– Сивый, слышь, хорош водку жрать, вкури, чо я прочухал!
– Слушай, Рыжий, не ломай кайф, хорошо пошла, нужно еще накатить! Давай со мной по стопарику, хватить всякую шнягу читать, тебе баб что ли не хватает?
– Да погодь ты, тут же про нас пишут, в натуре! Прикинь, сам Пушкин еще когда нас с тобой в зачине не было, уже про всю нашу житуху написал!
– Это Серега что ли? Скурвился? Ментам сдал с потрохами? Вот же сука рваная! Да я его…
– Сивый, сядь, пасть закрой, не Серега, а Саня! Александр Сергеевич, потому как уважуха лично от меня немеряная! И не ментам, а народу про жизнь нашу, как есть расписал, аж выпить за это захотелось! Погодь, я сказал, ты ж потом с копыт, а я с кем поговорю о наболевшем? Я же, Сивый, как прочитал, так меня до самых печенок пробило, вкурил?
– Так он из наших, что ли? Сколько ходок? Коронованный или так приблатненый?
– Не, Сивый, он не при делах, но не лох и не фраер, читаю и будто свой кореш написал! Вот слушай: «У Лукоморья дуб зеленый…»
– А дуб тут причем, Рыжий?
– Не, ты не вкуриваешь, Сивый! Не мог же он вот так при ментах все своими словами написать, его ж тогда из ШИЗО до конца лет не выпустили бы! Ну, ты, в натуре, простой, как три рубля мелочью! Дальше слушай: «Златая цепь на дубе том!» Ну, прикинь, это же про каждого из нас так сказать можно!
– Не, Рыжий, я тебе не дуб!
– Эх, Сивый, причем тут дуб? Это же он так про пацана крутого говорит, мол, крепок, как дуб, могучий, все под собой держит, если кто, в натуре, пасть разинет, он его моментом уроет, потому как силища в нем огромная! Допер?
– Ну, если так, то я без предъявы, пусть будет дуб!
– Во! А дальше про жизнь нашу лагерную: «И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом! Идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит»!
– Следак? Он такой! Все у него сказки, сладко поет, а потом бац и в Кресты!
– Во-во, чуешь тему! «Там чудеса: там леший бродит…»
– Кум?
– Ага! «Русалка на ветвях сидит», прикинь! Все в масть – свиданка у пацана, а леший рядом ходит, кайф обламывает, сука! Но, прикинь, Пушкин намекает, не все так плохо, пацаны, есть местечко, надо только дорогу знать и масть держать: «Там на неведомых дорожках, следы невиданных зверей; Избушка там на курьих ножках стоит без окон без дверей!»
– Ага, в столярке, в подсобке зашкерились и кумарят чифиром! И чо там дальше?
– А там, Сивый, мечта каждого пацана, которого злая судьба приземлила на нары, ждет он, красава, когда придут братаны и сделают ему волю, прикинь!
– Да ну, прям так и написано? Не верю, дай сам заценю: «Там лес и дол видений полны; Там о заре прихлынут волны на брег песчаный и пустой, и тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных, и с ними дядька их морской!» Не, ну, точняк, уважуха, по себе помню – лежишь на шконке ночью, сна ни в одном глазу, думаешь, как бы на волю попасть, аж завыть хочется. Вспомнишь пацанов, пахана, так и думаешь, вот бы они раскатали зону под трактор…
– А то ж, Сивый, я об чем и тру, прямо мысли наши читает Александр Сергеевич! В натуре, все про нас и про баб отдельно! Она вот такая лебедь белая, верная, ждет тебя, посылает всех лесом!
– Чо и про это есть?
– Ну, в другой книжке, но тут тоже имеется! Давай за Александра Сергеевича и за книжки его по стопарику! Теперь можно! Эх, как я раньше жил без Пушкина?
– А где книжки подрезал?
– Да, на хате последней, в них бабки лежали! Прикинь, раскидали купюрами по страницам и по книгам. Хотел вытащить, а тут шухер, ну, пришлось сгрести книжки. Но, говорят, у него их много было!
– Чо, опять на ту квартиру пойдешь? Там же явно засада!
– Не, Сивый, в библиотеку запишусь! Ради Александра Сергеевича можно!
Оценили 18 человек
36 кармы