Африканская миссия Николая Гумилева

Это начало цикла статей о Николае Гумилёве, как исследователе и путешественнике. А, возможно, и о сотруднике русской разведки. Первые публикации будут заимствованы с других ресурсов. Но по мере накопления материала выложу и свои.

15 апреля 2016 г. исполнилось 130 лет со дня рождения Рыцаря Серебряного века, поэта, прозаика, переводчика и литературного критика Николая Степановича Гумилева. С школьной скамьи мы знаем строки из его стихотворений, но гений его не ограничивался лишь поэтическим даром — он был и неутомимым путешественником и исследователем Африки, собравшим уникальный этнографический материал об Эфиопии.

Далекая Абиссиния (так во времена Гумилева называли Эфиопию) вызывала живой интерес в России, особенно у романтически настроенных представителей российской культуры. Начиная с середины XIX в. поэты, писатели, художники все чаще стали бывать в экзотических странах. Для Гумилева же это было не просто увлечение, а настоящая страсть. Она помогала ему создать свой собственный мир - «волнующий и странный», помогала «в новой обстановке найти новые слова». Для своих странствий Гумилев выбрал именно Абиссинию и назвал ее «колдовской страной», и вскоре страна, которая манила романтической экзотикой, стала предметом серьезных исследований поэта.

Гумилев был вдохновлен подвигами русских офицеров-добровольцев в Абиссинии. Особенно его восхищали Александр Булатович и Николай Леонтьев, чьи маршруты он повторил в своих скитаниях по Абиссинии. И было ведь чему восхищаться! Александр Булатович был личностью выдающейся. В 1896 г. Булатович добился своего включения в члены российской миссии Красного Креста в Эфиопии, где он стал доверенным лицом негуса (императора Эфиопии) Менелика II. Совершил в апреле 1896 г. в качестве курьера легендарный пробег на верблюдах из Джибути в Харар, преодолев расстояние свыше 350 верст по гористой пустыне за 3 суток и 18 часов, что на 6—18 часов быстрее, чем профессиональные курьеры. В 1897—1899 гг. стал военным помощником Менелика II в его войне с Италией и южными племенами. Булатович — первый европеец, который пересек из конца в конец Каффу (сейчас — провинция Эфиопии). Впоследствии составил первое научное описание Каффы. Он также стал вторым европейцем, который обнаружил устье реки Омо. В России миссия Булатовича была высоко оценена: он получил серебряную медаль от Русского географического общества за работы по Эфиопии (1899). Ему также был присвоено звание поручика лейб-гвардии Гусарского полка.

Николай Степанович Леонтьев имел всестороннее образование и интересы, совершив несколько путешествий для научных исследований в качестве действительного члена Императорского Русского географического общества. Затем он продолжил миссии поручика В. Ф. Машкова в Эфиопию, в свою очередь продолжавшего дело Царицынского казака Николая Ашинова. В 1894 г. он принял участие в экспедиции А. В. Елисеева в Эфиопию. Своей миссией Леонтьев хотел «показать всему миру, что мы, русские, можем служить родине, и притом не прибегая к огню и мечу, не хуже англичан, французов и немцев, свивших себе при помощи этих двух факторов прочные гнезда в Африке». Главной целью экспедиции стало предложение негусу Менелику II установить дипломатические отношения между Абиссинией и Россией, и… предложение помощи в создании мощной регулярной армии. Экспедиция состояла из 11 человек; ближайшим помощником был штабс-капитан К. С. Звягин. Руководство экспедицией было возложено на самого Леонтьева, а снаряжалась она как за счет средств правительства и Географического общества, так и на пожертвования церкви, общественных организаций, частных предпринимателей. Официально в задачи экспедиции входило «… изучение течения светил небесных, стран земли, веры, законов, нравов и обычаев народов, на земле обитающих, животных, на земле водящихся, и растений». После длительного и тяжелого путешествия экспедиция Н. С. Леонтьева в марте 1895 г. добралась до Энтото — резиденции абиссинского императора, где ей был устроен весьма теплый и торжественный прием с участием императорских войск, духовенства и населения.

Вот по их стопам и решил пройти Николай Степанович Гумилев. Первая поездка в Абиссинию состоялась в 1907 г. и была спонтанным и внезапным решением. Гумилев сумел сэкономить некоторые средства из родительской «стипендии», присылаемой ему, пока он учился в парижской Сорбонне, и отправился в дорогу. Незадолго до поездки он в очередной раз сделал предложение руки и сердца Анне Горенко, которая вскоре станет известной поэтессой Анной Ахматовой, и получил отказ. И тогда 21-летний русский конкистадор Николай Гумилев отправился в Африку, бросив вызов гордой и неприступной невесте и всему миру.

