Либеральное невежество

Опубликовано ВАДИМОМ МУХАЧЕВЫМ по ПИСЬМАМ ЧИТАТЕЛЕЙ на портале: http://aurora.network/articles...

В сравнении с писателями социалистической ориентации идеологи буржуазии, будь то либеральные политики или находящиеся у них на подпевках теоретики, в научном отношении, где речь идет о получении объективной «истины», с середины XIX века выглядят людьми ограниченными и невежественными. Более того: с тех пор они обречены быть таковыми.

Материалистическая аксиома гласит: бытие определяет сознание. Социальное бытие писателей, исследующих жизнь людей при капитализме, зачастую определяется тем, что, по замечанию авторов «Манифеста Коммунистической партии» (1848), «человек науки» вместе с врачами, юристами или поэтами изначально был превращён буржуазией в своего «платного наемного работника». Финансовая (шире – социальная) зависимость от буржуазии, её государства, определяет классовый характер обществознания при капитализме и, соответственно, его возможности в поиске объективной, требующей точного знания, истины.

Самый глубокий исследователь капитализма и буржуазного общества, автор неувядаемого «Капитала», писал:

«Поскольку политическая экономия является буржуазной, т.е. поскольку она рассматривает капиталистический строй не как исторически преходящую ступень развития, а, наоборот, как абсолютную, конечную форму общественного производства, она может оставаться научной, лишь... пока классовая борьба находится в скрытом состоянии или обнаруживается лишь в единичных проявлениях»

Материалистическая точка зрения утверждает, что, полагая капитализм абсолютной и конечной формой развития общества, идеологи буржуазии, от самых либеральных до консервативных и откровенно реакционных, объективно, независимо от их субъективной позиции, оказываются именно буржуазными политиками и теоретиками, чтобы они затем не говорили о своей «любви» к «простым людям» и сколько бы не призывали к заботе о них.

Эта же точка зрения справедливо утверждает, что буржуазная наука является «научной» лишь до тех пор, пока «пролетарии всех стран» не начинают вести борьбу за свои классовые интересы, не выступают против власти капитала и других социальных форм угнетения и эксплуатации трудящихся. Успехи рабочего движения в середине XIX в. и создание I Интернационала вынудили представителей буржуазной науки перейти к явной, или завуалированной, защите существующего социально-экономического строя. «Отныне, - заметил Маркс, - дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или другая теорема, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследование уступает место сражениям наёмных писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой». К этому времени «классический» период в развитии буржуазной науки, от политэкономии до социологических, политических и правовых теорий закончился. Его сменил, длящийся до сих пор, период «либерального невежества» буржуазных идеологов, теоретическим продуктом, которых является псевдонаука, или наукообразная идеология. Корыстная защита капитализма и своего, в буржуазном обществе весьма комфортного личного бытия, – субъективное выражение объективно существующей классовой ограниченности идеологов буржуазии, неизбежно порождающей их либеральное невежество.

Классово-ограниченная позиция буржуазных идеологов, игнорирование ими всего того, что находится в оппозиции к капитализму, подмена независимого от интересов господствующего класса, свободного и объективного, исследования субъективизмом, когда «личное мнение» преобладает над фактами истории, неизбежно оборачивается либеральным невежеством этих людей. Их теоретической ограниченностью, которая проявляется в искаженном, «превратном и иллюзорном» (Маркс), представлении о капиталистическом способе производства, буржуазном обществе и, конечно, социализме как исторически необходимом движении наемных трудящихся масс к обществу социального равенства, где уже не будет ни эксплуатации большинства меньшинством, ни классовой борьбы «бедных с богатыми», ни гражданских, межнациональных и мировых войн.

Если социалистически-ориентированные политики и теоретики, от утопистов до марксистов, живя и работая ради этого будущего, тщательно и всесторонне изучали капитализм и буржуазное общество, что, в конце концов, и вылилось в диалектико-материалистическое учение Маркса, которым неопровержимо доказана историческая необходимость, закономерность, перехода человечества к посткапиталистическому (социалистическому!) обществу, то идеологи буржуазии в силу своей классовой, насквозь антидиалектической, позиции всегда относились к социализму лишь как к своему классовому противнику, субъективно. Они всегда здесь были и остаются «двоечниками», которым присуще поверхностное, страхом перед неизбежным будущим искаженное, представление об истории и теории этого социального движения.

