Куприн, “Слон” (часть 2)

“Чехов широко пользовался смехом как художественным орудием: его юмористические рассказы, очень часто писанные в тоне шаржа, быть может, больше всего способствовали его популярности. Собственно, герои Чехова не смешливы. Они действуют и творят пошлости серьезно; автор же бьет их карающим смехом. Напротив, герои Куприна мастера смеяться - то беззаботным, жизнерадостным, то злым, насмешливым смехом. Зато сам автор всегда серьезен в изображении жизни”.

(В.В.Воровский, “Куприн”)

Сегодня мы возвращаемся к рассказу Александра Ивановича Куприна “Слон”, чтобы всем вместе ещё раз поразмышлять о его смыслах.

В процессе подготовки к данному материалу я нашёл-таки отзывы литературных критиков о Куприне, и среди них мне показалось важным обратить внимание читателя на следующую мысль – Куприн никогда прямо не говорит о том, что он считает правильным. Этим, например, он явно отличается от Фёдора Михайловича Достоевского (если кто читал Достоевского), у которого много размышлений о жизни прямо сформулировано в цитатах его героев, подчас в афористичной форме. Тем самым Куприн в своих рассказах весьма деликатно оставляет читателю максимальную возможность для поиска собственных смыслов.

Прежде чем перейти к разбору произведения Куприна, хочется поблагодарить читателей за более активное участие в обсуждении рассказа “Слон”. Будем надеяться, что в участие в литературной работе нашего блога будет вовлекаться всё больше подписчиков и читателей.

Многое из того, что было написано в комментариях, справедливо и подмечено очень точно. Можно только порадоваться, что внимание и понимание рассматриваемых произведений у читателей растёт. Значит, наша работа не проходит зря.

Традиционно при разборе литературного произведения стоит задуматься над его названием. Почему Куприн назвал свой рассказ “Слон”? Видимо, потому, что с этим образом связана или главная идея рассказа, или одна из главных.

Рассказ Куприна – о городской девочке, растущей в зажиточной семье. Очевидно, что в этих условиях совершенно нет места слону, самому крупному сухопутному животному нашей планеты. Поэтому образ слона в рассказе кажется (хотя Куприн об этом прямо не пишет) самым настоящим криком писателя. О чём этот крик? Это крик о двух вещах.

Это крик о необходимости чуда в жизни человека, а также о том, что жизнь вокруг нас должна быть настоящая, живая, а не мёртвая. Дети познают мир, и для них многое чудесно просто потому, что они об этом раньше не знали. Взрослые же живут в представлениях о том, что самое главное о жизни им известно (хотя практически всегда это совершенно не так). Поэтому детям естественно удивляться, взрослые же, напротив, пребывают в скуке, они утомлены своей жизнью, и не умеют (и не хотят) видеть в жизни чудесные её грани, которые никуда не делись, и встречаются нам на каждом шагу. Просто мы разучились их видеть, обращать на них внимание, чувствовать их.

Виктор Кротов в своём сборнике эссе “Этюды о непонятном” хорошо заметил по этому поводу: “На каждом шагу – каким чудом земля подхватывает ступающую ногу?”

У Игоря Северянина есть замечательное стихотворение “Банальность”. Позволю себе привести тут его целиком:

Когда твердят, что солнце — красно,
Что море — сине, что весна
Всегда зелёная — мне ясно,
Что пошлая звучит струна...

Мне ясно, что назвавший солнце
Не иначе, как красным, туп;
Что рифму истолчёт: «оконце»,
Взяв пестик трафаретных ступ...

Мне ясно, что такие краски
Банальны, как стереотип,
И ясно мне — какой окраски
Употребляющий их «тип»...

И тем ясней, что солнце — сине,
Что море — красно, что весна –
Почти коричнева!.. — так ныне
Я убеждаюсь у окна...

Но тут же слышу голос бесий:
«Я вам скажу, как некий страж,
Что это ложный миг импрессий
И дальтонический мираж...»

