В 1930-е годы Адольф Гитлер финансировал самые популярные гонки в мире. Американская наследница, еврейский водитель и французский автопроизводитель объединились, чтобы победить нацистов на гоночном треке.
В 1933 году новоизбранный лидер Германии Адольф Гитлер объявил, что Третий Рейх будет доминировать на Гран-при. После того как правительство инвестировало деньги в Mercedes и Auto Union, лучшие гонщики страны, Руди Караччиола и Бернд Розмайер, получили новые автомобили Silver Arrow.
Женщина по имени Люси Шелл решила, что нужно что-то делать, поэтому она создала собственную гоночную команду. Будучи прекрасным водителем и богатой женщиной, Люси решила бросить вызов нацистам; ею также руководило желание занять своё место в мире, где доминировали мужчины. Что касается гоночного автомобиля, то она выбрала самого неподходящего производителя: Delahaye. Управляемая Чарльзом Вайффенбахом, старая французская фирма была известна тем, что производила большие, прочные транспортные средства, в основном грузовики. Гонки были одним из способов спасти маленькую компанию. В качестве водителя Люси наняла Рене Дрейфуса. Когда-то он был одним из лучших гонщиков, но его исключили из участия в соревнованиях из-за еврейского происхождения.
Победа над нацистами значила многое для всех них. Открытие нового сезона Гран-при в 1938 году представлялось наилучшей возможностью. Это история о захватывающем первом круге гонки – на фото выше вы видите машины, которые только что пересекли стартовую линию. Она была взята из книги «Быстрее: как еврейский водитель, американская наследница и легендарный автомобиль победили Гитлера» автора бестселлеров по версии New York Times Нила Баскомба.
Рассветные лучи солнца заливали золотисто-розовым светом заснеженные вершины Пиренеев. Как обычно это происходит в провинциальном французском городке По, ранние пташки выгуливали собак на набережной или любовались горизонтом. Из булочных, расположенных вдоль мощёных улиц, доносился аромат свежеиспечённых багетов. В кафе громко работали кофе-машины. Зазвенел колокольчик. Тележка, нагруженная овощами, проехала вдоль аллеи и направилась к ресторану. Смотритель замка По подметал ступеньки метлой, свист которой был столь же убаюкивающим, как и тиканье часов.
Медленно, но с нарастающей силой город просыпался. В центре стали появляться машины и пешеходы. Один из них выглядел как Адольф Гитлер – прилизанные волосы, тонкие усы и всё такое. В уличных кафе и холлах отелей сплетничали о прогнозах на гонки. Будет ли «Летучий Мантуанец» Тацио Нуволари соревноваться после пожара, который чуть не убил его во время тренировочных испытаний? Вы видели Silver Arrow и слышали, как ревут их двигатели? Есть ли шанс у Million Franc Delahaye?
Некоторые, даже если они не осмеливались признаться в этом, приходили в восторг от мысли, что станут свидетелями аварии. Как заметил Родни Уолкерли, писавший для Motor под псевдонимом Grand Vitesse, «толпа словно выдыхала нервное напряжение, которое становилось ощутимым для тех, кто осознавал, что актёры великой драмы мастерства и скорости могут в любой момент превратиться в жертв какой-нибудь трагедии, ведь Гран-при – впрочем, как и все автогонки – балансировали на грани смерти».
Тем утром, когда другие команды сосредоточились исключительно на предстоящем соревновании, 34 члена команды Mercedes, включая водителей, собрались в своём отеле, чтобы проголосовать на референдуме после недавнего вторжения в Австрию. На поставленный вопрос «Согласны ли вы с воссоединением Австрии с немецким Рейхом, состоявшимся 13 марта, и голосуете ли вы за список, представленный нашим фюрером Адольфом Гитлером?» они единодушно ответили Ja! Представитель Mercedes передал данные в Берлин по телефону. После этого члены команды, которые трудились всю ночь, чтобы установить резервный двигатель в машине Германа Ланга, вернулись к работе.
