Для восстановления истории Малой Азии в конце III — начале II тысячелетия до н.э. огромное значение имеет исследование Каниша (современное название — Кюль-тепе, или «Холм пепла») в 20 км от турецкого города Кайсери. Здесь в 1925 г. работала экспедиция Б. Грозного, а с 1948 г. проводят систематические раскопки турецкие археологи.
На территории Кюль-тепе вскрыты кварталы частных построек: небольшие склады, лавки, мастерские, жилые дома, возможно, помещение школы. Эту часть города занимали купцы и ремесленники. Административный центр Каниша был расположен на соседнем холме, где находилась укрепленная цитадель с дворцом правителя и храмом. Цитадель являлась также историческим центром города, его древнейшим городищем.
Едва ли не первое упоминание Каниша встречается в найденном недавно тексте договора между правителями Эблы и Ашшура конца III тысячелетия до н.э. Расцвет города относится, по принятой в настоящее время хронологии, к XIX—XVIII вв. до н.э., когда он стал крупнейшим международным торговым и ремесленным центром. Именно к этому времени относятся обширные частные архивы Каниша, содержащие преимущественно деловые документы торговцев (так называемые «каппадокийские таблички»). В настоящее время в научный оборот вошло несколько тысяч «каппадокийских табличек» и более 13 тыс., найденных турецкими археологами, еще не опубликовано. «Каппадокийские таблички» составлены на староассирийском диалекте аккадского языка, по содержанию они весьма разнообразны — счета, обязательства, распоряжения, расписки, соглашения о разделе имущества, письма и т.д. Документы рисуют структуру и деятельность «карума» — торговой общины Каниша.
Сохранилось три фрагмента специального «Устава карума». В связи с тем что Каниш находился на пересечении важнейших торговых путей, в городе были целые кварталы, заселенные иноземными купцами, судя по именам — в основном ассирийцами и северо-сирийцами (амореи, хурриты). Упоминается значительное количество имен местных купцов, а также купцов из других областей Малой Азии (хетты из Хаттусы и т.д.). Иноземные купцы вели торговлю по договоренности и под контролем местного правителя, причем последний не только получал пошлину и рыночные сборы, но и отбирал лучшую часть товаров. Торговая община периодически проверяла состоятельность своих членов, очевидно, определяя размер взноса каждого в общую казну «карума». Торговцы Каниша составляли сообщества на родственной основе, своего рода кланы, возглавлявшиеся «отцами». В «каппадокийских табличках» содержится значительный материал и об организации ремесел, в особенности связанных с обслуживанием царской резиденции.
(Взято с небольшими изменениями отсюда: http://annales.info/other/iidv... )
... Экономическая мощь «карума» Каниша, очевидно, способствовала тому, что столицей хеттов стала именно Неса (т.е. Каниш). Однако в новой социально-политической обстановке в Малой Азии, созданной образованием Хеттской державы, старые колонии, ведшие широкую посредническую торговлю, быстро пришли в упадок.
________________________________________________
"ТОРГОВЫЕ ГОСТИ" И ГОРОДСКАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ
На рубеже XX и XIX вв. до н. э. при небольшом малоазийском городке Канише процветало весьма влиятельное торговое объединение, державшее в своих руках торговлю Малой Азии, Северной Сирии и Северной Месопотамии и связанное с торговыми путями, ведшими далее на юго-запад - к Кипру через Северную Сирию и на юго-восток - к городам по Евфрату и Тигру, включая Нижнюю Месопотамию.
Коммерческая переписка из более чем ста частных торговых архивов, найденных в Канише, изучение которых еще весьма далеко от завершения, дает нам пока единственный в своем роде обильный поток информации. Опубликовано примерно 15% имеющихся текстов, но и неизданные документы и письма по отдельным вопросам, интересовавшим исследователей, просматривались видными учеными, так что частично материалы их известны. В музеях Европы и Турции собрано около 15 тыс. глиняных плиток с клинописными текстами канишской торговой организации. Торговцы жили компактно в поселке, называвшимся карум Каниш. Поселок был окружен крепостной стеной и находился в 200 м от цитадели самого Каниша.
