Владимиро-Суздальская Русь - исток нашего государства.

Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/DCaTgrhIxb4

* * *

Максим Шевченко: «Политика – это высшая форма искусства»

– Во время недавней избирательной кампании вы были доверенным лицом Павла Грудинина, нередко представляли его интересы в теле- и радиоэфирах. Многим показалось, что в России появился новый яркий политик, однако после выборов Грудинин, можно сказать, исчез из политического пространства, общественной жизни. Почему так произошло?..

– Это не совсем так, Павел Николаевич участвовал в нескольких конференциях, крупных форумах. Просто его блокируют. Я не понимаю, чем он так опасен для государства, не знаю, какие инструкции разосланы, но очевидно, что федеральные СМИ получили указания не упоминать и не цитировать Грудинина. Он исчез не по своей воле, а по воле тех политтехнологов, которые занимаются в нашей стране идеологией. Я, между прочим, после выборов тоже отсутствую в федеральных медиа. Видимо, это такая политика – прятать от народа тех, кто осмелился бросить вызов власти бюрократии, власти тех людей, которые считают Россию своей собственностью.

– В какой степени, по-вашему, была уместна, в какой мере удалась эта попытка КПРФ «обновиться»?

– Она была крайне уместна. Думаю, это решение Геннадия Андреевича Зюганова было направлено на уменьшение роли партийной бюрократии в жизни КПРФ. Оно обеспечило приток свежей крови. Именно грудининская кампания заставила очень многих, в том числе и меня, присоединиться к народно-патриотической коалиции. В надежде на то, что именно эта политическая сила станет основой развития конституционных демократических принципов в России. Да, кампания оказалась во многом спонтанной, неподготовленной, даже наивной с точки зрения технологии, но политически это был яркий смелый шаг, не побоюсь этого определения – жертвенный вызов. Система ответила Павлу Николаевичу жёстким давлением, были спровоцированы арбитражные иски, судебные разбирательства…

– Как, по-вашему, скажутся результаты президентских выборов на положении компартии и вообще левых сил России?

– Думаю, компартия сделала серьёзные выводы, в том числе и по обновлению политических технологий, политической стратегии. Один из примеров обновления: я по согласованию с Геннадием Зюгановым иду на губернаторские выборы во Владимирской области. Новизна в том, что, с одной стороны, я нахожусь на патриотическом фланге, вхожу в Изборский клуб, при этом – являюсь членом Левого фронта и одновременно известен как человек вполне демократических и даже либеральных, от слова «свобода», взглядов. Как русский интеллектуал, как (не побоюсь этого слова) русский поэт отстаиваю ценности свободы и демократии. Думаю, такой подход позволит привлечь к движению левых сил новые человеческие ресурсы. В том числе и с так называемого демократического фланга. Такой подход позволяет нам инвентаризировать тех, кого мы называем патриотами. Я, например, считаю, что союз с движением «Народно-патриотические силы России» был ошибкой. Думаю, коммунисты просто не понимали насколько неоднородна эта структура: там и экзотическая личность – монархо-нацист Савельев, и человек с мутной биографией Стрелков, и вполне достойные люди вроде Алксниса… Это никакая не патриотическая коалиция, патриоты скорее объединены вокруг Проханова… А вообще я думаю, что будущее – на левом фланге, в коалиции с силами для которых принципы свободы и справедливости являются фундаментальными.

– Вы немало внимания уделяли теме межнациональных отношений и в качестве журналиста, и как общественный деятель. Ваша экспертная оценка: удалось ли «новой России» наполнить реальным содержанием понятие «россияне»? Удалось создать общность? Ведь попытки наполнить содержанием это понятие предпринимались…

– Можно, конечно, говорить об искусственности этого определения, однако для меня понятие «россиянин» идентично понятию «гражданин».