Люси Шелл
Люси Шелл родилась в Париже. Она была единственной дочерью американского промышленника, которая могла бы спокойно жить, наслаждаясь роскошью и богатством, нажитым её семьёй. Но она предпочла стать медсестрой во время Первой мировой войны, а когда наступил мир, она увлеклась гоночными автомобилями. Люси всегда находилась в центре внимания, была ли она одета в платье от кутюр в городском ресторане или в заляпанном маслом комбинезоне в гараже, и ей было одинаково комфортно и в том, и в другом. Будучи королевой скорости, она порвала с условностями и стала лучшим гонщиком Ралли Монте-Карло. Когда появились Silver Arrow, она решила принять новый вызов, а именно свергнуть нацистов с вершины автоспорта. Она основала собственную команду Гран-при — став первой и единственной женщиной, сделавшей это — а затем профинансировала создание гоночного автомобиля с нуля.
Зрители, которым нужен был хороший обзор, выстраивались в очередь рано утром, и к полудню примерно 50000 человек заполнили трибуны. Это число не могло сравниться с теми, кто присутствовал на Гран-при в Нюрбургринге (Германия), однако плотность толпы была такой же ввиду более короткой трассы По. После тренировочной сессии жара спала, и более идеального дня для гонок просто не могло быть.
Между тем, в гаражах велась активная работа. Команды осматривали свои машины, строили башни из покрышек, выкатывали бочки с топливом и доставали ящики с инструментами. Всё это нужно было сделать до прибытия водителей. Подобно хирургам перед операцией, они расставили по местам все запасы и инструменты, которые могли им понадобиться. У каждой машины был свой загон, рядом с которым висела табличка с именем гонщика.
Большинство водителей носили талисман или придерживались определённого ритуала, чтобы привлечь удачу. Чемпион Mercedes Руди Караччиола съел недожаренный бифштекс, затем надел белый шёлковый комбинезон, чёрный пояс и, самое главное, старые, запачканные маслом кожаные гоночные ботинки, которые его жена Элис «Бэби» Караччола сравнила со «святой реликвией». Его товарищ по команде Лэнг в гараже повесил подкову. Нуволари не участвовал в гонках, но если бы он это делал, то надел бы свою знаменитую жёлтую майку и золотое ожерелье из черепахового панциря.
В своём номере в отеле Hôtel de France гонщик Delahaye Рене Дрейфус выполнял собственный ритуал. Он снял обручальное кольцо и часы, оставив их на прикроватной тумбочке. Это было признанием того, что он вполне может умереть в тот день. Он трижды завязал шнурки на ботинках, а затем обрезал концы шнурков, чтобы не зацепиться за педаль. Казалось, он сосредоточился на том, чтобы убрать всё несущественное. Настало время уходить.
Рене Дрейфус
Как писал один журналист, «у него был взгляд обжигающей интенсивности и неумирающей привязанности, который даёт вам понять, что Рене, без сомнения, пришёл на эту Землю, чтобы быстро водить машины». Авария, которая случилась с ним, когда он сидел за рулём Bugatti, и едва не стала смертельной, а также потеря нескольких друзей на гоночном треке, подорвали его уверенность в себе. Затем, с ростом фашизма в Европе, ему запретили соревноваться с лучшими командами и самыми быстрыми автомобилями — Maserati, Alfa Romeo и Mercedes — из-за его еврейского происхождения. Партнёрство с американской королевой скорости и испытывающим трудности французским автопроизводителем возродило надежду, но чтобы победить поддерживаемые Гитлером Silver Arrow, Рене нужно было найти причину — и цель — рискнуть всем. Это была история веры и искупления, действие которой разворачивалось на опасной арене автоспорта.
Из громкоговорителей у трибун доносилась громкая музыка, будоража и без того напряжённую толпу. Чиновники расхаживали взад и вперёд у стартовой линии. Хронометристы дважды проверили свои часы. Жандармы оттеснили толпу назад, чтобы лучше видеть происходящее. Десятки журналистов брали интервью у команд, фотографы суетились возле автомобилей, а радиокомментаторы готовились к вещанию. И только национальные флаги участников были лишены жизненной силы в безветренный день.
