 понастроили бы, как пить дать. А здесь мы первые 5 лет землю привозили и утаптывали.
Я присвистнул, говорю, а что, разве в первый год ничего не засыпали? Он говорит, а по весне она вся куда-то ушла вниз. Не иначе как в глину, которая всё и сожрала. Я говорю, и что – и на второй год ещё 10 машин, и на третий? Он говорит, нет, ну борьба за землю всё-таки шла с успехом рабов (тесть не называл себя иначе, как рабом дачи), нас, то бишь. Каждый раз приходилось по весне всё меньше и меньше земли завозить, поскольку теперь только уж совсем ямы стали засыпать, на остальной территории землица оставалась.
Я говорю, а дальше? Он говорит, ну а дальше, поскольку в первый год всё равно ничего не оставалось делать, кроме как каменья из привозной земли выковыривать, я их и выковыривал – купил заодно однокомнатную, с прихожей, деревянную «виллу»-хатку, ну и сортир, глубиной в полметра, больше не прокапывалось без саднения в спине.
Вот так и отдыхали. Я говорю, неужели ничего не посадили? Он говорит, смородину по углам посадили, да рябину за оградой – обе принялись, поэтому можем пить и смородинную, и рябиновую. Мы хохотнули.
На второй год тёща попробовала развести мелкий огород, а тесть приволок с пяток яблонь. С огородом ничего не вышло, поскольку начались дожди, туманы, и земля прямо на глазах куда-то стала утекать, обнажая булыжники и мелкие каменья, привезённые с землёй, а вот яблоньки принялись, в смысле, не засохли спустя лето. Вишня сдохла сразу же, через пару недель, груша в Подмосковье вообще редко выживает, видимо, нужны особые сорта, а крыжовник, зараза, сам от соседей переметнулся на следующий год и возрос густо. За крыжовником пришла и красная смородина, которая стала давить чёрную. Ну и выдавила тоже с половину. Ну и хрен с ней, добавил тесть.
На третий год соседи поставили у забора к нашему участку баню из толстых брёвен, слив из бани шёл на наш участок. Было совковое выяснение, кто в чём виноват, но сосед оказался мудрым – вообще перестал мыться в бане, превратил баню в сарай. В ответ тесть перенёс сортир на новое место, из-под окон соседской «фазенды» (тоже соорудили какую-то временную хрен), подальше.
На четвёртый год в посёлке появились строители, ставшие предлагать строить деревянные дома: хошь теремки о двух и трёх этажах, хошь приземистые небоскрёбы а ля а у нас свобода от советских условностей. Тёща быстро договорилась с одной бригадой, а, поскольку меры не знала, зарядила два этажа, но так, чтобы второй этаж (комнаты в нём) умещались прямо под крышей – окна сбоку чтоб. В общем, интересное такое решение, учитывая, что внизу был заказано ещё пять комнат. Вторым условием для строителей было включение однокомнатной лачуги в состав будущего дома. Бригадир ходил, смотрел, поступил простой, взял, да и обшил эту лабуду досками, а дом, получается вырос по диагонали втрое.
Этот дом я уже и увидел. Он был славный, спору нет, но холодный, поскольку никакого утепления в его стенах не было, кроме опилок, которые за несколько лет осыпались, усохли, их скушали, наверно, те насекомые, кто опилки кушают (не знаю, есть такие?), в общем, очарование холоднющими по весне, да и среди лета тож, подмосковными вечерами продолжалось и в нулевые-роковые.
Сама тёща, конечно, замёрзла сразу же, поэтому потребовала к себе в комнату, ту самую лабуду первоначальную – печь. Строители сказали сделаем, разгородили комнату на две части, в одной соорудили русскую печь (без лежанки наверху, поэтому, наверно, не совсем русская), которая «заводилась» (как я позже узнал) на манер трактора.
Сзади в одну из дырок в ней с заслонкой со спичечной коробок, нужно было засунуть горящую палочку (тесть наматывал вату, спиртовал конец, поджигал) и ждать минут пять, шевеля этой палочкой. Я говорю, а почему так сложно-то? Тесть вздымал руки вверх, говорил, а ты знаешь, сколько там переходов внутри, которые должны дымом пройти и тягу взять? Я говорю, неа. Он говорит, метра три, сложноизогнутых, мля, то ли труб, то ли каких-то там поддувов. В общем, если палкой с ватой в спирте не удавалось прокачать дымом тягу, то розжиг в основном очаге напоминал самоубийство с отягчающими: дым сразу валил в комнату, в течение двух-трёх минут вообще ничего не было видно. Затем час с открытыми окнами, чтобы всё это рассосалось, затем снова палка или проволочка с оспиртованной ваточкой.
Я всё это застал, поэтому говорю, что знаю. Кстати, сам я быстро наловчился. Дело в том, что дырка с заслонкой, куда надо было совать палочку, находилась примерно на уровне моего рта, когда я стою, поэтому я это дело зажигал, совал, сам, спустя пару минут закуривал. Так вот, иногда я выдыхал прямо в эту дыру свой сигаретный затяг. Ну а дальше дело техники – смотрел с какой скоростью этот дым исчезал вовнутрях. Если прямо всасывало, значит, гут, палочка ватная, волшебная, прокачала метры труб до нормальной тяги, можно зажигать базовый огнище. Если же всё было вяло, втыкалась вторая палочка. Цирк. Или искусство. Не знаю.