Обстоятельства и подробности этого путешествия весьма туманны. 25 сентября он отправляется в Одессу, оттуда — в Джибути, затем в Абиссинию. Ночевал он в трюме парохода, был даже арестован за попытку попасть зайцем на судно. Известно, что он побывал в Аддис-Абебе на парадном приеме у негуса. Как он смог попасть на прием к эфиопскому императору и что сблизило этих двух людей — молодого русского поэта и умудренного опытом Менелика II — остается тайной. В статье «Умер ли Менелик?» поэт обрисовал происходившие при троне смуты и раскрыл личное отношение к происходящему, что доказывает его изрядную информированность о происходившем при дворе великого негуса Абиссинии. Он возвращается домой, полный впечатлений и планов на будущее.

Поднимись еще выше! Какая прохлада!

Точно позднею осенью, пусты поля,

На рассвете ручьи замерзают, и стадо

Собирается кучей под кровлей жилья.

Павианы рычат средь кустов молочая,

Перепачкавшись в белом и липком соку,

Мчатся всадники, длинные копья бросая,

Из винтовок стреляя на полном скаку.

Выше только утесы, нагие стремнины,

Где кочуют ветра да ликуют орлы,

Человек не взбирался туда, и вершины

Под тропическим солнцем от снега белы.

Н. Гумилев «Абиссиния»

В 1909 г. Гумилев все же добивается руки Ахматовой и вновь уезжает в Африку, на этот раз в составе экспедиции. Исследователи проходят пустыню, неоднократно подвергаются нападению аборигенов (у многих племен существовал обычай, по которому жениться мог лишь тот, кто уже убил человека), переправляются в корзинах на веревках через реку, кишащую крокодилами. Гумилев, уставший от африканского зноя, загоревший и жаждавший рассказать о своих открытиях и находках, в конце февраля, достигнув Джибути, направлялся домой. Дата отплытия его от берегов Африки неизвестна, но в марте 1911 г. на пароходе через Александрию и Константинополь он прибыл в Одессу. Гумилев вернулся из долгого путешествия не совсем здоровым (получил в Абиссинии болотную лихорадку — малярию), но не пожелал отлеживаться дома. Он торопился поделиться с друзьями своими впечатлениями.

Африка не отпускала Николая Степановича даже на родине. С этим связан забавный случай. Поэт и издатель Владимир Нарбут, соратник Гумилева по «Цеху поэтов», был известен любовью к розыгрышам и эпатажу. В 1912 г. он издал скандальный сборник стихов «Аллилуия», который тут же был запрещен цензурой, против поэта было открыто судебное разбирательство. Чтобы избежать суда Нарбут наскоро собирается и покидает в неизвестном направлении Петербург. Через несколько месяцев после его исчезновения во все петербургские редакции пришла телеграмма: «Абиссиния. Джибути. Поэт Владимир Нарбут помолвлен с дочерью повелителя Абиссинии Менелика». Все это оказалось очередной шуткой поэта. Но вскоре Нарбут и сам написал об этом в письме из Гранд-отеля в Джибути, припечатав на него герб Нарбутов: «Дорогие друзья (если вы мне еще друзья), шлю привет из Джибути и завидую вам, потому что в Петербурге лучше. Приехал сюда стрелять львов и скрываться от позора. Но львов нет, и позора, я теперь рассудил, тоже нет». О своем браке он с иронией замечает: «Брак мой с дочкой Менелика расстроился, потому что она не его дочка. Да и о самом Менелике есть слух, что он семь лет тому назад умер». Объявился Нарбут так же неожиданно, как и пропал, и обо всем рассказал на устроенном им вечере по случаю возвращения из Абиссинии в Петербург. Друзья настолько привыкли к розыгрышам и шуткам Владимира Ивановича, что не поверили даже в его поездку в Африку. Тогда тот с возмущением воскликнул: «А вот, приедет Гумилев, пусть меня проэкзаменует!» Гумилев действительно проэкзаменовал Нарбута на знание местных абиссинских особенностей и некоторых терминов, а также адресов соответствующих заведений, о которых, по словам поэта, в присутствии дам говорить неудобно. После этого Николай Степанович объявил, что Нарбут не врет и действительно был в Джибути.

И все же настоящая экспедиция Николая Гумилева по Эфиопии состоялась в 1913 г. Николай Степанович особенно подчеркивал, что именно это путешествие в Абиссинию он совершил в качестве руководителя экспедиции, посланной Академией наук. Помощником Гумилев выбрал своего племянника Н. Л. Сверчкова — любителя охоты и естествоиспытателя, «покладистого человека, не боящегося лишений и опасностей».

