Окончание. Начало здесь.
18:30 28.09.1993.
Распятый в перекрестиях абхазских прицелов, с Сухумской горы весь город был, как на ладони. Оборона Второго грузинского армейского корпуса агонизировала. По заваленным битым кирпичом улицам метались люди, до последнего надеясь вырваться из этого ада. Пребывая в неизменном духовном единении с гражданами своей республики, по зданию Совета Министров Абхазии в отчаянии метался Шеварднадзе. Спасители-янки так и не появились. Как не появилось и НАТО с ООН. На прилёт дружественно настроенных зелёных человечков с Марса надежд тоже практически не оставалось…
При здравом размышлении, Герой Социалистического Труда и председатель Верховного Совета Грузии, пришёл к выводу, что это всё. Амба. Шиндец пришёл, стучится в двери.
…Эдуард Амвросиевич сел в уголке и начал молиться. Через пять минут Бог услышал и ниспослал ангелов. С громким топотом те попрыгали с бронетранспортёра, широко растягивая в улыбке пропылённые славянские лица:
- Эдуард Амвросиевич? Мы за вами.
- Вовремя... – с облегчением выдохнул кто-то из свиты.
- У меня приказ – эвакуировать только Шеварднадзе. – уточнил старший группы.
Лица свиты вытянулись.
- Без паники! – нашлась давешняя Ассоль, которую двое спецназовцев уже волокли под руки к БТРу. – Я обещаю, что вас вывезут. Сразу же после меня!..
- Езжай, Эдуард. – устало махнули ему вслед рукой. – Езжай, и хоть сейчас не трепись.
- …Ну, как там у тебя? – голос Грачёва в трубке был озабоченным и полным кряхтящих интонаций. Словно говоривший прибывал не на пункте спецсвязи, а, пардон, в сортире.
Эта мысль здорово позабавила Балтина. Адмирал едва не расхохотался, представив себе Пашу-Мерседеса - всего в позументах и аксельбантах, раскорячившегося орлом на дучке. А рядом свитский генерал – с телефоном наизготовку!..
- Всё нормально, товарищ министр обороны. Люди работают.
Видимо что-то этакое в тоне комфлота всё же проскочило, ибо Грачёв тут же поинтересовался:
- А чего это ты, Эдуард, такой весёлый?
- Так это… Всё идёт штатно, товарищ министр. МДК вышел вовремя. «Полста пятый» подобрал объект и транспортирует его в заданный район…
- Это куда?
- В устье Беслетки.
- А почему не в порт?
- Он, как и аэродром, под пристальным вниманием абхазов.
- Ну-ну. Держи меня в курсе. Борис Николаевич очень заинтересован в успешном завершении операции. Ты меня понимаешь?
- Так точно. – ответил Балтин, ничуть не сомневаясь в том, кого назначат крайним, если что-то пойдёт не так.
Подождал, когда Грачёв отключится, и с чувством озвучил свои мысли:
- Жопа гондурасская!..
22:00. 28.09.1993.
Час до прихода в зону ожидания. Убившееся трудиться день-деньской солнышко упало за горизонт. От продолжительного воя турбин в ушах ощущалась некая забитость. Максимов, Кременчуцкий и полковник Корнеев склонились над штурманским столиком. В последний раз прошлись по деталям.
План, в сущности, был прост как полено. Как речёвка «раз, два, три, четыре, пять – вышел зайчик погулять».
«Раз» - засевший где-то среди мандаринов «полста пятый» даёт отмашку. Потом хватает в охапку Шеварднадзе и спешит на берег.
«Два» - МДК, роняя тапки на бегу, мчится к устью реки Беслетки.
«Три» - «Зубр» и «полста пятый» встречаются. Если в точке рандеву возникают проблемы, то их решает рота морпехов Корнеева.
«Четыре» - провожающие и встречающие гуртом прыгают на МДК.
«Пять» - МДК улетучивается в море. Как говорится, финита ля.
Закончив разбор, комбриг спустился к себе в каюту и сменил пропотевшую кремовую рубашку на свежую белую. В голове всплыло полузабытое, вынесенное из училища: «В бой, как на парад!..»
