Гладко вписано в бумаге, Да забыли про овраги, А по ним ходить...

Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/rAiypFWNDCo

* * *

Каждому школьнику знаком облик яснополянского седобородого старца. С другой стороны, мы редко вспоминаем, что автор «Детства», «Казаков», «Севастопольских рассказов» и многого-многого другого когда-то был подтянутым офицером с щегольскими усами и по-армейски брутальным, решительным взглядом.

***

Да забыли про овраги

В Крыму он, Лев Толстой, невольно стал, по сути, основоположником массового искусства, которое в ХХ веке прозвали бардовской песней. Толстой, насмешливо относившийся к поэзии, написал, кажется, всего лишь несколько стихотворений. Одно из них стало всенародно известным, хотя автора назовет не каждый. Сколько раз мы в различных обстоятельствах декламировали:

Гладко вписано в бумаге,

Да забыли про овраги,

А по ним ходить...

Родились эти строчки в Крыму и были посвящены трагическому сражению на реке Черной в августе 1855 года. Бой развернулся возле моста, неподалеку от трактира. Поэтому иногда стих называют «Сражением у трактирного моста». Это стилизация солдатской песни с изрядной добавкой горькой сатиры:

Как четвертого числа

Нас нелегкая несла

Горы отбирать.

Песню запрещали, но изъять ее из армейского обихода не смогли. Бывало, и сам Толстой пел ее, аккомпанируя себе на фортепиано. Самое интересное, что даже Александр Герцен, пребывавший в эмиграции, считал те стихи народными.

Грустный сарказм понятен: ошибки генералов обходились слишком дорого, в том бою русская армия понесла огромные потери: 260 генералов и офицеров, более 8 тысяч нижних чинов. Суворов, Ушаков и Скобелев за десятилетия службы не потеряли столько солдат, как тут не впасть в уныние...

Песня про сражение на реке Черной 4 августа 1855 г.

Как четвертого числа

Нас нелегкая несла

Горы отбирать.

Барон Вревский генерал

К Горчакову приставал,

Когда подшофе.

«Князь, возьми ты эти горы,

Не входи со мною в ссору,

Не то донесу».

Собирались на советы

Все большие эполеты,

Даже Плац-бек-Кок.

Полицмейстер Плац-бек-Кок

Никак выдумать не мог,

Что ему сказать.

Долго думали, гадали,

Топографы всё писали

На большом листу.

Гладко вписано в бумаге,

Да забыли про овраги,

А по ним ходить…

Выезжали князья, графы,

А за ними топографы

На Большой редут.

Князь сказал: «Ступай, Липранди».

А Липранди: «Нет-с, атанде,

Нет, мол, не пойду.

Туда умного не надо,

Ты пошли туда Реада,

А я посмотрю…»

Вдруг Реад возьми да спросту

И повел нас прямо к мосту:

«Ну-ка, на уру».

Веймарн плакал, умолял,

Чтоб немножко обождал.

«Нет, уж пусть идут».

Генерал же Ушаков,

Тот уж вовсе не таков:

Всё чего-то ждал.

Он и ждал да дожидался,

Пока с духом собирался

Речку перейти.

На уру мы зашумели,

Да резервы не поспели,

Кто-то переврал.

А Белевцев-генерал

Всё лишь знамя потрясал,

Вовсе не к лицу.

На Федюхины высоты

Нас пришло всего три роты,

А пошли полки!..

Наше войско небольшое,

А француза было втрое,

И сикурсу тьма.

Ждали – выйдет с гарнизона

Нам на выручку колонна,

Подали сигнал.

А там Сакен-генерал

Всё акафисты читал

Богородице.

И пришлось нам отступать,

Р…... же ихню мать,

Кто туда водил.

И все же на передовой Толстому быстро удавалось перебороть «мысли черные». Он верил, что в боях выковывается счастливое будущее России, надеялся, что герои Севастополя сумеют преобразить не только армию, но и страну. В дневнике рассуждал так: «Велика моральная сила Русского народа. Много политических истин выйдет наружу и разовьется в нынешние трудные для России минуты. Чувство пылкой любви к Отечеству, восставшее и вылившееся из несчастий России, оставит надолго следы в ней. Те люди, которые теперь жертвуют жизнью, будут гражданами России и не забудут своей жертвы. Они с большим достоинством и гордостью будут принимать участие в делах общественных, а энтузиазм, возбужденный войной, оставит навсегда в них характер самопожертвования и благородства». Не для прессы — для себя написано.

В Севастополе Толстой побывал и капитаном Тушиным, и Андреем Болконским, ежедневно встречал Долоховых, Ростовых, Каратаевых. В его творческой лаборатории крымские впечатления стали не только материалом для батальных сцен, но и основой мировоззрения. Многие замечали, что герои 1812 года у Льва Николаевича рассуждают и беседуют, как офицеры времен Восточной войны.

Именно в Крыму, под английскими бомбами, он принял решение посвятить себя литературе. В этом — тоже логика парадокса. Наш национальный гений признавался: «Военная карьера — не моя, чем раньше я из нее выберусь, чтобы предаться литературной, тем будет лучше». Но война не оставляла. Снова и снова Толстой возвращался к батальным темам, пытаясь разгадать тайный смысл мировых потрясений. 

Одна глава из статьи Сражался как лев, автор Сергей АЛДОНИН. Бесплатное приложение к газете Культура журнал Свой.

***

На этом всё, всего хорошего, канал Веб Рассказ

***