Коммерческий арбитраж и ссудное дело в древнем Канише

МАЛАЯ АЗИЯ, РУБЕЖ ХХ - ХIХ ВЕКОВ  ДО НАШЕЙ ЭРЫ

Еще не возникли Лондон и Ватикан, и в мире не существовало коварных иезуитов, зловредных англо-саксов, скрытных масонов и «вредителей-академиков» с нерусскими фамилиями. Еще не родился на свет еврейский праотец Авраам...  Персы, ассирийцы и даже гиксосы еще не вторгались в Египет, а до рождения Манефона оставалось по крайней мере полторы тысячи лет. Даже денег как таковых к тому времени тоже еще не придумали!

Но ссудный процент уже начислялся. «Сакральное знание» четырех правил арифметики было чрезвычайно популярно среди торговцев, как и умение выдавливать палочкой загадочные знаки на мягкой глине. Эта «глубоко засекреченная космическая премудрость» пережила века, и в наше время раздается школьникам практически даром (вот профанация!), если не считать небольших трат на букет или на новые занавески для классной комнаты. Не ценим мы - ох, не ценим своих преимуществ! Четыре тысячи лет назад, с учетом тогдашней письменности, рассчитать процент по кредиту было не так-то просто. Несчастные египтяне были вынуждены  обозначать например число 4644  таким образом:

А вавилоняне изображали 444 вот так:

Но человечество, как известно, не ищет легких путей, и потому - с египетским ли письмом или с вавилонской клинописью - древний бухгалтер не ленился высчитывать причитающееся. Особенно если он был к тому же и совладельцем торгового предприятия. Итак....

...Документы, посвященные конфликтным делам лиц, упомянутых в списке совета канишской торговой общины, раскрывают нам деловые связи крупнейших торговых семей… В списке числится среди прочих Амур-Иштар - глава торгового дома, объединившегося с домом Пушукена, известнейшего из торговцев Каниша времен Саргона ашшурского. По наблюдениям Ю. Леви, оба дома имели если не кровные, то, во всяком случае, теснейшие деловые связи с амореями Северной Сирии. Смерть брата Амур-Иштара - Пузур-Ашшура, также отмеченного в списке совета, - вызвала серию судебных процессов в Вахшушане, Пурусханде и Канише, показывающих нам организацию и размах дела этого дома. Ремесленники, связанные с Пузур-Ашшуром, узнав о его смерти, случившейся, видимо, вне Каниша, вскрыли его сокровищницу и обнаружили в ней 12 ларцов с документами, опечатанное серебро и золото и 2 мешка меди; все это они передали на хранение еще одному лицу, числившемуся в списке совета, а тот, в свою очередь, - передал Бузазу, сыну Пушукена, вернувшемуся тем временем в Каниш из Вахшушаны. Последний расплатился по обязательствам покойного (как своего компаньона), а остаток - 37 мин серебра (18 кг) - передал на хранение доверенному лицу «для города».

Город же взамен денег предъявил товары, переданные им Кулума, сыну Ашшуримитти (тоже числился в списке совета). Сам Ашшуримитти и два его сына, Кулума и Хуниа, названные в одном из текстов «лимму», т. е. казначеями торговой организации, составили документ о передаче опечатанного ларца помощнику одного из членов совета.

Народное собрание торговой общины Каниша зарегистрировало содержимое ларца; в нем оказалось четыре слитка, один вексель в конверте на 44 мины (22 кг) серебра, выданный еще одним человеком, связанным с советом, третьему лицу. Серебро ему отвесил Бузазу, сын Пушукена, а процент на эту ссуду казначеи удержали в пользу общины. Вместе с уже учтенным векселем на 20 мин серебра всего в ларце оказалось десять опечатанных документов.

Они, как и прочие ценности, были возвращены в ларец «перед городом и нашим владыкой», т. е., очевидно, в присутствии местных, канишских властей. Среди четверых свидетелей этой операции для нас наиболее интересными фигурами являются Табцилл-Ашшур и Ашшурмалик. Последний числился в составе совета; через его дом Амур-Иштар и Пушукен в свое время провели значительную операцию со свинцом, который они получили под печатью города и сбыли в обмен на медь; затем вследствие появления жителей Эблы, скупивших медь у некоего аморея и тем самым создавших конкуренцию дому Амур-Иштара, последний придержал медь, купленную им по льготному тарифу, с тем чтобы позже продать ее подороже.