Во главе собственно городской общины (алум) Каниша, как и всякого другого малоазийского города того времени, стояли правитель (по-аккадски руба’ум), правительница (рубатум) и «великие» (рабиутум). Среди последних известны: начальник кузнецов, начальник литейщиков бронзы, начальник ткачей тонких тканей, т. е. главы всех ведущих категорий ремесленников города; далее начальник складов, начальник рынка, начальник телег, начальник толмачей, т. е. представлены все важнейшие должности, связанные с торговой организацией, включая также и торгового посредника. Всех этих местных должностных лиц, включая даже руба'ума, в коммерческой переписке иноземных купцов чаще всего упоминают без личных имен, только по должности. В тех же случаях, где их имена указаны (чаще всего в юридических документах), - это все малоазийские имена, ашшурских среди них совершенно нет.
То же самое можно сказать и о главном администраторе города, видимо контролировавшем сборы в казну Каниша, в распоряжении которого находился дворцовый эконом. Местной по происхождению была и вся группа службы резиденции: главный стольник , главный виночерпий, главный садовник, глава охраны, начальник отрядов, начальник арсенала, начальник конюшен, начальник стойл крупного рогатого скота, начальник лесных складов, начальник пастухов. Должность «главы лестницы», связанная с дворцовой торговлей (см. ниже о мушлалум в Ашшуре) и с организацией суда (в котором важнейшие, видимо третейские, функции исполняли правитель и жрецы), принадлежала обычно наследнику правителя города. Все дворцовое хозяйство помещалось в цитадели. Округа, тяготевшая к одному дворцовому комплексу с его администрацией, называлась «страной» («матум») данного «города» («алум»). Таких «стран» по всей территории, на которой действовала канишская торговая организация, было много. Они объединялись между собой, соблюдая субординацию по отношению к сильнейшему «Великому правителю» («рубаум рабиум»), до тех пор пока их взаимные интересы обеспечивались этим союзом. Но обстановка постоянно менялась, и торговцы следили за политической конъюнктурой, странствуя в зависимости от событий внутриполитической жизни Малой Азии и Северной Сирии.
Из коммерческой переписки Каниша мы получаем информацию только об этих районах, от событий в Месопотамии (и даже в Ашшуре) жизненные интересы торговцев были далеки, и происходившее там их менее всего беспокоило.
Союзы между местными правителями заключались с принесением присяги, подкрепляемой обменом подарками. При вступлении правителей на престол в тех городах, где подвизалась канишская организация, к ним являлись два посла: один - от алума (городской общины), другой - от карума (торговой общины). Они, в свою очередь, приносили присягу новому правителю-руба'уму, сопровождая ее передачей подарков. Известны случаи заключения договоров торговой организации с хозяином главного рынка на юге Малой Азии - правителем Вашхании (подарок канишитов - 20 мин = 10 кг меди) и с хозяином важнейшего рынка на севере Малой Азии - правителем Тамнии.
…Документ (n/k 32) содержит условия договора между правителями двух малоазийских городов - Ма'мы и Каниша. В заключении договора участвуют наследные принцы обоих государств и восемь торговцев, среди последних - поровну анатолийцы и ашшурцы. Таким образом, существовавшие при этих двух городах-государствах торговые организации представлены попарно, на паритетных началах, торговцами местного происхождения и ашшурцами, несмотря на то что статус торговых общин различен: Ма'ма имела вабартум, т. е. временный торговый стан, а Каниш располагал карумом, т. е. постоянной факторией, которая к тому же занимала центральное положение в группе малоазийских торговых общин. Вероятно, это одно из проявлений демократичности организации в целом, высшим органом которой было народное собрание («от мала до велика»). Отметим, что правитель Ашшура в договоре не участвовал.