Власть бюрократии не хочет признавать за нами гражданские права. Мы, люди самых разных взглядов – левые, правые, консерваторы, либералы, – все мы граждане. Мы живём в данном государстве и обладаем конкретными правами, свободами и обязанностями. Мы вправе требовать от этого государства, чтобы оно защищало наши интересы, интересы граждан. По конституции мы – социальное государство, а социальное государство – это в первую очередь возможность развития. Главный фактор, который отличает человека от животного, – стремление развиваться. А не следовать инстинктам, в том числе инстинктам чинопочитания… А власть хочет иметь подданных, а не граждан. Поэтому сама власть и препятствует тому, чтобы термин «россиянин», идентичный, по сути, термину «гражданин», имел смысл. Россиянин – человек неважно какой национальности, неважно какого цвета кожи, какого вероисповедания, какого пола, но обладающий правами и свободами.

Я полагаю, мы не совсем точно осмыслили это понятие. Если бы мы на самом деле стали россиянами, то власть служила бы нам.

Социальное государство, на мой взгляд, – это оптимальная форма существования общности людей в современном мире. Но Россия, к сожалению, – это никакое не социальное государство. Это страна доминирующей бюрократии и либерального капитализма, направленного на хищнический вывоз капитала и природных ресурсов из нашей страны

– Удалось ли сформировать в современной России нечто аналогичное такому явлению, как «советский народ», или хотя бы приблизиться к созданию прочной общности, объединённой созвучными идеями, представлениями о прошлом и будущем? И на какой базе может возникнуть нечто сопоставимое?

– «Советский народ» – уникальное явление, аналогов которому не было в мировой истории. Это огромная масса людей, которые прошли ускоренными темпами социальную модернизацию в период с 21-го по 41-й год. Всего двадцать лет ушло на социальную модернизацию, на преодоление неграмотности, создание собственной науки, культуры, собственной экономической базы! И 22 июня 1941 года проект «советский человек» был остановлен силами объединённого Запада и их пособниками на территории нашей страны. Погибло 27 миллионов советских людей – почти все, кто считал советскую власть своей, кто искренне любил её, кто трудился на её процветание. Осмыслить масштаб этой трагедии практически невозможно. Это было уничтожение целой нации, целого народа. Потом пришло новое поколение. Послевоенная советская общность держалась на двух вещах – на памяти о социальной модернизации (со всеми её трагическими аспектами, перехлестами, ошибками, большим террором) и на великой Победе, которая была достигнута ценой уничтожения самого ядра советского проекта…

Ничего подобного, конечно, у россиян нет. Нет такой исторической травмы, такого прошлого. Да и само понятие «россиянин» изначально выдумано политтехнологами, которые хотят подчинить власти массу народа, у которой с помощью массовой пропаганды сформированы определённым образом мозги… При этом они хотят накачивать народ патриотизмом, но давать народу права не собираются, потому что они понимают: получив права, мы можем, как говорится, с власти спросить.

Поэтому моя принципиальная позиция – что бороться сегодня нужно за гражданские права и свободы, но опираясь при этом на историю ХХ века, на Советский проект. Не пытаясь его как-то реанимировать, восстановить, потому что это абсолютно невозможно. Просто нужно понимать, что Советский проект – это наилучший фундамент будущего.

Я считаю, что дореволюционный проект России погиб совершенно справедливо. Потому что Российская империя – это сословное государство полуколониального типа, которое было создано для того, чтобы от имени английского, немецкого или французского капитала эксплуатировать Евразию. Сегодня такой же может стать Российская Федерация. Если мы не добьёмся свобод, не вспомним, что наша Русская революция дала миллионам людей право на труд, образование, отдых, право на пенсию. Не вспомним, что мы – граждане. Граждане спросили бы у олигархов: почему вы живёте, как боги на земле, в то время как остальной народ из сил выбивается? Подданных, конечно, такие вопросы не интересуют. Подданные полагают, что правящая элита является богом данной, ниспосланной господом властью царя…

– Как вы считаете, почему современная Россия, по сути, отказалась от идей интернационализма? Во времена СССР эти принципы сосуществования народов не раз доказывали свою жизнеспособность, в том числе и в годы Отечественной войны. Но у нас говорят любо о толерантности, либо об имперских ценностях, а слово «интернационализм» как будто даже стесняются произносить…