В апреле-августе 1913 г. Санкт-Петербургский Музей антропологии и этнографии добился государственных дотаций на дальние экспедиции. Музею были нужны африканские коллекции. Он мог если и не целиком субсидировать экспедицию, то, во всяком случае, оказать ей материальную поддержку. Гумилев оказался для руководителей музея фигурой подходящей, хотя профессиональным этнографом он не был, соответствующего образования не получал, в этнографических учреждениях никогда не работал. Да и претендовал он на славу поэта, путешественника и воина, но никак не профессионального ученого. И все же директору музея академику В.В. Радлову и ученому - хранителю музея Л.Я. Штернбергу он подошел. Дело в том, что профессиональных этнографов-африканистов в нашей стране тогда не было. А Гумилев уже знал страну, был молод, здоров, полон энергии, чтобы преодолевать тяготы пути, природных условий, климата. Он буквально рвался в Африку, и маршрут был утвержден: изучение восточной и южной частей Абиссинии и западной части Сомали. Цель путешествия - делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды, собирать зоологические коллекции.

В своем «Африканском дневнике» Гумилев писал: «У меня есть мечта, живучая при всей трудности ее выполнения. Пройти с юга на север Данакильскую пустыню, лежащую между Абиссинией и Красным морем, исследовать нижнее течение реки Гаваша, узнать рассеянные там неизвестные загадочные племена. Номинально они находятся под властью абиссинского правительства, фактически свободны. И так как все они принадлежат к одному племени данакилей, довольно способному, хотя очень свирепому, их можно объединить и, найдя выход к морю, цивилизовать или, по крайней мере, арабизировать. В семье народов прибавится еще один сочлен. А выход к морю есть. Это – Рагейта, маленький независимый султанат, к северу от Обока. Один русский искатель приключений – в России их не меньше, чем где бы то ни было, – совсем было приобрел его для русского правительства. Но наше Министерство иностранных дел ему отказало. Этот мой маршрут не был принят Академией. Он стоил слишком дорого. Я примирился с отказом и представил другой маршрут, принятый после некоторых обсуждений Музеем антропологии и этнографии при императорской Академии наук. Я должен был отправиться в порт Джибути в Баб-эль-Мандебском проливе, оттуда по железной дороге к Харару, потом, составив караван, на юг в область, лежащую между Сомалийским полуостровом и озерами Рудольфа, Маргариты, Звай; захватить возможно больший район исследования; делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды. Кроме того, мне предоставлялось право собирать зоологические коллекции. Я просил о разрешении взять с собой помощника, и мой выбор остановился на моем родственнике Н. Л. Сверчкове, молодом человеке, любящем охоту и естественные науки. Он отличался настолько покладистым характером, что уже из-за одного желания сохранить мир пошел бы на всевозможные лишения и опасности».

Отъезд Гумилева был назначен на 7 апреля 1913 г. Ему только что исполнилось 27 лет. Сохранилось несколько писем и открыток, посланных с дороги и вскоре по прибытии в Джибути и Абиссинию. Среди них и письма к Анне Ахматовой. Кроме того, он начинает вести «Африканский дневник», в котором пишет о дружбе с турецким консулом, назначенным в Харар. Эта встреча оказалась важной. Встречать турецкого консула в Харар приехал один из сомалийских вождей, и у его свиты Гумилеву удалось купить немало интересных предметов для петербургского музея.

Харар очень привлекал Гумилева, ведь ко времени его путешествий ни Джибути, ни столица Абиссинии, Аддис-Абеба, не имели еще давней истории. Харар же имел многовековую историю, разноплеменное население, сочетание разных культур - это привлекло его внимание.

В Хараре Гумилев встретил человека, который потом стал императором страны и правил поразительно долго - 44 года. Фактически российский поэт стал первым, кто рассказал о нем, описал его внешность, манеры, его жену, дом. Этот молодой человек стал известен миру под именем Хайле Селассие I, император Абиссинии с 1930 по 1974 г. Его считали 225-м потомком царя Соломона и царицы Савской. Он был последним императором Эфиопии. Хайле Селассие был фигурой неоднозначной. Сам он не без гордости вспоминал в автобиографии «Моя жизнь и прогресс в Эфиопии», как, еще только встав у власти, он запретил отрубать руки и ноги - это было привычным наказанием даже за мелкие проступки. Запретил варварский обычай четвертования, который должен был публично исполнять самый близкий родственник: сын убивал отца, мать - сына. Запретил работорговлю. Гумилев встретился с Хайле Селассие, когда тот был губернатором Харара и окружавших его территорий. Звали его тогда Тэфэри Мэконнын, и было ему чуть больше 21 года.

Русский путешественник рассказывает свои впечатления от встречи с молодым губернатором, отмечая, что он один из самых знатных людей в стране и ведет «свой род прямо от царя Соломона и царицы Савской», сын двоюродного брата и друга Менелика, великого негуса Абиссинии, а его жена - внучка покойного императора и сестра наследника престола.