Всё не такое, как мы привыкли себе представлять. Мы говорим про растения (например, про домашние растения), что они зелёные. Понимаете? – просто зелёные. А вот, например, у индейцев северной Америки, которых истребили “цивилизованные европейцы”, было более трёхсот различных слов, обозначающих различные оттенки зелёного. А раз были разные слова, значит, было и свойство различать эти цвета, они не были “просто зелёными”. Мы не знаем, конечно же, что это были за цвета, и как они назывались. Можно предположить, что в числе этих цветов могли быть такие, как цвет лягушки или цвет свежей, только сегодня выросшей травинки, причём на свету или в пасмурный день (и это будут разные цвета), или цвет каких-нибудь плодов, например, авокадо, причём, разной степени зрелости плода. Такое многообразие цветов невозможно объяснить иначе, чем различия “одного и того же цвета” в разных условиях, а это значит, что этот язык был живым языком, отражающим реальную жизнь. Наш же язык в этом плане куда более беден, он содержит ярлыки, а не состояния жизни. Зеленый, светло-зеленый, салатовый, изумрудный – это всё цвета, относящиеся к предметам, а не к жизни предметов – понимаете? А там были слова, именно относящиеся к жизни.

Возвращаясь к стихотворению Игоря Северянина, можно сказать, что ведь и мы тоже прекрасно знаем, что весна отнюдь не всегда бывает зелёная. Она и серо-черная, как пожухлый, пропитавшийся уличной грязью мартовский снег, и бурая, как насыщенная водой земля, и ослепительно голубая, как ясное небо после пасмурной зимы, и белая, как подснежники, и золотая, как майские одуванчики.

А ещё весна теплая, как лучи весеннего солнца, и одновременно обжигающе холодная, как вода в реке. Наполненная птичьим пением и криками и тишиной медленно пробуждающегося от зимней спячки леса.

Но всё это не для нас – не для “городских жителей”, не для “деловых людей”, не для озабоченных проблемами родителей. Пусть детишки резвятся – “они ещё маленькие, у них детство”. Как будто это зависит от возраста. Нет, это зависит от взгляда на жизнь. Можно и как героиня рассказа ничему не радоваться в шесть лет, а можно и в пожилом возрасте сохранить живой взгляд на мир.

Чудеса вокруг нас на каждом шагу. То, что мы их не видим, есть следствие нашего взгляда на мир, а отнюдь не их отсутствие.

Когда ребёнок ничему не радуется, это признаётся болезнью. Девочка больна, к ней приходят доктора, чтобы попытаться её вылечить от увядания. Но разве взрослые, которые не видят чудес в жизни, менее больны? Они больны точно также – больны равнодушием к жизни, и также медленно (или быстро) увядают. Но к взрослым не приходят доктора, и не ставят диагнозов. Когда взрослые равнодушны к жизни, не радуются, не видят вокруг чудес, это почему-то не считается болезнью, хотя абсурдность такого разного подхода к одному и тому же явлению у детей и взрослых более чем очевидна.

Вторая указанная выше проблема – тесно связана с первой, и уже косвенно отмечена выше. Речь о том, что искусственная среда, которую человек возводит вокруг себя, и в которой живёт, является неживой. Девочка из рассказа “Слон” живёт в обеспеченной, можно даже сказать, зажиточной семье, особенно – по тем временам. У девочки есть куча игрушек, некоторые из которых даже умеют двигаться и издавать звуки. По тем временам – безумно дорогие игрушки, доступные далеко не всем. Для сравнения можно вспомнить маленького мальчика из рассказа Константина Паустовского “Сказочник”, подарившего дяде, который рассказывал ему сказки (сказочник Андерсен) своего единственного солдатика.

Но все эти игрушки – не живые. О них невозможно заботиться, также как о живых существах. С ними невозможно общаться, как с живыми существами. В окружении этой толпы игрушек и кукол ребёнок остаётся в одиночестве. Конечно, родители могли бы общаться с ребёнком, но у них свои дела. Отец работает, и ему некогда. Мать занята домашними делами, и ей тоже некогда. Девочка просила отца сводить её в зверинец, чтобы посмотреть на настоящих зверей, на слона, но он так её ни разу и не повёз.