– Современное российское государство ориентировано на то, чтобы скопировать всё с Запада. Власть сама это формулирует: то мы должны стать пятой экономикой мира, то частью Европы от Атлантики до Тихого океана… Если вы себя декларируете как часть Запада, значит, нужно брать западную идеологию, мировоззрение, ценности, адаптировать их к местным условиям. Похожим образом вели себя русские дворяне и помещики, которые были, по сути, представителями западной цивилизации на русской земле, держали русский народ в рабстве. Они считали, что так ему, народу, и надо, что грязные мужики, вся эта серая скотинка, плебеи, кухаркины дети существуют для того, чтобы Онегины и Салтычихи могли предаваться грустным размышлениям в «тёмных аллеях»…

Российская империя была создана немцами и голландцами при Петре Первом. Это был проект, который создавался как приложение к голландской, британской, немецкой экономикам. Современная российская элита, по сути, копирует эту систему, хочет, чтобы Россия была придатком западной экономики, хочет видеть себя такими же дворянами-помещиками в «тёмных аллеях» Барвихи, Жуковки, Баковки…

Поэтому никакой интернационализм им не нужен, им не нужны ценности, которые были сформулированы Революцией, добыты в боях Гражданской, которые помогли нашему народу победить в Отечественной войне Им надо уничтожить всё это. Поэтому они взяли власовский флаг, поэтому они не говорят, что значительная часть священников Русской православной церкви за границей поддержала нацистов, когда те напали на СССР.

Митрополит Анастасий (Грибановский): «Русский народ воскресает из мёртвых там, где мужественный германский меч успел рассечь его оковы. И древний Киев, и многострадальный Смоленск, и Псков светло торжествуют своё избавление как бы из самого ада преисподнего…»

Архиепископ Иоанн (Шаховской): «Право на операцию свержения 3-го Интернационала поручается искусному, опытному в науке своей германскому хирургу. Лечь под его хирургический нож тому, кто болен, не зазорно. Операция началась. Неизбежны страдания, ею вызываемые… Понадобилась профессиональная, военная, испытанная в самых ответственных боях железно точная рука германской армии. Ей ныне поручено сбить красные звезды со стен русского Кремля…»

В такой системе координат не предусмотрены права и свободы. Россия становится корпорацией, которая эффективно работает на западную экономику. Зачем им интернационализм? Это всё только мешает… Толерантность можно продать в Брюссель. Евробюрократы спросят: «Что вы там делаете в своей глухой России?» – «Мы тут толерантность внедряем». – «Хорошо, но нам известно, что вы обижаете геев…» – «Но это как бы специфика…» – «Ладно, мы понимаем, что вы не совсем Европа, вы приложение к Европе. Поэтому вам разрешается чуть-чуть обижать геев, но в целом ведь всё толерантно? – «Да-да, конечно…» И покажут пальцем, кто у нас является геем в российской элите…

– В этом году исполняется 100 лет с начала Гражданской войны. Как менялось ваше представление об этом историческом событии по мере обретения жизненного опыта, исторических знаний?

– Когда я был студентом, мне жутко осточертела вся эта система лживой пропаганды, которая была в СССР 80-х годов. Даже советскому человеку с левыми взглядами невозможно было воспринимать эту хрень, которую нам лепили из всех телевизоров, со всех кафедр… Тем более я хорошо знал среду партийной номенклатуры, у меня семья была профессорская, я видел, как люди говорят на трибунах одно, а во время застолий прямо противоположное.

Проблема позднего Советского Союза состояла в том, что всякое свободное методологическое осмысление опыта Революции, опыта Гражданской войны, опыта Советского проекта было запрещено. Осмысление истории развивалось в рамках, установленных людьми, интеллектуальный уровень которых не соответствовал масштабу поставленных задач. Прямо скажем, это были не Ленины, не Сталины и даже не Маленковы. Русская революция и связанные с ней процессы не были продуманы, проговорены. Попытки свободных интеллектуалов осмыслить советское прошлое натыкались на репрессии. По сути, происходившее у нас в 70–80-е годы уже не являлось Советским проектом. Это была власть бюрократии, которая руководствовалась идеологическими принципами, которые её саму тяготили, смысл которых она не понимала. Хотя народ был искренне советским.