Экспедицию преследовали постоянные испытания, словно проверяя русских путешественников на прочность. Сначала из-за размытых путей исследователи не смогли добраться по железной дороге до Харара, на одной из переправ по пути в селение Шейх-Гуссейн Сверчкова чуть не утащил крокодил, после этого возникли проблемы с провизией, но все же цель была достигнута. Там Гумилев решил проверить свою греховность – по абиссинской традиции, он должен был обнаженным пролезть в узкую щель между двумя камнями. Если испытуемый застревал, то умирал в страшных мучениях – никто не смел помочь ему выбраться и даже дать воды или хлеба. У камней лежало множество костей - грешников было предостаточно. Гумилев рискнул – и благополучно вернулся, чем заслужил еще большее уважение местного населения.

29 июля 1913 г. в «Африканском дневнике» Николая Гумилева сделана последняя запись. Но экспедиция на этом не завершилась. В начале августа Н. Гумилев и Н. Сверчков в Дире-Дауа ждут денег, так как им не на что отправиться назад. 8 августа Николай Степанович вынужден был обратиться с просьбой одолжить необходимую сумму к русскому послу в Абиссинии Чемерзину. Посол дал поэту сто сорок талеров, которые тот обязался вернуть по прибытии в Россию. Теперь Гумилев вынужден ожидать отправления и пакует собранные материалы.

Маршрут экспедиции

По возвращении на родину Николай Гумилев представил отчет о выполненном маршруте - маленькую синюю тетрадку формата записной книжки. На обложке тетради надпись: «Галласские, харраритские, сомалийские и абиссинские вещи, собранные экспедицией Н. Гумилева 1913 г. от 1-го мая до 15-го августа». Обложка разрисована в манере поэта-путешественника: голова африканца, белый человек в тропическом шлеме, фигурки зверей и череп. В этой тетрадке - сведения почти обо всем, что собрал тогда Гумилев для музея. В этой же тетради Гумилев поместил и схему путешествия экспедиции и свои пояснения к ней. Согласно схеме поэт прошел следующий путь: Харар, Джиджиге, район Меты, Аннийскую пустыню, Уэби, Шейх-Гуссейн, район Арусси, Чэрчэрских гор (восточная часть Центральной Абиссинии и примыкающая область к Северо-Западному Сомали).

26 сентября Гумилев сдал в качестве отчета три коллекции в Музей антропологии и этнографии. Николай Сверчков сдал около двухсот пятидесяти негативов с описью отснятого материала. В первую коллекцию попали экспонаты, собранные в Хараре. Их сорок шесть. Вторая коллекция содержала предметы быта сомалийцев и насчитывала сорок восемь предметов. В третьей, представлявшей галласские племена коту и арусси из провинций Арусси, Аппия, Бали и Мета, было тридцать четыре предмета. Четвертую коллекцию, которую музей не мог купить, поэт подарил. В нее вошли предметы абиссинского быта.

Значение проделанной работы для науки высоко оценил известный ученый-африканист, академик Д. А. Ольдерогге, в то время он был секретарем академии. В отчете о работе историко-филологического отделения Императорской Академии наук за 1913 г. он писал: «Интересна… коллекция в 128 предметов. Собранная в Восточной Африке (Харарское плоскогорье и северо-западная часть Сомалийского полуострова) командированным туда г. Н. С. Гумилевым. Племя сомали было до сих пор представлено в музее лишь несколькими предметами; доставленные г. Гумилевым 48 сомалийских предметов дополняют картину быта этого племени. Совершенно не были до сих пор представлены харари, по быту которых в коллекции г. Гумилева имеется 46 предметов. Остальная часть собрания пополняет прежние коллекции музея по быту и культуре галла в Абиссинии».

Гумилев хотел организовать еще несколько экспедиций в Африку, чтобы исследовать хотя бы часть этого огромного неизученного материка, но грянувшая в августе 1914 года Первая мировая война нарушила его планы. Он ушел на фронт, где за храбрость заработал два Георгиевских креста и офицерское звание. Окончательный крест на исследовании Африки поставила революция. 3 августа Николая Гумилева арестовали по обвинению в участии в заговоре Таганцева и Петроградской боевой организации. В конце месяца поэт и еще 60 человек были расстреляны. Точная дата и место расстрела неизвестны до сих пор.

До сих пор африканская миссия Николая Гумилева считается одним из самых продолжительных и героических путешествий по африканскому континенту за всю историю российской науки, в результате которого в музей по возвращении были переданы ценнейшая этнографическая коллекция и коллекция фотонегативов. Но кроме этого Африка нашла отражение и в его поэтическом творчестве, явившим миру уникального поэта, виртуозно использовавшего в стихах африканский фольклор, где «в каждой луже запах океана, в каждом камне веянье пустынь…»

(c) Игорь Попов

Источник