Механики или сами водители разогревали автомобили, громкий рёв двигателей которых говорил о том, что скоро всё начнётся. Когда машины вернулись на свои места, члены команд произвели несколько последних проверок, после чего накрыли капоты толстыми одеялами, чтобы двигатели не остыли.
Один из девяти автомобилей, которые должны были участвовать в гонке, отсутствовал — и это был Silver Arrow. Механики Mercedes думали, что двигатель, который они заменили в машине Лэнга, работал нормально, но во время последней проверки, за час до начала, главный инженер Рудольф Уленхаут обнаружил проблему с циркуляционным масляным насосом. Чтобы устранить её, нужно было много времени. Менеджер команды Mercedes Альфред Нойбауэр сообщил о том, что Шарля Фару выбыл из гонки.
Количество кругов сократили в два раза, уменьшив до восьми, и это означало, что Гран-при в По, вероятно, будет парной гонкой:
Дрейфус против Караччиолы.
Delahaye против Mercedes.
Франция против Германии.
Оба Нуволари, а затем и Лэнг, выбыли, и никто из остальных гонщиков не приблизился к тому времени, которое они показали во время тренировочных сессий. Для организаторов ACBB это была настоящая катастрофа. Другие, однако, углядели в этом возможность эпической дуэли.
Наконец, все водители были в сборе. Желающие получить автографы кричали, требуя внимания, и размахивали красно-белыми гоночными программами.
В гараже Delahaye инженер Жан Франсуа подбодрил Рене и ещё раз обсудил с ним их стратегию: не отставать от Руди, пока тому не понадобится дозаправка, а затем взять инициативу в свои руки и не отдавать её обратно. Затем к Рене подошёл Лори Шелл, чтобы рассказать ему о гадалке, к которой его жена ходила накануне вечером. Поначалу он не хотел расстраивать Рене, который и без того пребывал в сильном напряжении, но в итоге решил, что не должен ничего скрывать от него. Услышав слова гадалки о верной победе, Рене усмехнулся и сказал: «Пойди и скажи это Руди».
Водитель Mercedes стоял рядом с «Бэби», которая держала на руках их любимую обезьяну Анатоля, одетую в свитер. Это маленькое животное было ещё одним талисманом Руди.
Обсуждать стратегию с Нойбауэром не было необходимости. Руди намеревался с самого начала рвануть вперёд, как ракета, и получить существенное преимущество, невзирая на необходимость дозаправки на полпути.
Руди Караччиола
Придя к власти, Адольф Гитлер заявил, что Германия вскоре будет неоспоримым лидером в автогонках Гран-при. Успех докажет мощь и доблесть Третьего Рейха — и станет стимулом для гитлеровской «кавалерии будущего». С этой целью фюрер вложил миллионы в Daimler-Benz и Auto Union, самые успешные автопроизводители Германии, которые затем привлекли лучших водителей страны для достиижения победы. Главным среди них был Руди Караччиола. Руди мог похвастаться инстинктом убийцы, который сделал его одним из лучших гонщиков в мире. Благодаря гоночному автомобилю Silver Arrow, построенному компанией Mercedes, он был почти неудержим из года в год. Он стал символом нацистского господства на Гран-при, выкрикивая «зиг хайль» после каждой победы и пропагандируя Рейх, который называл своих гонщиков «быстрыми, как борзые, жёсткими, как кожа, сильными, как крупповская сталь».
По мере приближения к началу гонки трубачи начали играть традиционную мелодию. Под звуки музыки механики толкали автомобили к стартовой линии, располагавшейся в 100 метрах от трибун. Белые отметки на треке указывали на то, где должны были стоять машины. Mercedes Руди стоял слева в первом ряду, Delahaye Рене – справа. За ними в три ряда стояли остальные участники соревнования.
Одетый в летний костюм и лёгкую шляпу, Фару собрал восьмерых водителей в круг, чтобы напомнить им правила, включая то, что они должны уступать дорогу, если маршал помашет синим флажком. Вероятно, новичок Трентиньян был единственным, кому нужно было слушать их.