Упоминаемые в договоре торговцы, возможно, являлись послами, которых делегировали всегда парой каждый город (алум) и торговая община (карум) ради присяги, сопровождающей заключение договора. Ашшурцы приносят клятву на священном оружии Ашшура.
В переписке по поводу небрежности с операциями по заказам местных властей торговцы рекомендуют своим партнерам «беречь головы», следовательно, местные власти могли и казнить ашшурского торговца, а не только арестовать и оштрафовать, что случалось и с крупнейшими ашшурскими оптовиками Каниша.
Ашшурцы имелись в каждой малоазийской торговой общине, представляя наиболее активную и сплоченную группу торговцев-профессионалов. Тем не менее власть города Ашшура не распространялась на все эти организации полностью, а только индивидуально на граждан этого города и их семейные группы. Так, ашшурские городские власти могли запретить участие в торговле местными тканями с целью защитить сбыт своих или организовать сбор средств на строительство ашшурских городских стен с угрозой в случае уклонения снять деньги со счетов, имеющихся в городе.
Канишская документация разрабатывалась на ходу, вырастая из частной деловой переписки. По наблюдениям К. Р. Веенхофа, даже ключевые ее понятия многозначны. Спонтанное развитие и обособление канишской организации от города Ашшура и, возможно, других родных городов кажутся очевидными.
...Торговый пригород Каниша начал застраиваться с северной окраины; ашшурские торговцы появились здесь раньше прочих по крайней мере на одно поколение. В первоначальный период и в дальнейшем деятельность местных торговцев коренным образом отличалась от деятельности иноземцев. Задолго до начала систематических раскопок случайные находки документов были сделаны как раз в иноземном квартале, принадлежавшем ашшурцам. Найденные документы (около 4 тыс.) разошлись по музеям и частным коллекциям Европы и Америки еще в последней четверти прошлого века и к настоящему времени почти полностью опубликованы. Поэтому в науке давно уже стало привычным представление о торговой организации Каниша в целом как об ашшурской.
Однако роль ашшурских торговцев, по-видимому, преувеличивалась. Ю. Леви, крупнейший знаток канишских текстов, предполагал даже, что Каниш был частью некоей Ассирийской империи, якобы созданной в XX в. до н. э. Между тем переписка ашшурских и других иноземных торговцев Каниша свидетельствует об их ненадежном положении чужаков, которых терпели только потому, что они могли субсидировать местную торговлю и способствовали увеличению доходов местных правителей. Раскопки турецких археологов показали, что северная окраина торгового поселка, заселенная чужеземными торговцами (прежде всего ашшурцами), заметно отличается от южной части, заселенной малоазийцами. Постройки северной окраины менее солидны, они производят впечатление временных сооружений; это, конечно, объясняется непрочным положением иноземцев в стране, так как они были не беднее, а, напротив, намного состоятельнее своих местных компаньонов. В северной части поселка нет ни лавок, ни мастерских: ашшурские торговцы либо имели право только на посреднические операции, либо, возможно, не рисковали обзаводиться мастерскими, которые, как известно из канишской коммерческой переписки, требовали долгосрочных вкладов. Для ашшурцев же характерны краткосрочные сделки с погашением в течение дней или месяцев.
...Средняя часть карума Каниш, которая была застроена позже северной, ашшурской, дает наиболее важные сведения о трансформации канишской торговой общины. Хозяева мастерских и лавок центральной части нередко состояли в свойстве с местными жителями: в торговле участвуют уже дети местных уроженок и иноземных торговцев; они же входят в состав персонала второстепенных местных храмов. (Частная торговля все теснее начинает переплетаться с деловыми операциями канишской цитадели.) В центре канишского предместья находились дома крупнейших иноземных и местных торговцев, о которых речь пойдет ниже. Средняя часть карума Каниш пережила пожар и была очень быстро возрождена (турецкие археологи утверждают, что поселок не был заброшен после пожара, а продолжал существовать непрерывно).
