М.П.Хорошхин. "Геройский подвиг уральцев. Дело под Иканом 4, 5 и 6 декабря 1864 года."

Отрывок из монографии Михаила Павловича Хорошхина "Геройский подвиг уральцев. Дело под Иканом 4, 5 и 6 декабря 1864 года.", в которой  рассказывается про  трёхдневный бой, который героически приняла в 20 верстах от Туркестана сотня уральских казаков под командованием есаула В.Р. Серова против более, чем десятитысячного войска хана Муллы-Алимкула. Отрывок достаточно длинный, и написан дореволюционным шрифтом, однако, полагаю, что быть прочитанным он достоин, тем более, в конце накидал несколько фотографии участников тех событий, и ссылки на материалы,  где можно прочитать, например, рапорта по данному делу, в том числе и рапорт есаула В.Р. Серова. 

На заглавной фотке- групповой портрет к 25-летию боя под Иканом. Герои- уральцы: 3-й ряд , на заднем плане, слева направо стоят - Савва Горин, Александр Портнов, Ефстифий Синицын, Михаил Прикащиков, Венедикт Панькин, Харитон Сластин. 2-й ряд сидят Федор Парфенов, Аким Чернов, генерал-майор В.И.Серов, Иван Агафонов, Понкрат Скоробогатов. 1-й ряд сидят - Артемий Кочемасов, Никита Потапов,Филипп Шарков, Федор Кирилин , Василий Герасимов.

М.П.Хорошхин. "Геройский подвиг уральцев. Дело под Иканом 4, 5 и 6 декабря 1864 года."  

Лѣтомъ 1864 года небольшой отрядъ нашъ выступилъ съ бывшей Сыръ-Дарьинской линіи вверхъ по р. Сыръ-Дарьѣ и 12 іюня принудилъ коканцевъ сдать городъ Туркестапъ, имѣвшій среди населенія Средней Азіи значеніе по своимъ святынямъ. Потеря этого города и занятіе его «невѣрными» для мусульманскаго населенія были тяжелы. Это былъ первый городъ, занятый нашими войсками въ Средней Азіи.

Нѣсколькими днями ранѣе взятія Туркестана, другой отрядъ, со стороны Семирѣченскаго края, занялъ коканскую крѣпость Ауліеата. Затѣмъ изъ обоихъ отрядовъ былъ составленъ одинъ, который и направился къ укрѣпленному коканскому городу Чемкенту, взявъ который послѣ непродолжительной осады штурмомъ, отрядъ продолжалъ наступленіе къ Ташкенту. Однако, попытка 2-го октября взять этотъ многолюдный городъ, и къ тому-же занятый, довольно значительными непріятельскими силами, была отбита и отрядъ отошелъ къ Чемкенту въ ожиданіи подкрѣпленій.

На усиленіе этого передового отряда изъ форта Перовскаго, главнаго укрѣпленія тогдашней Сыръ-Дарьинской [8] линіи, была послана Уральская казачья сотня, подъ начальствомъ есаула Сѣрова. Казаки получили тогдашнія драгунскія нарѣзныя ружья, заряжающіяся съ дула, со штыками. 1-го декабря Сѣровъ вступилъ въ городъ Туркестанъ.

Между тѣмъ въ окрестностяхъ Туркестана не все было покойно. Ходили слухи, что непріятель, ободренный нашею неудачею подъ Ташкентомъ, собираетъ силы въ этомъ городѣ; въ окрестностяхъ Чемкента и даже ближе къ Туркестану стали бродить шайки, такъ что сообщенія между Туркестаномъ и Чемкентомъ были не безопасны; по дорогѣ выставлены были киргизы для перевозки почтъ.

Передавали, что тогдашній правитель коканскаго ханства, Алимкулъ, покинулъ Ташкентъ и отправился къ себѣ въ ханство съ собраннымъ войскомъ усмирять какое-то волненіе; народъ въ занятыхъ нами мѣстахъ относился къ намъ крайне недовѣрчиво и все чего-то ждалъ...

