КЛЕКОТ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ

«Мы не знаем, кто больше заботится, сами ли мы или наши противники, о том, чтобы русские интересы подчинялись чужим, чтобы мы признавали над собой компетенцию Европы. Истинное варварство ходит у нас не в сером армяке, а больше во фраке и даже в белых перчатках».   (1878 год.  Михаил Катков, - русский публицист и философ. (комментарий к статье участник форума Ксент)

Автор статьи, опубликованной на https://aurora.network/forum/t...

Борис Межуев  

Люди 1990-х в последнее время стали вылезать на политическую сцену из своих темных пещер, подобно морлокам из бессмертного романа «Машина времени» Герберта Уэллса. Вот Андрей Козырев, не к ночи помянутый кем-то из валдайцев, выступил из своего прекрасного далека с филиппикой в адрес российской внешней политики. Вот его соратник по Беловежью Геннадий Бурбулис заявил, что Россия рано или поздно вернет Крым Украине, ибо мир никогда не согласится с российским захватом полуострова. И наконец г-жа Собчак в окружении других «теней 1990-х» открыто назвала Крым «украинским, с точки зрения международного права».

Говорить о том, что с точки зрения международного права Восточный Иерусалим – независимый город с особым статусом, Голанские высоты принадлежат Сирии, а Западный берег – Палестинскому государству, и однако в Израиле не найдется ни одного политика с реальными перспективами, кто будет готов об этом объявить в ходе избирательной кампании, – это ломиться в открытую дверь. И подчеркивать печальное и очевидное. И так понятно, что Россия не Израиль. Здесь нет и не может быть никакого национального консенсуса. Когда я заявил о его необходимости в 2015 году в злополучной статьей «Крымнаш как наше всё», я был публично обвинен в фашизме, за чем вскорости последовали соответствующие оргвыводы.

В России можно праздновать дни национального согласия, но здесь реально не может быть никакого национального согласия, ибо здесь у нас обитает некая так называемая элита, с которой почему-то надо обязательно считаться. Которой непременно нужно придумать какого-нибудь перспективного оппозиционного кандидата, иначе она поддержит Навального и натворит много бед.

Это всё хорошо известно. Но я не об этом. Я именно о Крыме. От людей круга Собчак мы слышим непрерывно и постоянно, что Россия воспользовалась в 2014 году тем, что плохо лежит, взяла у Украины лакомый кусок земли, и потому рано или поздно ей придется вернуть настоящей хозяйке всё, что было у нее украдено. Поскольку то, что приобретено неправедным путем, должно быть обязательно возвращено настоящему хозяину. Уверен, мы это услышим вскорости и от самой г-жи Собчак, и от членов ее «инфернального» избирательного штаба.

Я хотел бы сразу указать – на будущее – в чем уязвимое место этих «воровских» метафор, почему они на самом деле не вполне точно описывают произошедшее в 2014 году. Почему вообще метафора «кражи» ущербна в этой ситуации? Потому что те, кто ее использует, воспринимают Крым и Севастополь как нечто неодушевленное, просто как вещь, которую можно похитить, нарушая волю подлинного владельца. Проще говоря, речь идет о завоеванной земле, о военном трофее.

Между тем, в Крыму и Севастополе, вообще говоря, живут люди, у этих людей есть какое-то собственное мнение, собственные чувства, желания. Поэтому, если уж искать метафору того, что сделала Россия в 2014 году, – правильнее было бы сравнить это не с кражей чужого имущества, а, скорее, принятием в свой дом любимой женщины, убежавшей от постылого и вдобавок ревнивого и буйного мужа. Признаюсь, я лично консерватор, «цивилизационный реалист» и твердый сторонник сохранения брака, пускай и настолько лишенного любви, как брак Крыма и Украины. Я и в 2014 году искал способ сохранить эту семью, понимая, что измученную жену надо все-таки защитить от побоев взбесившегося супруга. Но то, с чем мы, русские или россияне, столкнулись в 2014 году, стало для меня потрясением. Это была искренняя, настоящая любовь, и на нее нельзя было ответить равнодушной ссылкой на брачное законодательство (или в данном случае – международное право).

И как теперь будет выглядеть человек, который отдаст Крым? Отнюдь не как раскаявшийся в своей вине воришка чужого кошелька, а как тот, кто, испугавшись молвы, суда или прямого насилия, укажет женщине или, если хотите, просто постояльцу, беженцу, которому грозит опасность, на порог.

Мы, кажется, до сих пор не можем понять, что Крым – это не красивые земли, порты и курорты, это именно люди, выбравшие в условиях Гражданской войны Россию и принятые Россией в свою семью. Жители Восточного Иерусалима не просили Израиль ввести свои войска, но, тем не менее, в Израиле действует политический консенсус относительно своей столицы. В Крыму всё было по-другому, и, тем не менее, у нас возможен сам феномен Собчак – кандидата в президенты.

Если это еще не сдача, то это, несомненно, первый осторожный шаг в направлении девятого круга Ада.

Но вину за всё происходящее несут и те, кто в течение последних трех лет твердил, что взятие Крыма – это такая лихая и победоносная военная операция, а на жителей полуострова вообще можно смотреть как на «фиговый листок», прикрывающий военный захват. Вину несут и те, кто снимает фильмы о Крыме, в которых нет самих крымчан и севастопольцев, а только бандеровцы и военные. И пустынная земля, переходящая от одних владельцев к другим.

В том-то и дело, что Россия не отхватила территорию в военной схватке, а была вынуждена прийти на помощь пророссийской революции. И это понимание важнейшая вещь в нашем отношении к словам г-жи Собчак и всему этому «клекоту из преисподней», который, по-хорошему, следовало бы прекратить один раз и навеки.

*  *  *