В период высшего расцвета канишского торгового пригорода в самом его центре, по соседству с крупнейшим жилым комплексом, возникла писцовая школа: у дверей одного из домов, ведущих во двор, в мусоре была обнаружена круглая школьная табличка, а в одной из комнат - литературный текст и заклинание. Здесь же были найдены и два отрывка из надписи Эришума I, сына Илушумы, правителя Ашшура. Судя по содержанию отрывков, она служила для чтения в собрании торговцев, представляя их своеобразный кодекс чести и клятву верности своей торговой организации.
Дошедший текст, видимо, был учебным, ибо начало его, содержащее титулатуру Эришума I, выполнено более опытной рукой, чем остальной текст. Дом принадлежал некоему торговцу Узуа, был не велик и ничем не отличался от обычных домов, но перед ним имелась небольшая площадь, вымощенная камнем, единственная в тесно застроенном торговом поселке.
Из переписки торговцев становится очевидным, что ведущая группа их, которая насчитывала не менее 50 человек, полностью состояла из грамотных людей: во всех известных документах и письмах из Каниша нет ни одного случая указания на имя писца. Разнообразие индивидуальных почерков, в большинстве своем небрежных, подтверждает предположение о широком распространении грамотности среди торговцев.
Одна из копий надписи Эришума I была найдена под стеной во дворе дома Узуа. Она расколота надвое, как бы с размаху разбита о стену, так же как и вторая, обнаруженная в комнате с очагом. Обе части лежали на расстоянии примерно метра одна от другой. В тексте перечисляются по восходящей линии предки Эришума I и подчеркивается, что каждый из них был укуллумом, т. е., вероятно, главой ашшурского городского совета. В тексте имеется обращение к царю с тем же именем - очевидно, к Эришуму II, сыну Нарам-Сина.
По сравнению с найденной в Ашшуре версией этого же текста характерна вставка, перечисляющая судей: их семеро, и среди них наряду с божественным «судьей» Ишмекарабом, который известен как благой судья в загробном мире, названо и реальное лицо - Пушукен, один из крупнейших торговцев канишской организации. Главное, что обещается под клятвой, - не говорить лишнего на мушлалуме. Тому же, кто это сделает, угрожают немотой, разрушением дома, распадом всего его рода и племени, обещают проломить голову и лишить оправдания в суде. Соблюдающему молчание, напротив, обещаны защитник в суде, благоприятное решение и в заключение как знак личного благоденствия дар богов - ежегодно рожающая жена.
Мушлалум, где торговцу более всего не следовало говорить лишнее, - одно из основных сооружений, возведенных Эришумом I в Ашшуре. Это узкий, на одного человека, арочный выход на крутой берег из цитадели, у самого дворца и храма Ашшура. По предположению В. Андрэ, от арки была переброшена вниз, на пристань, к небольшому рукаву Тигра, подвесная деревянная лестница, которая легко убиралась в случае надобности, и доступ в центр цитадели становился невозможным.
По канишским текстам известно, что часть товаров предъявлялась во дворцы в важнейших городах, расположенных по торговому пути, ради легализации торговли и в соблюдение договора с правителями о допущении в страну иноземных торговцев. Товар поднимали в цитадель, и во дворце выбирали долю из предъявленного, как предполагалось, всего товара (хотя на деле это была только оптовая часть его). Правитель мог взять каждую десятую ткань, расплачиваясь тут же или открывая кредит торговцу, иногда под залог. Отношения с властями зависели от обстановки в стране: в случае притеснений торговцы покидали край, перекочевывая в места, где торговля шла свободнее, поэтому разумные правители их не обижали. Связи торговцев были обширны, и действовали они оперативно, вывозя свои товары путями, частью вовсе неведомыми властям, частью им недоступными. Малейший намек на опасность приводил к мгновенному свертыванию торговли.