Скоро пронесся слухъ, что вблизи отъ Туркестана появилась шайка въ нѣсколько сотъ человѣкъ; а такъ какъ въ Чемкентъ снаряжался транспортъ, то рѣшено было провѣрить этотъ слухъ, разбить и истребить шайку и тогда уже отправлять впередъ транспортъ, которому до Чемкента предстояло пройти около 150 верстъ. [9]

Но слухи эти не вполнѣ передавали все, что дѣйствительно было. Какъ потомъ объяснилось, Алимкулъ, собравъ все, что можно было только собрать въ Ташкентѣ, рѣшился на весьма смѣлое предпріятіе: онъ задумалъ быстро пройти мимо Чемкента и внезапно напасть на Туркестанъ, укрѣпленія котораго были не вполнѣ исправлены и жители котораго могли оказать ему содѣйствіе. Распустивъ слухъ, что онъ идетъ на югъ, къ себѣ въ Коканъ, Алимкулъ, на самомъ дѣлѣ, пошелъ на сѣверъ; передовыя шайки его ловко накрывали выставленные нами отдѣльные посты киргизъ — туземцевъ по дорогѣ изъ Чемкента, въ Туркестанъ; намъ не отъ кого было получать извѣстія, да къ тому же степь, окружающая всѣ населенныя мѣста, широка.

Послѣ полудня, 4-го декабря, передовыя части Алимкула дошли до Икана, селенія, отстоящаго отъ Туркестана верстахъ въ 20-ти; въ ночь, вѣроятно, подтянулись и остальныя и, быть можетъ, 5-го утромъ коканцы появились бы предъ городомъ, гдѣ ихъ никто не ожидалъ.

Но случилось иначе.

Для осмотра всей мѣстности и для истребленія шайки, силы которой опредѣляли отъ 100 до 400 человѣкъ, комендантъ Туркестана, 4-го декабря, послалъ сотню Сѣрова, въ которой было всего: 2 оберъ-офицера, [10] 5 урядниковъ, 98 казаковъ, кромѣ того къ сотнѣ придано 4 артиллериста, фельдшеръ, фурштатъ и три киргиза верблюдовожатыхъ; при отрядѣ былъ горный единорогъ, казаки имѣли двойной комплектъ патроновь (120); на единорогъ отпущено 42 заряда.

Выступивъ уже послѣ полудня, сотня, выславъ разъѣзды, шла съ большими предосторожностями; оно и понятно: какъ бы въ подтвержденіе слуховь, на пути встрѣтилисъ киргизы изъ числа бывшихъ на постахъ между Туркестаномъ и Чемкентомъ и благополучно ушедшихъ отъ коканцевъ — нѣкоторые изъ нихъ были ранены; изъ словь ихъ было ясно, что за Иканомъ есть непріятель, но сколько — неизвѣстно. Есаулъ Сѣровъ донесъ коменданту о всемъ, что узналъ и, получивъ подтвержденіе прежняго приказанія, продолжалъ свое движеніе къ Икану.

Было около 4-хъ часовъ пополудни; стало уже темно, когда сотня подходила къ Икану, лежащему на высокомъ мѣстѣ. Мѣсто было ровное, покрытое кое-гдѣ саксауложъ, отъ Икана было видно на далекое разстояніе и движеніе сотни, конечно, давно замѣчено коканцами, а уральцы, подходя кь Икану, замѣтили огни около него. Сѣровъ остановился, послалъ вожака-киргиза впередъ узнать, что это за огни. Киргизъ Ахметъ сейчасъ же вернулся и сообщилъ, что «непріятеля [11] такъ же много, какъ камыша вь озерѣ». Завидѣвъ огни вдали и получивъ подтвержденіе о значительныхъ силахъ, есаулъ Сѣровъ отошелъ нѣсколько назадъ и остановился у замѣченной ранѣе небольшой канавки; казаки быстро спѣшились, развьючили верблюдовъ и успѣли оградить себя заваломъ изъ мѣшковъ съ провіантомъ и фуражемъ, сбатовали коней и помѣстили ихъ въ срединѣ круга, а сами залегли за мѣшками. Между тѣмъ коканцы перешли въ наступленіе. Ихъ конныя толпы двинулись отъ Икана прямо и нѣсколько въ обходъ, первоначально тихо ( «тихимъ молчаніемъ»), а затѣмъ, близко подойдя, и въ скачъ, съ криками. Горсть уральцевъ дружно встрѣтила натискъ мѣткимъ и частымъ ружейнымъ огнемъ и картечью единорога.