После краткого инструктажа водители вернулись к членам своих команд, которые пытались отвлечь их светской беседой, но это было бесполезно. Они не могли больше ни о чём думать, кроме предстоящей гонки. Одни гонщики курили сигарету за сигаретой, в то время как другие поправляли перчатки или в десятый раз протирали очки. Все были взволнованы.
«Даю пять минут, чтобы вы подготовили свои автомобили», – крикнул Фару.
Руди направился к своему Mercedes, он хромал. Пять лет назад он попал в аварию в Монако и получил травму. На шее у него красовался шарф в горошек, который защищал от проникновения дорожной пыли.
Надев солнцезащитные очки, Рене направился к своему Delahaye – он никогда не надевал одну и ту же пару дважды. Он натянул на голову льняную кепку, надел коричневые кожаные перчатки и защитные очки.
Пока они с Руди забирались в кабины, их жёны наблюдали за происходящим, держа наготове секундомеры. «Бэби» впоследствии написала о тех секундах перед гонкой следующее: «Мои глаза наполнились слезами. Это была страшная минута, и мне хотелось молиться Богу Всемогущему, чтобы он каким-то чудом остановил эту глупость».
Громкоговорители у трибун смолкли, и среди толпы воцарилась тишина, теперь уже все стояли на ногах, смотрели на машины и ждали... ждали…
На стартовой линии Рене пристально посмотрел на Руди. Тот ответил ему тем же взглядом. Остальные водители тоже переглянулись: одни ухмылялись, другие стояли с каменными лицами.
Затем, словно удар грома, одна из машин с рёвом ожила. Потом ещё две. И все восемь. Воздух, казалось, содрогнулся, и громкий звук моторов заставил быстрее биться сердце в груди каждого, кто находился рядом. Когда трек очистился от механиков и чванливых чиновников, воздух наполнился выхлопными газами, которые, как писал один репортёр, по запаху напоминали смесь средства для чистки обуви и консервированных ананасов.
Руди ещё раз проверил рычаг переключения передач, тахометр, ножные педали и зеркала заднего вила. Всё было в полном порядке, тогда он потёр ладонью бок своей ноги, зная, что после 100 кругов она наполнится адской болью.
Рене был охвачен напряжением. Он пристально посмотрел на Фару. Тот повернул запястье, чтобы взглянуть на часы. Было ровно 14:00. В одной руке он держал трёхцветный флаг, а другую поднял, чтобы отсчитать секунды.
Рене крепко вцепился в рычаг переключения передач и завёл двигатель. Delahaye завибрировал, и эта какофония звучала как заключительная часть волнующей симфонии.
Пять… четыре… три… два… один! Толпа качнулась вперёд, повернув головы в сторону старта, и Фару опустил флаг. Рене ослабил хватку, и Delahaye рванула с места, как дикая кошка, выпущенная из клетки. Руди вырвался вперёд, шины его Silver Arrow оставили параллельные чёрные следы на асфальте.
За ним с пронзительным визгом последовала группа из шести других машин.
Рене шёл на высокой скорости, стрелка тахометра то подскакивала, то падала, пока он мчался по Авеню Дю Буа Луи мимо первых секций трибун.
На правом повороте Руди оказался на две машины впереди. Он свернул на другую сторону дороги, чтобы не дать Рене обогнать его. Он преодолел один короткий прямой отрезок, потом сделал резкий поворот на Вираж-де-ла-Гар, где Рене прижался к правому бордюру.
Когда он преодолел поворот, хвост Delahaye закачался, но он быстро восстановил контроль и нажал на акселератор, когда начал подниматься по длинной, но узкой Авеню Леон Сэй.
Руди нёсся впереди него, его превосходящая сила легко преодолевала подъём. Слева от них, цепляясь за склон клиновидного холма, усеянного пальмами, толпа зрителей наблюдала за разворачивающейся драмой. Над ними, перегнувшись через край променада, наблюдала ещё одна куча людей. В летней одежде и шляпах они казались водителям всего лишь размытым белым пятном.