Тем не менее, разумеется, возможностью торговать купцы чрезвычайно дорожили (в горнорудных районах в особенности) и поэтому с властями, уступки которым иногда обходились дорого, старались как можно меньше сталкиваться. Относительно безопасно и быстро свернуть торговлю удавалось благодаря тому, что вместо драгоценных металлов торговцы в поездках пользовались чаще всего векселями в виде глиняных плиток с клинописью. Расписки учитывались кассирами торговых объединений, или можно было оформить свои операции в кредит через постоянного представителя на месте.
Перевозка товаров осуществлялась погонщиком, собирал их «связной». Заказы принимались на сумму не более той, что имелась на счету (либбум -букв, «сердце», мы бы сказали «за душой») торговца. Распределение доходов шло сообразно паям (катум -букв. «рука»). Кредитные расписки оформлялись при двух и более свидетелях, а в случае продления срока ссуды документ заделывали в глиняный конверт и снабжали печатями должностных лиц ближайшей торговой конторы.
Всего по канишским текстам известно одиннадцать торговых поселков (карум)… Им подчинялись одиннадцать «станов» («вабартум» от вабрум, или убрум, - «чужеземец, гость»), расположенных на границах Северной Сирии …
Торговые поселки (карум) были самоуправляющимися организациями того же типа, что и городские общины с народным собранием «от мала до велика». Возглавлялись они канишским советом, насчитывавшим в своем составе около 50 крупнейших торговцев. Еженедельное дежурство 6 членов этого совета обеспечивало контроль за центральными кредитными операциями. Одному члену совета выпадала обязанность годичного эпонима-казначея; он находился в центральной конторе в Канише; по его имени и по именам представителей обязательного присутствия - одного или двух - датировались ссудные расписки.
Конфликты решали с помощью поверенного, которого для рассмотрения дела выделял совет города или правитель города, где разбирался спор (если они были заинтересованы в защите обвиняемого?). Иногда торговое общество или его главный кредитор давали защитника, если, с их точки зрения, дело того стоило. Чаще старались разобраться между собой, не прибегая к гласности и ограничиваясь составлением документа о ликвидации спора (в присутствии избранных самими тяжущимися авторитетных лиц). В делах местных торговцев свидетелями выступали либо местные же торговцы, либо участники торгового дела из смешанных семей.
Среди имен собственных, встречающихся в документах из Каниша, много характерных для юго-востока Малой Азии - «протолувийских» и индоевропейских (лувийских и хеттских-неситских), есть также хаттские и хурритские. Другими словами, торговая организация Каниша постепенно пустила корни в районах, населенных индоевропейскими и доиндоевропейскими народами Малой Азии, перестав быть инородным телом в экономической жизни этого полуострова.
Перевозка товаров из Верхней Месопотамии и Сирии в Каниш производилась караванами ослов; наиболее ценились вьючные черные ослы, разводившиеся в Дамасском оазисе в Сирии. В одном караване, следовавшем в сопровождении проводника и охраны, могли быть сотни ослов, перевозивших рулоны ткани и одежду ценой от 8 г до 6 кг серебра за штуку. Что касается меди, то как Малая Азия, так и Ашшур получали ее, видимо, из копей современного Эргани, у верховьев Тигра. Медь перевозилась сотнями килограммов. Несмотря на огромные расходы в пути, чистая прибыль от торговли в случае удачи была исключительно высокой (до 200 раз выше цены товара в месте его первого приобретения).
__________________________________
(Взято с небольшими сокращениями отсюда: Ю. Я. Перепелкин, И. М. Дьяконов, Н. Б. Янковская, В. Г. Ардзинба. История Древнего Востока Ч.2 Передняя Азия. Египет. М.. 1988, с.46-53)
Другие материалы по теме:
Цивилизация шумеров: торговля https://cont.ws/@denys/972790
О связности исторической картины https://cont.ws/@denys/674101
Оценил 31 человек
68 кармы