Ошеломленный неожиданнымъ отпоромъ, потерявшій сразу много убитыми и ранепыми, непріятель отхлынулъ назадъ. Но вслѣдъ затѣмъ съ новою яростію, съ криками «алла», коканцы ринулись на горсть храбрецовъ. Опять дружный огонь казаковъ и картечь единорога охладили пылъ нападающихъ и заставили повернуть назадъ. Нѣсколько разъ повторялся напоръ и съ такимъ же неуспѣхомъ.

Вѣроятло коканцы понесли потери довольно значительныя, потому что перестали нападать и, отойдя недалеко, остановились на ночь, разведя костры. [12] Казакамъ все было видно; можно было и стрѣлять, но казаки берегли каждую пулю.

Хотя непріятель и не возобновлялъ нападеній, но положеніе отряда не улучшилось. Объ отступленіи ночью нечего было и думать, нужно было оставаться на мѣстѣ и ждать выручки изъ Туркестана; казаки продолжали укрѣпляться, ограждаясь мѣшками и тѣлами убитыхъ лошадей.

Между темъ коканцы открыли огонь изъ орудій и фальконетовъ (небольшія пушки, менѣе горныхъ единороговъ); гранаты и ядра довольно близко ложились и били лошадей (такъ, первая же граната убила трехъ), но, къ счастію, не задѣвали людей. Объ отдыхѣ, не говоря уже о снѣ, и думать было нечего; пользуясь темнотою, пѣшіе коканцы старались подпалзывать незамѣтно къ отряду, чтобы съ близкаго разстоянія броситься на казаковъ. Но и казаки народъ опытный: тонкiй слухъ, острое зрѣніе — природныя качества казака, воспитаннаго среди безконечныхъ равнинъ — позволяли имъ вглядываться въ окружающую темноту, чутко прислушиваться ко всякому шороху, звуку и каждая попытка коканцевъ оканчивалась полною ихъ неудачею. Долго, безконечно долго, тянулась ночь среди орудійной и ружейной пальбы, среди напряженнаго вниманія; но духомъ някто не падалъ. Въ числѣ [13] казаковъ быля люди и бывалые, многіе находились уже болѣе 15 лѣтъ на службѣ, сдѣлали не одинъ походъ, были подъ Севастополемъ, бились ранѣе и съ коканцами, имѣли и знаки отличія военнаго ордеиа. Благодаря спокойствію, распорядительности командира и офицера, ободренію старослуживыхъ, не унывали и новички, твердо разсчитывая на свое превосходство надъ противникомъ, какъ бы онъ ни былъ многочисленъ и золъ...

Къ сожалѣнію, послѣ 8-го выстрѣла, ночью колесо единорога сломалось; сняли колеса съ передка и коекакъ ихъ приладили; однако, въ этомъ положеніи единорогъ принесъ не много пользы — приходилось его на своихъ спинахъ перетаскивать съ мѣста на мѣсто.

Прошла наконецъ и долгая иочь. Наступившее утро доставило лишь одно облегченіе: видѣли, что дѣлается у противника, который не могъ уже напасть внезапно; но за то днемъ трудно было скрыть свою малочисленность и уберечься отъ коканскихъ пуль.