Мир вокруг нас – это мёртвый мир, и всё, что он может с нами сделать – это сделать нас такими же мёртвыми, как и он сам. Неудивительно, что в мире мёртвых вещей люди перестают чему-то удивляться. Мёртвые вещи каждый день одни и те же. Меняются только живые. И если человек не меняется длительное время – он такой же мёртвый, как и люстра в его комнате. А то, что он при этом ходит на работу или ещё куда-то, ничего не меняет. Лампочка тоже включается и выключается. Свет солнца – он живой. Он согревает, он обжигает, он радует, он вдохновляет, он играет, он ласкает, он дарит жизнь. А свет лампочки мёртвый. Вроде бы – подумаешь, свет он и есть свет, один и тот же, а нет, не один и тот же.

Следующая проблема, которая описана в рассказе – это отношения взрослых и их детей. Живое общение невозможно заменить ничем другим – ни игрушками, ни деньгами, ни уютной обстановкой, ни обеспеченной жизнью. Папа с девочкой не общается. Он обещал свозить её в зверинец, но не сделал даже этого. Но ведь зверинец – это тоже не общение с ребёнком, это перекладывание общения на других (на животных). Папе некогда общаться с ребёнком, он (по его мнению) должен зарабатывать деньги, много денег. Мама приходит и общается, но о чём и как она общается? Она тоже предлагает какие-то варианты времяпровождения. Дело в том, что общение бывает очень разным. Детям нужно общаться о жизни и общаться напрямую. А взрослые уже давно забыли, как общаться искренне и напрямую. Они уже много лет общаются “ни о чём”, они не интересуются жизнью, они интересуются только описаниями жизни. Вот есть заводной слон, сейчас мы его заведём, и он будет как живой. А ребёнку не нужно “как живой” – ему просто нужен живой слон. С живым слоном можно общаться – можно смотреть ему в глаза, можно с ним разговаривать, можно его гладить, можно смеяться, можно кормить слона булками. Слон может дунуть в лицо и растрепать волосы, слон может кушать булки и рассматривать картинки в книжке. Слон может погладить своим хоботом. А что можно сделать с игрушечным слоном, который “как живой”? Ничего.

Детям и родителям нужно разное. Детям нужно живое общение, а родителям нужно решение вопроса (занятости ребёнка). Общаться искренне и живо родители не умеют, они давно забыли, как это делается. Мама видит, что с девочкой что-то не так. Но у неё не возникает мысли, что с девочкой надо поговорить о ней и о себе. Она предлагает принести игрушки, или привести подруг. В обоих случаях мамы в этой картине нет – есть либо игрушки, либо другие дети, но не она сама.

А происходит так потому, что детей интересует, как устроена жизнь, им интересна жизнь и знания о ней. А у родителей нет знаний о жизни, и нет интереса к жизни. Родители – это потребители, которые хотят просто получать то, что им нужно. Они не знают жизни, и им нечего рассказать о настоящей жизни детям (из собственного осмысленного опыта). И именно потому, что родителям нечего рассказать детям о настоящей жизни, они предлагают различные заменители – игрушки, друзей, развлечения и прочее. Потом дети вырастают и становятся такими же не знающими жизни взрослыми, которые в свою очередь избегают общения со своими детьми.

На подсознательном уровне ребёнок понимает, что ему необходимо привлечь живое внимание взрослых к себе, и поэтому либо начинает вести себя каким-то “вызывающим” образом, либо заболевает. Когда ребёнок ведёт себя “плохо”, родители обращают на него внимание. Да, они ругаются, они недовольны, они могут даже побить. Но для ребёнка уж лучше такое внимание, чем вообще никакое. Когда ребёнок заболевает (в той или иной форме, например, как в данном рассказе), то внимание родителей привлекается в форме жалости, которая заставляет их проявлять заботу. Опять-таки хотя бы такое внимание лучше, чем вообще никакое.