В одном из документов перечисляется имущество Табцилл-Ашшура (серебро, золото, свинец, медь, рабыня, раб, одежда, шатер, утварь, бронза, долговые расписки в конвертах), а также отражены и деловые связи, которые состояли во взаимных погашениях платежей серебром и медью организациями земляков-компаньонов Табцилл-Ашшура в Турхумите и Вахшушане, в участии в спорных делах, т. е., очевидно, в праве востребования ценностей по суду, в «странствиях» по торговым делам, т. е., видимо, в доходах от доставки товаров заказчикам; в конце упоминаются прием ценностей от посредников и продажа тканей.

Отец Табцилл-Ашшура, Ашшуриди, в течение 30 лет состоял кассиром крупного торгового объединения, в котором участвовал и Пушукен. Кассир являлся важной фигурой в организации торгового дела, его доля равнялась % всей прибыли объединения, но практически он не имел наличных средств в своем распоряжении, они были полностью вложены в дело. Имея в деле вклад в 37 мин, Ашшуриди не смог выпросить у торгового общества даже свой годовой доход, равнявшийся 1 мине и 3 сиклям.

По ходу процесса после смерти Пузур-Ашшура его приказчик Иливедаку потребовал у Бузазу, сына Пушукена, следующие товары: 4 таланта и 40 мин (140 кг) свинца, опечатанного печатью города, «97 тонких тканей ходовых и 40 тканей тонких, очень хороших» - все это следовало отослать на счет некоего купца через доверенное лицо. Возможно, это были те самые товары, которые «город» предъявил Кулума, сыну Ашшуримитти, известного, между прочим, в качестве морехода. Но тогда не говорит ли это и о существовании морских путей канишской торговли? На это могут указывать и некоторые наблюдения над определенной группой изображений на печатях, в которую входит и печать Иливедаку. Здесь особое место занимает изображение водного божества Эйя и его атрибутов.

При передаче товаров от «города» торговцу Кулума посредником выступает некий Цупана. Он был значительной фигурой в администрации канишской цитадели; в одном из документов он выступает в качестве мушаридума, т. е. должностного лица, спускающего товары из цитадели после предъявления их во дворец (насколько можно судить по тексту клятвы, принесенной им в ходе одного из процессов, он был в курсе всех операций важнейшего из торговых объединений Каниша).

Имея базу в родном городе (независимо от того, был ли это Ашшур, Уршу или какой- нибудь другой), иноземные торговцы, как мы видим, основали свою центральную контору не в этом городе, а в лежащем в стороне от него Канише: вся их переписка - не только по поводу их частных дел, но и по вопросам сношений с местными правителями - найдена в частных архивах торгового пригорода Каниша. Всякого же рода «землячества» («бабтум»), связанные с крупнейшими из торговцев, подвизавшихся в Канише, и подчинявшиеся центральной конторе, имели свои кварталы в различных второстепенных торговых пунктах, рассеянных по всей Малой Азии.

Не имея столь прямого доступа к торговле в стране, как местные купцы, иноземцы тем не менее благодаря концентрации в их руках всех кредитных операций практически распоряжались и местной частной торговлей. Участие в торговых операциях дворца и храма в принципе было недоступно иноземным купцам, но они, однако, были к ней причастны косвенно, кредитуя местных граждан или получая от местного официального агента (тамкара) ссуду на приобретение товаров (обычно под 30% годовых). Такая ссуда могла обращаться в торговле, попутно обеспечивая несколько операций, в том числе и не имевших отношения к заказу первоначального кредитора. В защиту интересов кредитора льготный срок ссуды (часто беспроцентной) давался предельно краткий; если промежуточная операция того стоила, то взявший ссуду шел на выплату процента в случае задержки платежа. По этой причине крупные ссуды давали под гигантский процент (до 240% годовых). Задержка одного платежа часто ставила под угрозу целую серию сделок и приводила к распаду даже весьма значительных торговых объединений. Участие должностных лиц и официальных торговых агентов в торговом деле было ничтожным по сравнению с деятельностью частных лиц (ведум).