Стрѣльба продолжалась; однако, по внушенію начальниковъ и онытныхъ казаковъ, люди берегли каждую пулю; только сохраннвъ патроны, казакн были увѣрены, что удержатъ протнвника на почтительномъ разстояніи. Стрѣлялн по отдѣльнымъ смѣльчакамъ, которые иногда небрльшими партіями подскакивали къ отряду саженъ на 100 и не одинъ изъ нихъ поплатился [14] за попытку похвастаться удалью и отвагою предъ своими товарищами; стрѣляли по орудійной прислугѣ, заставляя не разъ мѣнять мѣста орудій; стрѣляли также по начальникамъ, насколько ихъ можно было замѣтить по расшитымъ халатамъ, чалмамъ, богатымъ сѣдельнымъ уборамъ; напр., удалось подбить лошадь подъ самимъ Алимкуломъ. Огонь противника, особенно артиллерійскій (а пушекъ у нихъ было три), все болѣе и болѣе усиливался; изъ единорога же съ нашей стороны, какъ для сбереженія снарядовъ, такъ и по случаю порчи его — не стрѣляли. Такъ тянулся одинъ часъ за другимъ въ мучительномъ ожиданіи выручки. Между тѣмъ видно было, что толпы непріятеля потянулись на сѣверъ: это они пошли къ Туркестану. Въ отрядѣ стали оказываться убитые{1} и раненые; многіе верблюда и кони были перебиты; трупы ихъ казаки перетаскивали подъ огнемъ.

Но вотъ движеніе среди непріятеля какъ бы усилилось... чу! издалека, отъ города, донесся отдаленный гулъ орудійнаго выстрѣла... Что этотакое? Идетъ ли выручка, или же началась стрѣльба со стѣнъ Туркестана по подступившимъ коканцамъ? Разныя чувства [15] волновали храбрецовъ, заброшенныхъ судьбой среди непріятеля. Опять выстрѣлъ, и какъ будто слышнѣе, какъ будто громче — видно, свои идутъ на помощь... Казаки точно и не слышали звука своихъ и коканскихъ выстрѣловъ и съ жадностью ловили звуки оттуда, со стороны города. Но вотъ выстрѣлы ближе... ясно, что это идетъ выручка! Все ожило, встрепенулось, всякій чувствовалъ, что онъ не покинутъ, что объ отрядѣ вспомнили и спѣшатъ избавить изъ бѣды... Чѣмъ громче доносился звукъ выстрѣловъ, тѣмъ все большими и большими надеждами оживали казаки. А между тѣмъ непріятель участилъ по казакамъ стрѣльбу и словно старался сорвать свою злобу; казалось, вѣрная добыча уходитъ изъ его рукъ...

Въ два часа пополудни выстрѣлы слышались уже близко. Всѣ ждали, что вотъ-вотъ изъ-за пригорка покажутся знакомые штыки, посматривали въ ту сторону, не спуская однако глазъ и съ непріятеля. Но стрѣльба стала затихать, какъ будто даже и отдаляться; и затѣмъ затихла. Значитъ выручка не дошла.

Обманулись казаки! нѣтъ имъ помощи... они опять должны бороться и биться однѣми своими силами! Тяжело отозвалось все это на людяхъ, но духомъ они не упали; какъ прежде, прязю, смѣло взглянули въ лицо смерти и рѣшились дорого продать свою жизнь, [16] а живымъ въ руки на посрамленіе и поруганіе басурману не даться. А кичливый Алимкулъ шлетъ записку: «куда теперь уйдешь отъ меня? писалъ онъ, — отрядъ, высланный изъ Азрета (такъ называется Туркестанъ у коканцевъ) разбитъ и прогнанъ назадъ; изъ тысячи твоего отряда (видно, Алимкулъ одного казака считалъ за десятерыхъ; да какъ иначе и считать-то такихъ молодцовъ?) не останется ни одного. Сдайся и прими нашу вѣру; никого не обижу (какая насмѣшка!). Какой отвѣтъ могли дать наши казаки? Записку есаулъ Сѣровъ оставилъ у себя, а послѣ отослалъ въ крѣпость и на мирныя предложенія уральцы отвѣтили мѣткимъ огнемъ... Опять начали бой: одни со злобою на неудачу, а другіе — съ твердою рѣшимостью пасть, но не сдаться.