23:00. 28.09.1993.
«Полста пятый» - «девяносто третьему». Начал движение».
- Товарищ адмирал, Максимов запрашивает разрешение покинуть зону ожидания.
- Дать добро. - Балтин ослабил узел адмиральского галстука, подмигнул отиравшемуся тут же Романенко: - Ну что? Понеслась манда по кочкам?
Генерал-майора передёрнуло.
В пяти с полтиной милях к норду умирал Сухуми. Умирал в полной темноте. На мостике МДК света тоже не было. Лишь тускло работала подсветка приборов, превращая лица в гротескные вампирские хари. На экране «Позитива» просматривались два абхазских катера, нарезавшие восьмёрки напротив порта...
Уууууууу!!!.. – солидно наддали турбины. «Девяносто третий» начал разбег.
ВРИО командира и начштаба дивизиона Серёжа Кременчуцкий услышал, как за его спиной комбриг затянул: «Раз пошли на дело – я и Рабинович». На лицах вахты напряжение сменилось ухмылками. «Ай да Витя, ай да сукин сын!» - с восхищением подумал Серёжа, понимая, что ему у капраза ещё учиться и учиться…
Радиометрист в ритме попки-попугая непрерывно выдавал дистанцию до береговой черты:
- Тринадцать кабельтовых! Двенадцать кабельтовых! Одиннадцать!..
Ночь кончилась на десяти кабельтовых, в клочья разорванная огненными трассами.
Выстрелов за рёвом турбин никто не слышал. Но снопы трассеров, исчеркавшие всё пространство перед кораблём, на мостике видели все.
- Ааа! – закричал кто-то не сдержавшись.
- Ааааатставить! – раскатисто громыхнул Максимов. – Право руля!..
И МДК выскочил из-под огня.
Ушли мористее, доложились. Мол, так и так. С берега – шквальный обстрел, не пройти.
«ФКП – «девяносто третьему». Разрешаю использовать оружие на поражение. Балтин».
Вот так просто и по-будничному была получена лицензия на убийство.
«Зубр» пошёл на второй заход. Десять кабельтовых до берега. Снова вдарило!
- Лево двадцать.
МДК проворно рыскнул влево, а справа вода встала сплошной стеной всплесков. Потом плеть очереди стеганула поперёк курса, но Кременчуцкий вовремя дал винтами реверс…
- БЧ-2, взять цели на сопровождение. – комбриг неожиданно для себя понял, что испытывает необычайный подъём. Ибо он, капитан первого ранга Витя Максимов, сейчас занимается тем, к чему его всей страной долго и старательно готовили. Серьёзной мужской работой, в которой нет места страху или суете. Иначе сдохнешь.
Дальше началось то, что позже Витя назовёт «цирком с шизиками».
- БЧ-2 – мостик! «Вымпел» не фиксирует цели на фоне берега!
- Что?!
- Сбой селекции целей!
Серёжа увёл корабль влево, пропуская справа новую гирлянду трассеров. И всё это на максимальной скорости, в рёве, шипении, бликах и прыжках. Под мостиком в твиндеке морпехов бросало из стороны в сторону, так, что аж зубы крошились.
- БЧ-2, передать наведение на выносной пульт.
- Есть.
Комбриг закусил губу. На выносном – оптический прицел, сейчас столь же полезный, как в бане лыжи…
- Мостик! Фиксирую работу РЛС наведения в диапазоне 1-1,5. Предполагаю, что по нам работают «Шилки».
- РЭП!!! – заорали Витя с Серёжей дуэтом.
Что-то фукнуло, дёрнуло, отстрелилось, вывесив в горящем небе облако аэрозоля и фольги. Помогло – новые трассы пошли выше корабля. В небе начался настоящий праздничный фейерверк – срабатывали самоликвидаторы фугасно-осколочных снарядов...