Люди, которые проявляют внимание к окружающему миру только тогда, когда либо у них, либо в окружающем мире есть серьёзные проблемы, обречены иметь серьёзные проблемы всегда, потому что только в этом случае они обращают внимание на то, на что следует.

Можно сказать, что мы живём в перевёрнутом вверх ногами мире, в котором всё извращено до неузнаваемости и является полной противоположностью того, чем должно являться. Зарабатывание денег, которое является лишь средством для жизни, стало самой жизнью, а количество денег – мерилом успеха в жизни. Реальная жизнь заменена её суррогатами во всевозможных формах, начиная от еды и заканчивая общением людей между собой. Потакание своим прихотям стало из греха нормой поведения, поощряемой в СМИ, на ТВ и на радио. Чьи-то больные фантазии стали навязываемой нормой и поощряемой “свободой личности”.

В государстве есть куча законов о том, как делить имущество, деньги, власть. Но нет ни одного закона о том, как квалифицировать те или иные явления в обществе. Более того, даже идеология (не говоря уже о мировоззрении) запрещена на государственном уровне. Как будто запрет на идеологию означает отсутствие идеологии у людей. Ни в коей мере. Просто это означает, что государство в формировании идеологии и мировоззрения людей не участвует. А кто участвует? Тот, у кого есть средства для того, чтобы создавать источники, формирующие такую идеологию – те же СМИ, ТВ, радио, интернет-ресурсы, компьютерные игры, гаджеты и так далее. Истинные хозяева этих ресурсов и являются монополистами на идеологию, и именно в результате их усилий мы живём в таком перевёрнутом мире.

Очень показательна ситуация, произошедшая осенью минувшего года с футболистами Мамаевым и Кокориным. Все знают, что они совершили в состоянии алкогольного опьянения в составе группы лиц хулиганское нападение на нескольких человек. Один из пострадавших оказался после этого в реанимации.

Казалось бы – всё просто. Хулиганы должны сидеть в тюрьме. Оказывается – не всё так просто. СМИ начинают раздувать внимание к происходящему, причем, отнюдь не в русле того, что это просто самое обычное голимое преступление – нет. Речь идёт о том, какие они личности, какие они важные, что они переживают, и так далее. То есть предмет обсуждения подменяется изначально – вместо преступления речь идёт совершенно о посторонних вещах, которые не имеют никакого отношения к произошедшему. Находятся какие-то политики и другие публичные фигуры, которые оказывают поддержку и защиту хулиганам и преступникам. И это воспринимается совершенно нормально, как норма жизни – уж на уровне СМИ так точно. Хулиганы и преступники, в свою очередь, сидя в следственном изоляторе, заявляют, что процесс против них – это какая-то “акция” и вообще “позор”. Как будто хулиганы и преступники не должны сидеть в тюрьме.

Но самое печальное не это. Самое печальное то, что когда эти хулиганы и преступники совершали преступные действия, а делали они это в публичных местах, в кафе, на улице, в окружении многих других людей, эти люди не вмешались в происходящее, не скрутили этих молодчиков прямо на месте, и не отметелили их (при необходимости) по полной программе ещё до прихода полиции и задержания.

То есть люди, проходящие мимо, просто решили (все как один), что это не их ума дело – пусть какие-то пьяные хулиганы и преступники кого-то бьют и даже убивают – их это не касается. Это то же самое равнодушие, что и равнодушие родителей к девочке в рассказе Куприна. Их ведь не беспокоит реальная проблема – их беспокоит только то, что девочка не здорова. Они и ищут способ решения своей проблемы (нездоровья девочки), а отнюдь не решения проблемы по существу. Они даже не осознают проблему по существу.

В нашем перевёрнутом мире хулиганы и преступники имеют право творить свои дела прямо на улице, демонстративно, пренебрегая любыми нормами морали, не говоря уже о нравственности. Или скажем иначе – наша общественная мораль сегодня заявляет, что именно это и есть норма.