Однажды я попробовал ватку смочить бензином. Вышел интересный эффект: ИЗ этой дырки пошла тяга откуда-то изнутри. ИЗ! Я перестал верить законам физики. Ситуацию повторил с керосином, и всё вроде получалось, но тепло от печки ещё часа два определённо пованивало не совсем приятным запахом. Поэтому спирт. Водку жалко было тратить, а вот со спиртом у медицинских вообще никаких проблем никогда не было!
Тесть рассказывал дальше: ну построили огромный дом. В нашей спальне печка, спать по ночам можно, слава Богу. А остальной дом прогревался по-человечески, лишь если в Подмосковье стояла температура выше 30. Иначе и не успевал даже за световой день. В комнатах ПОД крышей – находится было вообще невозможно. Там прогревалось всё за час и возникала чистая баня, но и охлаждалось всё за час тоже, возникал чистый холодильник. Ни туда, ни сюда, зачем всё это понастроили?
Чтобы отличаться от соседей тёща купила не баню на участок, а вагончик с душем, два метра в длину, полтора в ширину. В ём был предбанник, внутри, в помывочном помещеньице, стояла печка-буржуйка для растопки котла, который был в ней же. Поскольку вода на участок подавалась под давлением, то котёл был автоматический, только разогрей его и всё, можно мыться под горячим душем.
В общем, гут, если бы не одно «но». Вода уходила прямо вниз, на землю, а её размывало, поэтому каждый год вагончик стал заваливаться то на одну сторону, то – на другую. Тут-то, бляха-муха, и пригодились все каменюги, которые тесть аккуратно складировал для будущего применения для чего-нибудь. Вот их мы и засыпали в образовывавшиеся ямы и ямки. Не соскучишься, в общем.
Когда я появился, то дом уже облупился, доски начали трескаться, вагончик с душем стоял заваленный набок, сортир был… переполнен, скажем так. В общем, тесть уже устал воевать один, к тому же собрался на пенсию, и ему это всё уже совсем стало невмоготу. Он с надеждой смотрел на меня, молодое сорокалетнее пополнение рабов, которые ещё может хреначить за всю мазуту.
Первым делом я, конечно, купил экологический туалет, с засыпной ямой, в который устанавливался пластиковый ящик, туда сыпались всякие опилки, мох и торф (последних двух – завались в соседнем «лесу»), сверху – унитаз без смыва. Его используешь целое лето, на следующую весну вынимаешь пластиковый ящик, а там готовое удобрение – его сразу под яблони, и дело с концом! Чисто, опрятно, супер.
Вторым – засыпал каменюками все ямы и ямки на всех дорожках, подсыпал туда песка (пришлось заказать машину), соорудил утрамбовочную тумбу, помаялся несколько часов идиотизмом, трамбуя всё это дело. На следующий год, конечно, всё это расплылось, поэтому пришлось тупо купить плитку, да и забетонировать всё это нахрен.
Третьим – выкрасил дом снизу доверху. Тёща умилялась, нарадоваться не могла. Тесть ходил весёлый, присвистывал, больше ему не конопатиться в одиночку, теперь – зять на тяжёлых работах, а старшие рабы могут немного и расслабиться.
Четвёртым – поправил душ, соорудив колья, и на них вагончик и посадив (пришлось подключать домкрат и сноровку). Всё, что было под вагончиком засыпал каменюками примерно одного размера, добавил песочку также.
Воду мы брали из трубы, труба пролегала по краям участков, аккурат посередине, под заборами, каждый лично врезался в неё для своих нужд. Тесть в своё время тоже врезался, сварщики приварили длинную трубу вверх, на неё тесть и надел кран. Когда я приехал, под этим краном постоянно стояло мелкое болотце. В общем, неудобно.
Я купил кирпичей, привёз прямо в багажнике своей машины с местного рынка, цемента. И за пару дней соорудил бетонно-кирпичное сооружение под краном, в который поместил умывальник со сливом, утекавшим под душ, а рядом сделал полочки под вёдра и прочие надобности. Тёща просто рыдала, потому что такого больше ни у кого в округе не было. Она могла ставить сюда свои лейки, вёдра и прочий инструмент для огородничания (его можно было даже втыкать в специальные межкирпичные пазухи, я их специально оставил, помыв предварительно). Тесть одобрительно хмыкал, трогал всё пальцами, закатывал глаза.
Ну и под конец я соорудил из тех досок, что были за домом (валялись ещё со времён строительства «второго» дома) стол и две скамьи, чтобы мы могли на них вечерами воссесть и употребить горяченькое и горячительное. Тёща откуда-то приволокла огромный тент (немецкий), вот я этот тент надо всем и растянул. Тесть бросил пару с лампочкой – ну вообще дворец получился. И всё это прямо под окном кухни, откуда можно было всю еду, посуду и прочее в две секунды передать.
Так и прошло первое лето 2001 года + я очистил всю территорию от хлама и мусора и всю её вскопал лопатой. Заодно выкопал ещё с полтонны каменюк. На следующий год мне это встало боком, земля БЕЗ камней, уходила куда-то вниз, в глину гораздо быстрее. Пришлось заказывать снова грузовик, землёй из которого всё и засыпалось, тачкой раба.
Продолжение следует....
Оценили 11 человек
28 кармы