Мда, над море было жарко. Не холоднее было и на суше! Слегка обалдевший от внезапной канонады, «полста пятый» поспешно срулил обратно в мандарины. И уже оттуда принялся вдумчиво изучать обстановку. Она была весёлой. Абхазы в темноте приняли гул движков МДК за налёт вражеских штурмовиков. И в ответ расстарались от души, пуляя в сторону моря изо всего зенитного, что у них было.
Захлёбывались лаем счетверённые автоматы «Шилок». Сухо потрескивали буксируемые ЗУшки. Кто-то сдуру даже пальнул из ПЗРК. Жутко порадовались, когда «Зубр» задействовал РЭП: «Вах! Одного сбили!»
Но гул турбин с моря не смолкал. Тогда кто-то приказал выдвигать всю ПВОшную технику от Бабушеры на самый берег. Прямо на пляж, где деревья и дома уже не затеняли цели.
- Мостик, есть РЛС-наведение.
- БЧ-2! Я тебя люблю!.. – заорал не в силах сдержаться комбриг.
- Есть. – обалдело ответил артиллерист. Уточнил: - Приказания?..
- Мочи их, родной! Всем, что есть – МОЧИ!!!
И «Зубр» замочил. Второй же очередью «шинковок» снёс холмик с зениткой. А потом из корпуса МДК гидравлика выдавила две установки залпового огня и берегу поплохело окончательно.
…В мигающем свете лампочки было видно, как Эдуард Амвросиевич инстинктивно пытается закопаться в железный пол бронетраспортёра. Командир-спецназовец машинально отметил этот факт и тут же забыл, поглощённый докладом своего дозора. Мама родная, абхазы убрались от аэродрома. Это был шанс. Два БТРа «полста пятого» с фырканьем покинули укрытие и устремились к Бабушере.
…Огонь был везде: в море, в небе и на земле. Посреди этого иссечённого металлом пространства зигзагами летел каким-то чудом всё ещё целый «Зубр». И тоже извергал огонь. А посреди мостика «Зубра» мотался в кресле комбриг. И когда не командовал, то извергал мат. Просто феерия. Поэма страсти!
Потом был удар. 23-мм снаряд «Шилки» просверлил левый борт под маршевыми пропеллерами, попутно сделал приличную дырку в маслопроводе. Сумасшедшим и храбрецам везёт. Снаряд! Не! Взорвался!
Видимо, это был не осколочно-фугасный, а бронебойный БЗТ. Тот не имеет взрывчатого вещества, а содержит лишь зажигательное. Для трассирования. Так что снаряд вжикнул наискось сквозь борт и маслопровод, вскрыл транец и был таков.
Всё ж-таки неприятность была крупная…
- Падает давление в маслопроводе.
- Мех, держать обороты! – скорость сейчас была жизнью.
- Масло, сука… Рискуем потерять турбину.
- Хуй с ней! Хуй! Оборооооты!..
Пора было уносить ноги.
Попытка связаться с «полсотни пятым» провалилась – от собственной пальбы и вибрации вышел из строя приёмопередатчик УКВ…
«Девяносто третий» - ФКП. «Шилки» расстреливают в упор. Подошёл к берегу на 3 кабельтова. Сплошная завеса огня. Повреждён маслопровод. Нет связи с «полсотни пятым». Отхожу назад».
Отходили, как кадриль танцевали. Кременчуцкий бросал «Зубра» влево-вправо с таким критическим креном, что увидь это создатели корабля – поголовно бы стали заиками. Это же не нормальное судно с килем, это же «подушка». Коснись она на 60 узлах одним бортом воды – так вокруг собственной оси закрутит, что мама не горюй! «Шинковки» в последний раз сказали «фррррр» и замерли, продолжая отслеживать берег дымящимися стволами. БЧ-2 доложил, что расстрелял всё. До железки.
- Дробь! – для порядка скомандовал Максимов. – Что в корме?
В корме на всём скаку корабля мотористы латали маслопровод. Руки скользили - шопиздец, фонарики зажаты в зубах, все слова – жестами и вытаращенными глазами, прямо над головой в кольцевых насадках надсаживались пропеллеры…
- Нормально, - ответил мостику мех. – Работаем.