В нашем сегодняшнем перевёрнутом мире эта проблема решается как и родителями девочки в рассказе Куприна – не по существу, а по форме. Ищется некий “компромисс”, как бы сделать так, чтобы ничего не сделать, но чтобы при этом всё было “нормально” (своим путём). Каким путём и куда этот путь ведёт – это никому не интересно.

В мире, где человек является самой большой ценностью, этих хулиганов ещё до приезда полиции отделали бы так, что они себя в зеркале не узнали. Просто потому, что они посмели заявить о своём “праве силы” в отношении кого-то из других людей и грубо преступив закон (в первую очередь нравственный закон, а не юридический), причинить ущерб жизни и здоровью этого человека.

Рассказ Куприна – это рассказ о перевёрнутом мире, в котором всё вверх дном, и это является нормой. Девочка не принимает этот мир, и в результате родители, озабоченные её угасанием, начинают как-то шевелиться, чтобы решить вопрос. Сначала они пытаются решить этот вопрос по форме, чтобы только не обращать внимания на то, что мир перевёрнут. Но девочка даёт им понять, что так не получится. И только после этого папа девочки начинает решать вопрос по существу, но опять-таки, не совсем по существу, а в той форме, в которой девочка это выразила. Но хотя бы так – уже лучше, чем никак.

Если наше общество будет продолжать оставаться вверх дном, наши дети (будущее общества) также угаснет, как угасала девочка рассказа Куприна. И этот вопрос необходимо решать по существу. Каждому – на своём месте. Как – это каждый решает для себя сам. Не каждый поступит так, как тот же Калоев, приведя в действие некий высший нравственный закон и вынеся своё (общественное) наказание преступникам по сути, которых лицемерно оправдало государство. И не нужно каждому так поступать. Если каждый начнёт чинить самосуд, ничем хорошим это не закончится. Но с точки зрения исторического процесса, наверное, иногда и Калоевы нужны, чтобы привлечь внимание общества к тому, что некоторые бесспорно недопустимые границы государство переступило. Но каждому необходимо, прежде всего, создавать вокруг себя реальный, живой, а не перевёрнутый мир. И не проходить мимо, когда человек видит, что рядом с ним творится что-то заведомо недопустимое. Это недопустимое может быть в самой разной форме, не обязательно связано с криминалом. Предположим, мама кричит в недопустимой форме на ребёнка на улице (можно подсказать, что стоит быть добрее, и улыбнуться). Или вокруг подъезда не убран снег зимой (можно взять самому лопату и разгрести снег, не потому, что за это заплатят, а потому, что вокруг должно быть чисто, да и размять тело не помешает).

Проявить человечный подход можно всегда и везде, и тогда не понадобится какой-то слон, который придёт и явит чудо. Слоном из рассказа Куприна может быть каждый из нас. Для этого надо просто быть человеком.

P.S.

С сентября 2018 года блог продвигается только в рамках того бюджета, который он приносит. Возможности инвестировать в него свои средства у автора больше нет.

Поэтому частота появления новых материалов и их продвижение зависят напрямую от поддержки читателей.

На сегодняшний день возможны следующие варианты:

1) Пополнение карты Сбербанка 5469 4000 4064 2295 (Visa, MasterCard)
2) Пополнение карты Сбербанка 2202 2024 8326 2949 (МИР)
3) Пополнение яндекс-кошелька 4100 1126 170 091,
4) Взнос через систему PayPal на пользователя regul01pay@yandex.ru (в середине цифры 0 и 1).
5) Пополнить рублевый кошелек WebMoney (WMR) R412238946091
6) Пополнить долларовый кошелек WebMoney (WMR) Z882719938327
7) Пополнить евро кошелек WebMoney (WMR) E099914820138

P.P.S.

Обращаю внимание, что в группе «Регул» в ВКонтакте можно следить также за репостами материалов других авторов, которые я считаю заслуживающими внимания, а также быть в курсе планируемых мероприятий.

Следующий семинар по технологии анализа и другим вопросам работы с информацией пройдёт 16-17 февраля 2019 года.

Следите за информацией в группе.

До новых встреч!