Руди и Рене очень быстро оторвались от остальных на подъёме. Они пересекли улицу под чёрным кованым пешеходным мостом, перекинутым через всю улицу. Те, кому посчастливилось занять место на мосту, наблюдали, как под их ногами с дрожащим грохотом проносятся гоночные машины. Аллея вела к каменным аркам, которые поддерживали Пиренейский бульвар. Руди первым достиг «шпильки», которая проходила под променадом Пон-Оскар. Его скорость была настолько высокой, что колёса буквально скакали по тротуару.
Рене последовал за ним в то, что фактически представляло собой короткий туннель, его глаза уже начали привыкать к темноте, как вдруг он снова оказался на пронзительном дневном свете. Он немного успокоился. Дорога продолжала идти в гору, и на очередном коротком повороте он резко переключил передачу. Рёв мотора раздался эхом среди каменных зданий улицы.
Набирая скорость, он уже готов был затормозить перед внушительным серым зданием Лицея Луи-Барту. Вираж дю Лицей был такой острой «шпилькой», что водителям приходилось проезжать мимо него почти ползком. Когда Руди преодолел её, его Silver Arrow столкнулся с тем, что один репортёр назвал «парализующим колёсным штопором».
Рене и Руди мчались, прижавшись друг к другу носом к хвосту. Случись что-либо, и Delahaye врезался бы прямо в зад машины Руди.
Mercedes быстро обогнул Тур дю Парк Бомон, U-образный маршрут вокруг парка. Эта ровная часть пути была заполнена зрителями, сдерживаемыми деревянным барьером, который стал выпуклым под их натиском. Затем оба водителя проехали мимо казино, просторного кремового здания с двумя шпилями. Затем они с рёвом обогнули петляющий изгиб, вдоль которого громоздились штабеля тюков соломы. Лебеди, которые обычно плавали в искусственном озере на краю парка, благоразумно поспешили покинуть район.
Во второй половине парка находилось зигзагообразное препятствие. За эти отрезком пути наблюдала внушительная статуя маршала Фердинанда Фоша, командующего союзниками, чьё наступление в сентябре 1918 года положило конец Первой мировой войне. Французский генерал и глазом не моргнул, увидев впереди идущего немецкого водителя.
Довольно скоро Руди уже мчался вниз по склону. Рене старался не отставать, думая не только о крутом повороте, который он проходил, но и о следующих шагах. В этом смысле гонщик мало чем отличается от игрока в бильярд, который делает удар и одновременно продумывает следующий.
Рене ехал по Авеню дю Женераль-Поймирау вдоль ряда домов, примостившихся на краю спуска, пока не добрался до Вираж дю Бюиссон. В определённые моменты казалось, будто он и Руди едут в противоположных направлениях, когда они спускались по крутому склону. Затем, прежде чем набрать высокую скорость, они переключились на низкую передачу и преодолели ещё один зигзаг.
Дорога, видимо, никогда не выпрямлялась, и при этом она была настолько узкой, что Рене знал: даже небольшая ошибка в управлении могла привести к тому, что шины оказались бы прижатыми к бордюру, а Delahaye врезался бы в каменную стену. Он благополучно преодолел очередное зигзагообразное препятствие и попал на самый длинный прямой отрезок на треке: Авеню дю Буа Луи. К тому времени, когда он набрал скорость 100 миль в час и оказался на обсаженной деревьями дороге, ведущей к старту, Руди оторвался от него почти на 20 метров. Это было не столь много, но те, кто находился на трибунах, заполненных преимущественно французами, это расстояние воспринималось как трагедия.
Руди завершил первый круг за одну минуту 52 секунды. Результат Рене был на секунду позже. Его товарищ по команде, Франко Комотти, шёл третьим, отставая на девять секунд. Остальные тащились позади.
Оставалось завершить ещё девяносто девять кругов.
- Источник
Оценил 1 человек
1 кармы