Интеллигенция чувствовала: что-то тут не так… И я тоже реагировал на идеологический кризис поисками новых идей, восхищался, скажем, Мариной Цветаевой, штудируя сборник «Лебединый стан»: «Белая гвардия, путь твой высок…» Ну, и далее следовал весь джентльменский набор – догматы Зарубежной церкви, модные диссидентские фигуры: отец Дмитрий Дудко, Александр Огородников, Владимир Пореш… В 88-м году мы (группа рокеров, хиппи, поэтов и музыкантов) заказывали в Елоховском соборе панихиду по царской семье. Я помню, как перепугался один священник и как согласился другой. Нам это было весело, Советский Союз казался вечным, а вялотекущая жизнь «эпохи застоя» казалась никак не связанной с историей и революцией. Да, иногда снимались неплохие фильмы, но в целом пропаганда не могла объяснить величие эпохи даже через героические образы красных.

Советы не играли к тому времени никакой роли. Властвовала партийная номенклатура, которая запуталась в своих доктринёрских измышлениях о советской истории. Понять, что происходило в 20-е, 30-е годы, было невозможно: о ком разрешается говорить, о ком говорить нельзя, кто такой Троцкий, кто такой Бухарин, что такое «рабочая оппозиция»?.. Партноменклатура переврала, извратила историю Советского государства.

Но у меня тогда, в конце 80-х, было преимущество. Параллельно со всеми этими постмодернистскими белогвардейскими выкрутасами я изучал историю партии. Мой прадед был большевиком с дореволюционным стажем, и я нашел на даче кучу интересных книг. В буквальном смысле – откопал под домом. В тайнике была история партии 20-х годов, материалы партийных съездов с жёсткими политическими дискуссиями, суровой политической борьбой. До поры до времени весь этот интеллектуальный багаж оставался абстракцией.

В начале 90-х и мне, и людям, которые меня окружали (в основном из литературной богемы), было плевать на страну: рухнуло государство – ну и рухнуло. Все жили своими жизнями – искусством, литературой, авантюрами, путешествиями. Открылась заграница, и я успел побродяжничать по Европе, посмотреть, как люди живут. Меня не интересовала карьера, не интересовали деньги, я вышел из такого слоя интеллигенции, где погоня за богатством считалась постыдной. А потом наступил 93-й год. Глаза мои открылись после расстрела Верховного Совета, а окончательный перелом случился после начала Чеченской войны. Я, как Нехлюдов в толстовском «Воскресении», испытал внутреннее перерождение, духовное преображение, когда увидел, что делают с нашим российским городом Грозным, как его расстреливают и бомбят, как на улицах гибнут люди, горят танки…

Потом я пошёл в «Независимую газету», работал военным корреспондентом и как бы стал узнавать мир заново. Хотя я ещё только подступался к сути гражданской войны, к сути Советского проекта… Потом я познакомился с Гейдаром Джемалем, великим философом, азербайджанцем по происхождению. Я считаю, что он был великим русским мыслителем, русским поэтом. Гейдар позволил мне по-иному взглянуть на многие вещи, понять, что такое «власть», «народ», «человек»… Я познакомился с Прохановым, Дугиным. Вадима Кожинова, Станислава Куняева я успел прочитать ещё в 80-е, но тогда по большому счёту не понял прочитанного. В 2000-е я перечитал заново Кожинова, Сергея Кара-Мурзу, труды Александра Пыжикова, Владлена Логинова. Я осознал, что надо заново переосмыслить для себя ХХ век, и прочитал, думаю, больше сотни книг о Гражданской войне… И я стал для себя формулировать совершенно новый подход к советскому периоду. Я понял, что это был проект большинства народа, потому что жизнь была к этому большинству ужасно несправедлива. Я понял, что Красный проект был национальным проектом русского народа. В истории таких было только три – французский, американский и русский. Он заключал в себе огромный потенциал развития, но был трагически приостановлен войной, гибелью миллионов людей – носителей смыслов этого проекта. Позже Красный проект был остановлен тупостью, корыстолюбием и предательством советской номенклатуры в 70–80-е годы.