Либеральное невежество как исторически-ущербное состояние буржуазных «умов» в вопросах социализма и марксизма проявляется чаще всего в виде словоблудия апологетов капитализма, когда при решении идеологических задач своего класса либеральные политики и наёмные работники официальной науки, вопреки общеизвестным всему миру эмпирическим фактам, манипулируют с наследием крупнейших теоретиков социализма, искажают содержание и смысл отдельных суждений и фраз создателей марксизма и Ленина. Все это наглядно подтверждается историей постсоветской, насильственно реформами Ельцина-Гайдара-Чубайса в капитализм загнанной, России, где у руля власти с самого начала и до сих пор находятся те, кто провел в СССР беззаботную молодость. Именно эти люди, бесплатно получившие в той стране весьма качественное образование и хорошую работу, не устояли перед рекламами «витринного» капитализма и с восторгом мелкого буржуа, мещанина и обывателя, радостно и бездумно, потащив за собой огромную страну, бросились в цепкие «объятия» мировой буржуазии. Спеша получить признание у мировой буржуазии и, как бы, извиняясь перед ней за свое советское прошлое, постсоветские либералы совсем по-простецки, более грубо и рьяно, нежели их классовые «однополчане» из стран «устаканившегося» капитализма, обрушились на социализм, марксизм. Особенно на большевиков и Ленина.

Либеральное невежество постсоветских апологетов капитализма проявляется по-разному, индивидуально, в зависимости от степени теоретической подготовки. Например, гуру постсоветских либералов Егор Гайдар, который не видел разницы между коммунизмом и фашизмом, в своих автобиографических очерках писал, что ещё школьником «открыл для себя марксизм» и познакомился с некоторыми работами Маркса, Энгельса, Плеханова. Подводя итог своему обучению в МГУ «марксистской экономической ортодоксии, он хвастливо писал:

«Цитаты отскакивают у меня от зубов, как «дважды два – четыре»

Возможно, это так и было. Но одно дело - цитаты и зубы. Другое – мозг и мышление, где самое главное в процессе познания объективной истины научное мировоззрение. Марксизма как целостного учения, опирающегося на (a) диалектико-материалистическое мировоззрение и (b) материалистическую диалектику, являющую собой общенаучный метод познания, Гайдар точно не знал. Это хорошо видно на примере написанной им в соавторстве с В. Мау наукообразной статьи «Марксизм: между научной теорией и «светской религией». (Либеральная апология)», где два буржуазных экономиста занялись теоретическим шулерством: искажая основное содержание и суть учения Маркса, они подменили его собственной, ими самими сочиненной и от оригинала далекой, интерпретацией идейно-теоретического наследия создателей марксизма. Созданный воображением этих теоретиков образ марксизма, который был выдан ими за оригинал, а затем ими же подвергнут либеральной критике, похож на учение Маркса не более, чем они сами на богов-олимпийцев или героев древнегреческого эпоса.

Другие, теоретически менее искушенные, чем Гайдар, постсоветские либеральные идеологи говорят и пишут о марксизме и социализме менее «наукообразно», попроще, благодаря чему их классовая ограниченность и невежество становятся еще более очевидными. Когда историю отечественного социализма, героев и вождей российского рабочего класса, большевиков и Ленина, пытаются очернить профессиональные теоретики из тесных стен официальной «науки», когда они сочиняют скучные наукообразные антисоциалистические опусы, которые, кроме них самих давно никто не читает, это понятно. В данном случае они, исполняя свой социально-классовый долг наемных апологетов капитализма, честно отрабатывают свою пайку от буржуазного «пирога». Менее понятно, когда этим сомнительным делом порой пытаются заниматься далекие от систематической теоретической работы люди, чьей профессией является политическая деятельность и чьи невежественные, лишенные необходимой научной аргументации, наскоки на большевиков и Ленина сродни голым, бездоказательным, обвинениям.