--------

Здѣсь я долженъ нѣсколько оторваться и разсказать о томъ, что дѣлалось въ Туркестанѣ.

Нѣсколько часовъ спустя по отправкѣ сотни, стало все болѣе и болѣе выясняться, что казаки могутъ натолкнуться на значительныя силы коканцевъ. Послали съ приказаніемъ есаулу Сѣрову, чтобы, вслучаѣ встрѣчи съ значительными силами, онъ остановился въ разрушенной крѣпости Тышанакъ, находящейся верстахъ въ 10 отъ Туркестана и наблюдалъ за движеніемъ [17] непріятеля. Но было уже поздно: посланный не доѣхалъ, а часовъ въ 5 пополудни въ Туркестанѣ услышали отдаленяый гулъ орудійной стрѣльбы, какъ бы исходившій съ одного мѣста и не умолкавшій всю ночь, что указывало, что сотня стоитъ и отбивается.

Комендантъ былъ въ затрудненіи; у него оставалось всего 2 1/2 роты, нѣсколько орудій, да и вполнѣ положиться на жителей, лишь полгода назадъ покоренныхъ, было трудно.

Въ 11 часовъ утра слѣдующаго дня, т. е. 5 декабря, изъ города выступилъ отрядъ изъ 152 человѣкъ пѣхоты, 8 казаковъ, съ 2-мя легкими орудіями. Начальнику его приказано было помочь сотнѣ «съ тѣмъ, что ежели отрядъ этотъ встрѣтитъ огромныя силы непріятеля и усиленную преграду для соединенія съ сотней и увидитъ движеніе непріятеля къ Туркестану, то, не выручая сотни, слѣдовать ему обратно»{2}.

Отойдя версты четыре, отрядъ сталъ замѣчать конныя партіи, а еще далѣе — показались и огромныя толпы наступавшихъ коканцевъ. Завязалась перестрѣлка, которую и слышали казаки сотни Сѣрова. Коканцы, обходя и окружая высланный отрядъ, потянулись къ городу, въ виду котораго, часамъ къ 3-мъ, они [18] и появились. Отрядъ между тѣмъ подвигался впередъ, прошелъ крѣпость Тышанакъ и шелъ на выручку храброй сотни Сѣрова, до которой оставалось какихъ нибуть версты 3 или 4. Непріятель ожесточенно напиралъ, окружая со всѣхъ сторонъ наступающій отрядъ; новыя подкрѣпленія его подходили, чтобы заградить дорогу къ изнемогающимъ казакамъ.

Въ силу даннаго приказанія, встрѣтясь съ массами коканцевъ, начальникъ отряда началъ отходить назадъ, преслѣдуемнй торжествовавшимъ непріятелемъ почти до города, куда отрядъ вернулся уже вечеромъ въ 6 часовъ. Ударили тревогу въ городѣ, аксакалы (старшины) нросили помощи; въ отдаленныхъ садахъ появился непріятель, и трубные звуки его слышались даже въ цитадели, куда свезены были семейства всѣхъ; на стѣнахъ города всю ночь стояли дежурныя части; а тамъ, гдѣ-то вдали, въ сторонѣ Икана все еще не прерывался гулъ выстрѣловъ, слышимый со стѣнъ Туркестана. Каждый, слушая этотъ гулъ, понималъ въ чемъ дѣло: сердце болѣзненно ныло и разрывалось... всякій сознавалъ, что и для героевъ есть предѣлъ и какъ уральцамъ трудно...

------

Но вернемся къ сотнѣ.

Получивъ отказъ сдаться, Алимкулъ рѣшился сломить [19] упорство казаковъ. Изъ сотни замѣтили какое-то движеніе у непріятеля: подвозили на арбахъ и телѣгахъ камышъ и хворостъ... Казаки стали догадываться, что коканецъ задумываетъ «идти подкатомъ», прикрываясь арбами...