Исследование М. Т. Ларсена дает следующую картину организации торгового дела канишской общины: по договору между кредитором и организатором операции, в котором фиксировались имена ответственных лиц, назначался посредник, кому следовало передать все собранные по заказу кредитора товары. Такие контракты могли касаться как одной, так и нескольких операций и включать как одного, так и нескольких ее организаторов с обеих сторон (т. е. и кредитора, и получателей средств). Переписка в дальнейшем корректировала ход операций в соответствии с желаниями кредитора или кредиторов и возможностями рынка. По завершении операции ответственное лицо (или группа лиц) предъявляло кредиторам (или их обществу) отчет о всех расходах, включая экипировку, содержание помощников и все дорожные платежи: за переноску, по оплате проводника, на «подарки» разному начальству по дороге, за постои и продовольствие.

До начала операции в первом договоре фиксировалась оплата сбора центральной торговой конторы и отмечалась надбавка на оплату рыночной пошлины в пользу местного правителя. Черновики всей переписки и копии всех документов, отправляемых из Каниша, хранились в архивах торговцев, очевидно, на случай нарушения связей. Такое нарушение приводило к значительным потерям, о чем известно из переписки и судебных процессов, возникавших по поводу смерти главных распорядителей того или иного дела. Сбор средств и товаров шел по кредитным документам; наличные деньги - конечно, не в монетной форме, а в виде кусочков драгоценных металлов - высылались через надежных людей только по окончании операции, в опечатанных ларцах. Вручение товаров местным заказчикам (кроме «контрабандных» товаров) происходило в воротах города - видимо, потому, что там всегда присутствовала городская стража.

В дороге большой караван делили на части и выпускали следующую партию лишь по получении вестей о благополучной доставке товаров предыдущей партией. Маршруты и места постоев обычно рассчитывались заранее, но нередко их приходилось менять. Сами торговцы бывали вооружены, а в опасных районах их сопровождали воины (реду). Тем не менее иногда случались ограбления; очень часто пропадали ткани.

Заказы на товары собирали заранее, и прибывшие ценности распределялись часто еще в дороге («в поле»). Если приходилось входить в город с товаром, то при передаче местному торговцу старались оценить товары как можно ниже, чтобы сбор в казну был минимален. Естественно, что в такой операции мог участвовать только надежный местный компаньон, неспособный воспользоваться вынужденной разницей цен в свою пользу, исключив из доли остальных пайщиков. Подобная система давала простор как для взаимных «утеснений», так и для «восстановления справедливости».

Как можно видеть из работы К. Лычковской, известный торговец Шаллим-Ашшур, купивший себе в жены местную уроженку за дешевую цену (9 сиклей), в дальнейшем был вынужден доплатить своему компаньону еще 23 сикля, так как его невеста оказалась заложницей в руках Шарники, младшего компаньона торгового общества, к которому принадлежал и сам Шаллим-Ашшур. Ради получения купленной невесты Шаллим- Ашшуру пришлось подать жалобу лицам, фактически возглавлявшим торговую общину, и возврат ему невесты-рабыни был оформлен через суд. Цена покупаемых торговцами местных рабов обычно не превышала 6 - 9 сиклей, но фактически, как можно видеть и по приведенному случаю, их цена, как и всюду в Передней Азии той эпохи, равнялась примерно 20 - 30 сиклям; разница, по всей вероятности, покрывалась долгом владельца раба торговцу или связанному с ним кредитору.

В одном случае местные власти установили слежку за домом некоего Иннайи, одного из глав торговой организации, в которую входил, между прочим, и упоминавшийся выше Шарники. Слежка была установлена из-за «контрабандной» отправки запрещенного к вывозу металла (железа?). После того как виновные были уличены, их дома, в том числе дом самого Иннайи, Шарники и другого крупного купца, Илиалима, видимо, подверглись сносу.

К архиву Илиалима принадлежит письмо, опубликованное И. Е. Гельбом. Оно было найдено случайно, при проведении железной дороги, очень далеко от Каниша, в окрестностях Каркемиша, на большой излучине Евфрата; краткая же выписка из этого письма, найденная в самом Канише, еще ранее была опубликована Ю. Леви. Сопоставление выписки с более подробным оригиналом открывает следующие обстоятельства: отправители письма сообщают, что часть средств на свою операцию они получили от официального торгового агента - тамкара, но в самом письме в отличие от копии этот источник средств охарактеризован как курсинатум - термин, который обозначает особо крупные сосуды для хранения масла, вина и различных вещей вместо сундуков. Вероятно, речь идет о хранилищах дворца. Возможно, часть содержимого этих хранилищ и была источником средств торгового агента независимо от того, что именно хранилось в них.