И, уж совсем непонятно, когда к общему антисоциалистическому шабашу присоединяются кремлевские политики, чьи слова громким эхом разносятся по всей стране и за ее пределами? Зачем они-то, каждый день строящие российский капитализм в отличие от буржуазных теоретиков не на словах, а практически, встают на этот же, скользкий для всех либералов, путь демонстрации своих скромных и, главное, превратных знаний о социализме и марксизме. Неужели, и впрямь, они не ведают своего либерального невежества в этих вопросах и настолько уверены в объективной истинности собственных, когда-то и где-то по случаю ими полученных, знаний?

Помнится, не смог удержаться от подобного искушения Президент Путин, не раз позволявший себе голые, идущие вразрез с общеизвестными эмпирическими фактами, обвинения в адрес большевиков и Ленина. Однажды, заступив на третий срок своего президентства и выступая в июне 2012 г. в Совете Федерации, Путин решил поговорить о Первой мировой войне. Тогда Президент сказал:

«Это забытая война. Забыта она понятно почему... Эту войну называли империалистической в советское время. Но я думаю, что замалчивали ее не потому, что ее обозвали империалистической, хотя речь шла прежде всего о геополитических интересах стран, вовлеченных в конфликт. Замалчивали ее совсем по другим причинам. Мы почти не задумываемся над тем, что произошло. Наша страна проиграла эту войну проигравшей стороне. Уникальная ситуация в истории человечества! Мы проиграли проигравшей Германии. По сути, капитулировали перед ней, а она через некоторое время сама капитулировала перед Антантой. И это результат национального предательства тогдашнего руководства страны. Это очевидно, они боялись этого и не хотели об этом говорить, и замалчивали это, и несли на себе этот крест»

Конечно, обстоятельный ответ на президентскую версию вынужденного заключения большевистским правительством Брестского, названного самим Лениным «похабным», мира добросовестными историками был дан. Так, профессор Санкт-Петербургского университета И.Я. Фроянов в ответ на рассуждения Президента привел достаточное количество фактов в пользу того, что в советское время Первая мировая война вовсе не была забыта и никто ее не замалчивал, что «национальное предательство», о котором говорил Путин, началось сразу после Февральской революции, когда вожди большевиков еще находились в вынужденной эмиграции. Оно началось, когда Временное правительство, состоявшее из либеральных кадетов вроде П. Милюкова и монархистов вроде А. Гучкова, потребовало у Николая II отречения от престола, а высший генералитет нарушил присягу Государю.

Также нельзя игнорировать тот факт, что Первую мировую войну считали и называли (а не «обзывали», вопреки лексике Путина) империалистической не только советские руководители или историки, не только большевики или социалисты европейских стран (Каутский, Гильфердинг). Термин «империализм» вошел в научный оборот задолго до той войны и получил постоянную «прописку» в литературе после того, как английский, отнюдь, не социалистический, а либеральный, экономист Дж. Гобсон «обозвал» изданное им в 1902 г. сочинение «Империализм».

А, возвращаясь к истории с заключением Брестского мира, когда Ленин чуть-ли не в одиночку боролся с Троцким и «левыми» коммунистами, готовыми принести в жертву Советскую власть будущей мировой революции, приведу очень правильные, исторически точные, слова С. Кургиняна о вожде большевиков:

«Он один был не растерян, предельно собран и абсолютно точен в своих прогнозах. Без него революция бы не состоялась... Такое же одиночество имело место в период заключения Брестского мира. А если бы он не был заключен, не было бы ни Советского Союза, ни знамени над рейхстагом. А вот рейхстаг бы был. И властвовал бы над миром»

15 апреля этого года, за неделю до дня рождение Ленина, либеральное невежество вновь напомнило о себе. В тот день информационные агентства страны сообщили, что, отвечая на вопросы журналистов о перспективах двусторонних отношений России и США с учетом взаимного обмена санкциями, пресс-секретарь Президента РФ Д. Песков заявил:

«Конечно, не хотелось бы в наших двусторонних отношениях действовать по этой ленинской формуле «шаг вперед - два шага назад»

Что хотел сказать этим заявлением Песков? Какое отношение ленинские слова, написанные им в 1904 г., имеют сегодня, в 2021 г., к двусторонним отношениям постсоветской буржуазной России с гегемоном глобального капитализма, США? Почему это выражение, давно ставшее крылатым и зачастую употребляемое теми, кто ничего не знает о его происхождении, названо вдруг «формулой Ленина»? Правильный ответ на эти вопросы может быть только один: пресс-секретарь Президента РФ, политически представляя в современной России класс постсоветских капиталистов, просто решил еще раз напомнить об отрицательном отношении нынешней власти к вождю социалистической революции и в очередной раз дистанцироваться от него.

Истина всегда конкретна и относительна; она существует лишь при определенных условиях и обстоятельствах, включая пространство и время. Вне этого «истинное» легко превращается в свою противоположность и становится ложным, но либеральное невежество никогда не считалось с азами диалектико-материалистической теории познания. Поэтому напомним, что удачно найденное им сочетание слов, давшее название работе «Шаг вперед, два шага назад. (Кризис в нашей партии)», Ленин употребил в самом ее тексте, занявшем более двухсот страниц, лишь один раз, в заключительном параграфе «Нечто о диалектике. Два переворота», где им сказано:

«Шаг вперед, два шага назад... Это бывает и в жизни индивидуумов, и в жизни истории наций, и в развитии партий»

Так что эти ленинские слова совсем не «формула», не логический «ключ», которым можно пользоваться всуе и по любому поводу. Эти слова – точная, для самого Ленина крайне неприятная, оценка тех драматических процессов, которые происходили в российской социал-демократии во время судьбоносного для нее II съезда РСДРП в 1903 г. и после него.

На съезде стоял вопрос о создании рабочей революционной партии как единой общероссийской централизованной организации, которая должна была сменить существовавшую прежде «кружковщину», когда каждый социал-демократический кружок жил по своим правилам. При обсуждении Устава партии Ленин говорил о том, что такая организация, находясь на нелегальном положении, должна строиться не анархически, не «снизу в верх», как того требовали «прекраснодушные демократы» а, наоборот, «сверху вниз», и настаивал на принятии принципа демократического централизма. В результате длительных и горячих споров точка зрения Ленина и его сторонников победила, но на этом борьба внутри российской социал-демократии не закончилась. Произошедший на съезде раскол делегатов на «большевиков», которые голосовали за ленинскую формулировку, и оппонировавших им «меньшевиков», получил продолжение в виде образования в партии уже после съезда наряду с революционным оппортунистического крыла, которое в ответ за свое поражение на съезде сумело взять на время реванш. В частности, сменилась редакция созданной в 1900 г. Лениным «Искры», и на место «старой» пришла «новая Искра», где большинство оказалось за «меньшевиками». Также во внутрипартийную борьбу были внесены личные обиды и связанные с ними мелочные дрязги, что не способствовало единству российской рабочей партии и ослабляло ее революционные возможности. В итоге получилось, что, создав партию и избавившись от разрозненной «кружковщины», русские социал-демократы сделали большой шаг вперед. В то же время этот шаг был куплен тем, что революционное крыло вынуждено уступило оппортунистическим элементам в ряде других организационных вопросов. Отсюда ленинское «шаг вперед, два шага назад».

Для России, ее внутреннего и международного положения, было бы полезнее не отмахиваться от Ленина, не приписывать ему каких-то готовых «формул», а по-ленински, опираясь на материалистическую диалектику, конкретно, с учетом всей суммы известных фактов, проанализировать отношения сегодняшней власти с российским обществом, представляющим собой социально-неоднородный, многослойный «пирог», или с правительствами других стран, чтобы понять сколько и каких шагов было сделано как «вперед», так и «назад».