Советский проект начинался как очень радикальный. Но позже он нёс в себе оригинальные пути формирования национального капитала – финансового, интеллектуального, научного. Это была нация. Особая, ни на кого не похожая нация. Со своими историческими взглядами, мифами. Эту нацию практически уничтожили в 91-м году. Продолжается её уничтожение на наших глазах. Элиты не заинтересованы, чтобы советская нация из революционной, тоталитарной развилась в демократическую, свободную гражданскую нацию.

То и дело нас попрекают революционным радикализмом 20-х годов. Но радикализм – естественная составляющая всякой молодости – будь то молодость индивидуума или молодость нации. Я верю, что Советский проект в своём развитии приведёт к появлению оригинального национального субъекта. Нации, которая будет хозяином этой земли, которая будет носителем демократических ценностей – свободы, справедливости, прав личности.

– Как вы считаете, должна ли Россия признать ЛНР/ДНР? Как вы полагаете, почему схема присоединения Крыма к России не была использована в отношении, скажем, Донбасса?

– У меня есть очень простое объяснение. Я уверен, что присоединение Крыма произошло по согласованию с Германией, Западной Европой. Там прекрасно понимали, что киевский переворот был американской спецоперацией по недопущению создания Украины в качестве транзитного государства между Западной Европой и Россией… Давайте вспомним, с чего всё началось. Перед самым переворотом Янукович заключил масштабное, многомиллиардное соглашение с Китаем. В Крыму должен был заканчиваться Шёлковый путь, там намечалось строительство уникального глубоководного порта. А это, по сути, логистический проект Китая и Западной Европы, Германии. Было понятно, что после подписания соглашения 19 февраля 2013-го, по которому Янукович уходил с поста в течение года и назначались новые выборы, Украина без всякой гражданской войны становилась посредником между Европой и Россией. Зоны влияния между Таможенным и Европейским союзами определили бы без всякой войны в рамках разного рода согласительных процедур. Но американцам это было совершенно невыгодно. Поэтому они и устроили штурм администрации президента неонацистскими боевиками, фактически сорвав соглашение, подписанное министрами иностранных дел Франции, Германии, Польши.

И вот произошло это событие… И конечно, немцы прекрасно знали подоплеку киевского переворота. И разумеется, они не могли официально признать референдум в Крыму… Но неофициально они закрыли бы на это глаза. Крым ждала судьба «Северных территорий» – Курильских островов, которые де-юре никогда не будут признаны Японией в качестве российской территории, но де-факто японцы, конечно, их признали и даже инвестируют туда… Ну, и Крым был бы таким… Однако некие силы внутри России (полагаю, не в интересах нашей страны) организовали стрелковскую авантюру… Когда-нибудь выяснится, кто стоял за Стрелковым, – очень будет интересно узнать персоналии…

С точки зрения пиара эта история выглядела как освобождение Донбасса, а на самом деле с точки зрения большой политики она втягивала Россию в конфронтацию с Западной Европой и НАТО. Результатом могла стать война, которую бы Россия не выдержала.

Стрелков, на мой взгляд, делал всё, чтобы там не случилось победы. Он постоянно упрекал донецких, что они не восстают, что они трусят. Но донецкие восстали и без Стрелкова. Донецкий криминал и донецкие олигархи вооружили и «Восток», и другие структуры. В числе лидеров сопротивления был Александр Ходаковский – командир группы Альфа-антитеррор СБУ по Донбассу… Я был в это время там и видел, что донецкие пацаны совершенно не нуждались в каком-то Стрелкове. Могу сказать, что на моих глазах целые подразделения украинской армии переходили на сторону Донбасса. А Стрелков в этом процессе был негативным фактором. Именно из-за Стрелкова раскручивалась история об участии в конфликте российских спецслужб. Если бы не Стрелков, половина украинской армии перешла бы на сторону Донбасса и война закончилась в Киеве. Вся эта концепция «Русского мира» была против победы Донбасса. Потому что, опираясь на «Русский мир», невозможно мобилизовать ни Кировоградскую область, ни Полтавскую, ни даже Днепропетровскую. Поверьте, границы «Русского мира» на Украине вполне осязаемы. Даже Донбассу пришлось объяснять, что он часть «Русского мира»…