Разгром центральной части поселка с домами влиятельных торговцев, распад и выход из торговли крупнейшего объединения торговых семей, возглавлявшегося прежде Пушукеном, укрепление дворцовой торговли, на которое нередко жалуются отдельные частные предприниматели, а затем и пожар в Канише резко сократили возможности частной инициативы в этом центре, но это вовсе не означает, что она раз и навсегда прекратилась, как мы увидим из дальнейшего.

Среди других крупных центров, купцы которых могли участвовать в международной торговле Каниша, следует упомянуть кроме первостепенного по значению Уршу, как нам кажется, еще Эшнуну и Сиппар. Выход к рудникам Иранского нагорья через Эшнуну по Дияле был чрезвычайно важен для хозяйства всей Передней и Малой Азии, не случайно надпись Нарам-Сина эшнунского была найдена на Кикладских островах, куда она, несомненно, была занесена торговыми судами.

И. Е. Гельб опубликовал текст, относящийся к Старовавилонскому периоду (точная дата не сохранилась), по которому может быть реконструирована организация аморейского пригорода Эшнуны. Она тождественна организации, известной из канишской переписки, и по названию, и, видимо, по самой сути. Речь идет о трех кварталах («бабтум»), в каждом по девять-десять семей. В списке их почти полностью отсутствуют собственные имена лиц, вместо этого указано лишь родственное отношение к старшему в семье, хозяину квартала, который и обозначен по имени. Один из амореев назван только по его кварталу: «бабтум Башанум с моря». Далее следует приписка, свидетельствующая о прямой связи поселка с торговлей: «грузы (богини) Иннин, медь хранения…». В заключительной части приведено имя лица, ответственного за всю группу; в отличие от типичных западно-семитских имен глав семейств, упоминающихся в тексте, это имя аккадское.

Пригороды амореев были и в крупнейшем торговом центре Нижнего Двуречья - Сиппаре, где они назывались по племенам, поселившимся там (Сиппар-Яхрурум, Сиппар-Амнанум). Организация городских кварталов-бабтум известна и в других центрах Нижнего Двуречья, следовательно, в Канише она не была особой, специально присущей только этому торговому пригороду системой.

В связи с проникновением амореев в торговые центры Передней Азии получает объяснение и особая группа участников канишской торговли, которых в деловой переписке называют «нуаум».

Этот термин известен из текстов, найденных в Мари. Там он обозначает ту часть любого западно-семитского пастушеского племени скотоводов, которая находится в кочевьях в отличие от живущих в постоянных селениях у воды. Уплата им долга, их посредничество в доставке товаров, трудность общения с ними, если нужно было от них что-нибудь потребовать, - вот обстоятельства, в связи с которыми они упоминаются. В канишском поселке был «дом нуаума» - видимо, представителя этих степняков-скотоводов, так же как существовали дома горцев, которых называли не по именам собственным, а по названию той горы или той реки, у которых располагалось представляемое ими селение; такие имена характерны для южной окраины канишского торгового пригорода, возникшего позже остальных частей поселка. Амореи появились в канишском пригороде незадолго до пожара, и их называли часто только по племенной принадлежности, без упоминания личного имени, как, например, известную содержательницу питейного дома («аморейку»), ссужавшую деньги под процент.

История развития практики канишского торгового объединения, как нам кажется, дает картину, типичную для торговли в ту эпоху вообще. Хотя эта группа торговых архивов пока уникальна, однако единичные документы такого же типа найдены и в других городах Передней Азии начала II тысячелетия до н. э. 

В течение всего этого тысячелетия по всем городам Передней Азии, где найдены деловые клинописные документы, широко распространяется заключение кредитных сделок, как правило, уже не коммерческого, а кабального характера.

О прямой связи этих сделок с укреплением дворцовой торговли можно судить на основании материалов канишской коммерческой переписки. Процесс закабаления земледельцев был характерен для того времени.

______________________________

(Взято с небольшими сокращениями отсюда: Ю. Я. Перепелкин, И. М. Дьяконов, Н. Б. Янковская, В. Г. Ардзинба. История Древнего Востока Ч.2 Передняя Азия. Египет. М.. 1988)

______________________________

Предыдущие материалы по теме:

Клинописные архивы, найденные в Кюль-Тепе https://cont.ws/@denys/1086774

Цивилизация шумеров: торговля https://cont.ws/@denys/972790

О связности исторической картины https://cont.ws/@denys/674101