Минута – это много. Это бесконечно много, когда ждёшь, что вот-вот... Через минуту они вылетели из зоны огня. Сбросили обороты. Из твиндека на мостик выполз полковник Корнеев. На четвереньках. В какой-то слизи поверх камуфляжа.
- Маслом залило? – участливо спросил комбриг.
- За… Заблевал!.. С вами покатаешься – все ки… Кишки на палубу выплюнешь.
- Бывает. – прохрипел Витя, понимая, что за время боя сорвал глотку: - Полковник, ты как насчёт чая?
Корнеева вывернуло.
…Смотреть сейчас на Балтина было страшно. Красный как рак. С налитыми кровью глазами и выехавшей вперёд нижней челюстью, он стоял, упёршись костяшками пальцев в стол. И орал на начальника связи:
- Где?!
- Ну, товарищ командующий…
- Где связь с «полста пятым», я тебя, мудака, спрашиваю?!
- Подняли ретранслятор, сейчас установим…
- Пять минут даю! Пять! Потом вот этими самыми руками выебу!..
Срочно взлетевший самолёт-ретранслятор принял сигнал «полсотни пятого». Адмирал сдёрнул с шеи галстук, с треском пуговиц рванул ворот рубашки:
- Загоните же меня в гроб, черти. Фух! Точно. Вот так и загоните!.. – и облегчённо добавил: - Будете кантовать мою тушку в морг и хвастаться: «Ура. Мы пидораса Балтина уконтропупили!»
«Полста пятый» докладывал, что ввиду приключившейся на берегу катавасии, начал работать по второму варианту. Выдвинулся на аэродром Бабушера и через минуту взлетает… Взлетел… На сверхмалой высоте уходит… Ушёл.
С «девяносто третьего» подтвердили – одиночная воздушная цель, поднявшаяся с Бабушеры, ушла.
«ФКП – «девяносто третьему». Матёро сработано. Следуйте в Новороссийск».
«Матёро» у комфлота было высшей похвалой. И крайне редкой. Боевая задача была выполнена. А они были живы. Все!
Витя откинулся на спинку кресла и улыбнулся. И держал на лице эту окаменевшую наркоманскую улыбку до самого Новороссийска. В который, кстати, их пустили только следующей ночью. Чтобы не пугать мирных граждан видом закопченного МДК.
Эпилог.
На чём наши спецы вывозили Шеварднадзе слухи путаются до сих пор. Кто-то говорит о Як-40, кто-то об МЧСовском вертолёте.
Неисповедимы судьбы корабельные! «Девяносто третий» в ходе последующего раздела Черноморского флота будет передан Украине, где получит наименование "Горловка" (бортовой - U423).
В 2000 году укры, ссылаясь на то, что содержать такую посудину им не по карману, продадут отстаивавшуюся в Феодосии «Горловку» Греции…
Но это всё будет потом, а пока на дворе был всё ещё 1993 год. Вытащенный русскими за уши из ловушки, Эдуард Амвросиевич быстро оклемался. И уже через несколько дней снова начал со страшной силой клеймить Москву, укоряя её в имперских замашках. Услышав это, адмирал Балтин только развёл руками. Случившийся рядом Романенко сказал, что Шеварднадзе политик, и это его оправдывает. Адмирал скептически окинул взглядом генерал-майора:
- Вова, ты всерьёз считаешь, что если пидор публично ведёт себя как пидор, это пидора оправдывает?..
Ну, а что же Максимов с Кременчуцким? В конце осени того же 93-го они сидели в Донузлаве и пили «шило». Время от времени комбриг брал недавно вручённую ему награду и начинал ржать:
- Серёга, это ж надо!.. Сколько мы тогда из «шинковок» выдали?
- Три тысячи снарядов, товарищ капитан первого ранга.
- Ебааать меняя конёёёём! Три тыщи, не считая НУРсов!.. Это ж надо было додуматься, после такого въебошить нам цацку с формулировкой «За участие в гуманитарной акции»?! ВОТ БЛЯДИ!!!..
Оценили 45 человек
71 кармы