Война была остановлена, потому что после взятия Мариуполя прямое столкновение с НАТО становилось реальностью. Путин, естественно, понимал, что российская армия не готова к войне с современными вооруженными силами Запада. Поэтому всё и превратилось сейчас в такую вялотекущую бойню…

Я считаю, что признавать ЛНР/ДНР в их нынешних границах нельзя. Потому что значительная часть республик оккупирована киевской хунтой. Вот если бы Донецкая и Луганская области были целиком свободны, тогда надо было бы признавать. Признавать в качестве Новороссии. Я был и тогда сторонником Новороссии, и остаюсь её сторонником сейчас. С включением туда Херсона, Одессы, Николаева Днепропетровска, Запорожья – старых махновских, повстанческих земель…

Но как можно признавать два эти анклава? Это привело бы к тому, что война с Украиной стала бы неизбежной, это бы втянуло Россию в цепь необратимых политических ходов… Если признавать, то – Народную республику Новороссия.

– Почему вы ушли из журналистики в политику?

– Были серьёзные причины. Сначала я ушёл из журналистики в правозащиту, но понял, что никому не могу помочь, что системе плевать на простого человека, если это нельзя продать в качестве пиар-акции. Я понял, что систему не интересует расследование убийств журналистов, освобождение людей, незаконно брошенных в тюрьмы. Я разговаривал с крупными чиновниками о Расуле Кудаеве, других узниках совести, мне отвечали: «Да, Максим, мы понимаем, что этот человек невиновен, но не отпускать же его!»

Я понял, что изменить эту ситуацию можно только политикой. Что журналистика – это просто болтовня, что правозащита – это бессмысленное биение рыбой об лёд. Причём это понимают все: и либералы, и консерваторы. Власть в России – просто совокупность людей, защищающих свои личные интересы. Их не интересует государство, общество, нация. Эти слова для них – понятия из области политтехнологий.

Поэтому я решил пойти в политику. Чтобы продолжить борьбу за освобождение моих друзей, за достижение справедливости. Тем более я помню, как Гейдар Джемаль говорил: «Политика – это высшая форма искусства». Ты работаешь не просто со словами и смыслами, а ещё и с человеческими судьбами. Судьбами людей, которые доверяют тебе. Поэтому я ушёл в высшую форму искусства. А искусством занимался всю жизнь: литературой, журналистикой – одной из форм литературы.

– Почему решили баллотироваться в губернаторы именно Владимирской области?

– Потому что это слабое место власти. Они совершили ошибку, переназначив губернатора Орлову. А в политике, как на войне, слабые ходы оппонентов надо сразу использовать… По кампании Грудинина я понял, что всё безжалостно и никаких гуманистических принципов нету, что в политике, как говорится, всё по-взрослому.

А ещё Владимирская область имеет огромное символическое значение. Это реальное сердце исторической России. Не Москва, не Киев, а Владимиро-Суздальская Русь – исток нашего государства, точка отсчёта, место рождения Северо-Восточной Руси, которая потом стала Московским царством. Это некая антитеза Киеву, антитеза Западному проекту. Я считаю, что символические вещи имеют огромное значение. Здесь, в центре Руси, я хочу доказать, что возможны кооперация и солидарность, партнерство между левыми и демократами, между консерваторами и либералами. При условии, что все они являются патриотами своей Родины – Владимирской Руси, Московской Руси, Российской империи, Советского государства, Российской Федерации – как угодно называйте. Это всё наша Родина, которая НЕ Запад, не часть мирового порядка.

Беседовал Олег Пухнавцев

Источник: Литературная Газета №28 2018

* * *