Сказание О Ёсицунэ. О том, как на станции Кагами к Китидзи ворвались разбойники.
В том году страну постиг голод, и вот гремевший в землях Дэва предводитель разбойников Юри-но Таро и знаменитый в провинции Этиго Бродячий Монах Фудзисава из уезда Кубики сговорились и перешли в провинцию Синано. Там к ним присоединился Саку-но Таро, сын временного начальника в Саку; в провинции Каи к ним пристал временный начальник Яцусиро, в Тотоми – Правитель Кадзуса, в провинции Суруга – Окицу-но Дзюро, в Кодзукэ – Тоёока-но Гэмбати, все прославленные грабители из самурайских родов. Собралось их двадцать пять шаек силой в семьдесят человек, и предводители рассудили так: «В землях Токайдо взять нынче нечего. Лучше пройдёмся-ка по горным селениям, тряхнём зажиточных смердов, напоим наших молодцов весёлым вином, потом погуляем в столице, а как пройдёт лето и задуют осенние ветры, разойдёмся по домам через северные провинции». И вот уже они осторожно двигались к столице, стараясь не попадаться людям на глаза.
Как раз в ту ночь они остановились в доме по соседству с особняком хозяйки почтовой станции Кагами.
И сказал Юри-но Таро Бродячему Монаху Фудзисаве:
– В заведении у здешней хозяйки ночует известный в столице скупщик золота Китидзи. Он на пути в край Осю, и при нём много ценного товара. Что сделаем?
Бродячий Монах Фудзисава вскричал:
– Вот уж воистину, братец, «при попутном ветре да ещё и парус, при попутном течении да ещё и шест»! Налетим, отберём товар у этого мерзавца, будут деньги на вино у наших молодцов!
Полдюжины матёрых негодяев облачились в панцири, запалили полдюжины пропитанных маслом факелов и подняли над головами, и, хотя снаружи была темнота, под крышей стало светло как днём. Во главе встали Юри-но Таро и Бродячий Монах Фудзисава, а всего их пошло на дело семеро. На Юри-но Таро был жёлто-зелёный шнурованный панцирь в мелкую пластину поверх жёлто-зелёного боевого наряда из китайской ткани и заломленная шапка эбоси, подвязанная тесьмой у кадыка; в руке он сжимал боевой меч длиной в три сяку пять сунов. Фудзисава же был облачён в плетёные кожаные доспехи чёрного цвета поверх тёмно-синего платья и шлем; имел он при себе крытый чёрным лаком меч в ножнах из медвежьей шкуры шерстью наружу и огромную алебарду. Они ринулись на особняк хозяйки в середине ночи, вломились в комнату для прислуги, глянули – никого. Ворвались в гостиную, глянули – никого. Что такое? И они понеслись по дому, разрубая бамбуковые шторы и полосуя раздвижные перегородки.
Китидзи перепугался и вскочил как встрёпанный. Может быть, нагрянули Четверо Небесных Царей? Он не знал, что это грабители явились за его богатствами, и ему представилось, будто в Рокухаре проведали о том, что он переправляет Минамото в край Осю, и прислали покарать его. Бросив всё, он согнулся в три погибели и пустился стремглав наутёк.
Увидев это, Сяна-о подумал: «На кого нельзя полагаться, так это на простолюдина. Будь это какой-никакой самурай, он бы так не поступил. Ну что ж, раз уж я покинул столицу, отдам свою жизнь за покойного родителя. Труп мой выставят на этой станции Кагами, только и всего». Он натянул штаны и облачился в панцирь, подхватил под мышку меч, намотал на голову своё нижнее кимоно из жёлтого китайского атласа и через раздвижную перегородку выскочил из комнаты. Укрывшись за ширмой, он стал с нетерпением ждать, когда же наконец появятся эти восьмеро бандитов. И они явились, вопя: «Хватай мерзавца Китидзи!»
Они не знали, что за ширмой кто-то есть, но вот подняли факелы, и несказанная прелесть открылась их взорам. Лишь вчера покинул гору Курама этот ученик, чья красота прославилась от монастырей древней Нары до храмов горы Хиэй; при взгляде на его безупречную белую кожу, на искусно вычерненные зубы, на голову, увенчанную, как подобало бы даме, пёстрым атласом, вспоминалась прекрасная Мацура Саёхимэ, что год напролёт махала со скалы косынкой вслед уплывшему на чужбину мужу; и смазавшиеся во сне линии бровей являли вид такой, словно смазал их ветерок от взмахов соловьиных крыльев. Будь это в правление императора Сюань-цзуна, его звали бы Ян Гуйфэй. Во времена Хань Уди его путали бы с красавицей Ли.
Грабители не знали, сколь страшен этот юноша. Решив, что это всего лишь «разрушительница крепостей», с которой коротал ночь Китидзи, они отпихнули его за ширму и двинулись дальше. Сяна-о подумал: «Что толку жить, если тебя не считают достойным противником? Сколь прискорбно будет, если скажут когда-нибудь, что вот-де сын Ёситомо по имени Усивака, замыслив мятеж и отправившись в край Осю, встретил по пути на станции Кагами разбойников и убоялся за свою бесполезную жизнь, а потом ещё, глядите-ка, замышлял против самого Тайра Киёмори!» И ещё он подумал: «Мне ли бежать от боя?», выхватил из ножен меч, бросился вслед за разбойниками и очутился между ними. Они шарахнулись в разные стороны, но Юри-но Таро, увидев его, вскричал:
– Да что вы так оторопели? Просто это не девка, а мужчина, да ещё какой удалой!
Думая покончить бой одним взмахом меча, он отклонился назад и рубанул со всей силой. Но был он весьма высокого роста, да и меч у него был длинный, и остриё увязло в досках потолка. И пока он тужился вытянуть меч, Сяна-о яростно ударил своим коротким мечом и отсёк ему левую ладонь вместе с запястьем, а возвратным взмахом снёс ему голову. Так погиб Юри-но Таро двадцати семи лет от роду.
Увидев это, Бродячий Монах Фудзисава взревел:
– Да что же это делается такое?
Взмахнув алебардой, он бросился на Сяна-о. Тот встретил его не дрогнув, и они принялись осыпать друг друга ударами. Фудзисава перехватил алебарду за самый конец рукояти и сделал глубокий выпад. Сяна-о, увернувшись, прыгнул вперёд. Меч его был воистину знаменитым сокровищем, взмах – и алебарда с перерубленным древком упала на пол. Фудзисава схватился за меч, но обнажить не успел. Новый взмах – и лицо его рассеклось пополам от шлема до подбородка. Так он погиб сорока одного года от роду.
Китидзи, наблюдая это из укромного местечка, подумал: «Поразительные дела творит этот юноша! И как бы он не счёл меня презренным трусом!» Он побежал к своей постели, облачился в панцирь, распустил и растрепал узел волос на макушке и, обнаживши и взяв к плечу меч, присоединился к Сяна-о. Размахивая факелами, обронёнными разбойниками, они выбежали в сад перед домом. Враги бросились наутёк, но Сяна-о догонял их и рубил, догонял и рубил, и вот уже пятеро матёрых злодеев пали мёртвыми. Двое раненых бежали. За одним из них Сяна-о погнался, но не догнал. Остальные разбойники, услыхав из-за стены, что творится, поспешили укрыться в ночи на горе Кагами. Всю эту ночь на станции никто не спал, а когда рассвело, головы пяти разбойников, связанные в чётки, были вывешены на всеобщее обозрение к востоку от станционных построек. К ним имелось извещение, которое гласило:
«Прежде вы только слышали, а ныне смотрите своими глазами! Кто был тот путник, который предал смерти Юри-но Таро из Дэва, Бродячего Монаха Фудзисаву из Этиго и их сообщников, а всего пятерых? Судьба соединила его со столичным скупщиком золота Китидзи. Это его первое дело, и совершено оно в возрасте шестнадцати лет. Если хотите узнать о нём больше, обратитесь к Токобо в храме на горе Курама. Писано четвёртого дня второго месяца четвёртого года Дзёан».
А потом люди долго шептались боязливо, что это не иначе как выступил в путь кто-то из рода Минамото.
Утром они выехали из Кагами. По дороге Китидзи всячески старался услужить Сяна-о. Они перевалили через гору Оно-но-Сурихари в Оми, проехали почтовые станции Бамба и Самэгами и к вечеру, изрядно припозднившись, достигли станции Аохака в провинции Мино. Некогда Ёситомо удостоил своей благосклонности тамошнюю хозяйку, и там же поблизости был похоронен его второй сын Томонага, паж при особе государыни. Справившись, где его могила, Сяна-о всю ночь читал над покойным братом «Лотосовую сутру», а на рассвете соорудил деревянное надгробье сотоба и собственноручно начертал на нём надпись санскритскими знаками. Затем, отслужив заупокойную службу, они тронулись дальше. Полюбовались в пути на заре рощей вокруг горного храма Коясу, а на третий день достигли храма Ацута в провинции Овари.
Оценили 8 человек
12 кармы