Но скоро наступившая темнота, закрывъ непріятельскій станъ, снова заставила казаковъ напряженно вглядываться въ сторону непріятеля, который, будучи ободренъ успѣхомъ, могъ броситься на штурмъ и задавить своимъ многолюдствомъ горсть стойкихъ молодцовъ. Невеселыя думы передумывали уральцы, сидя за своими завалами и зорко слѣдя за непріятелемъ, обложившимъ ихъ со всѣхъ сторонъ... Казаки уже два дня не ѣли и не пили, а объ отдыхѣ, а тѣмъ болѣе о снѣ и думать было нечего, да и патроны приходили къ концу...

Есаулъ Сѣровъ рѣшилъ послать вѣсти о себѣ въ городъ, не зная, что тамъ дѣлается. Казаки Андрей Борисовъ, Павелъ Мизиновъ и ВарѲоломей Коноваловъ вызвались на это трудное дѣло. Мизинову, какъ слабому здоровьемъ, отказали. Двое остальныхъ, съ киргизомъ Ахметомъ, живо снарядились: надѣли поверхъ своихъ полушубковъ ружья, офицеры дали имъ револьверы и, провожаемые благими пожеланіями, они тронулись верхами и пропали въ темнотѣ. Но, наткнувшись [20] на коканскій пикетъ и давъ по нему выстрѣлъ, казаки скоро вернулись въ сотню. Это ихъ однако не охладило: опять Борисовъ{3} и Ахметъ, съ новымъ шутникомъ, казакомъ Акимомъ Черновымъ пустились въ другую сторону и иа этотъ разъ удачно пробрались среди рыскавшихъ партій коканцевъ. Отойдя на нѣкоторое разстояніе, коканцы расположились преимущественно къ югу отъ сотни; кругомъ были разставлены посты, ходили разъѣзды, огни горѣли всюду и это помогло нашимъ смѣльчакамъ тихо пробраться между группами непріятеля, не предполагавшаго такой смѣлости; труднѣе было идти дальше къ Туркестану, около котораго бродило много шаекъ, — но Богъ помогъ казакамъ и въ 9 часовъ вечера, словно выходцы съ того свѣта, появились они подъ стѣнами Туркестана и подали вѣсти объ отрядѣ.

Между тѣмъ къ утру 6-го числа коканцы отошли отъ города къ Икану, а въ часъ дня послана была вторично выручка: 207 человѣкъ пѣхоты, 10 казаковъ съ двумя орудіями. [21]

Отправивъ вторично посланныхъ, казаки продолжали свое дѣло; надежда никого не покидала, хотя положеніе становилосъ все тяжелѣе и тяжелѣе. Томила и неизвѣстность исхода смѣлой попытки дать о себѣ вѣсть въ крѣпость. Прошелъ часъ, другой послѣ отправки казаковъ; нѣтъ никакихъ признаковъ, что посланные попались, — значитъ, черезъ первую линію прошли, но удастся ли пробраться въ Туркестанъ — вотъ вопросъ, волновавшій всѣхъ, ибо каждый сознавалъ, что только помощь извнѣ можетъ ихъ спасти...

Стало свѣтать; вдали началъ обрисовываться лагерь противника; а вмѣстѣ съ тѣмъ казаки замѣтили арбы съ надѣланными на нихъ щитами изъ хвороста и камыша. Огромныя связки хвороста въ видѣ большихъ валовъ, чтобы удобнѣе ихъ накатывать, были заготовлены въ разныхъ мѣстахъ. Вчерашняя догадка оправдывалась: дѣйствителыю, «подкатомъ» задумали идти коканцы, — у нихъ насчитывалось до 16 подвижныхъ щитовъ и арбъ.

Положеніе отряда становилось очень труднымъ; халатъ не спасалъ коканца отъ казачьей пули, а за арбою и за щитомъ было безопасно...

Однако казаки нѲ теряли надежды на выручку и потому есаулъ Сѣровъ рѣшилъ вступить въ переговоры и тѣмъ оттянуть начало новаго, отчаяннаго и, быть [22] можетъ, послѣдняго боя.

Предупредивъ казаковъ о своемъ намѣреніи, командиръ сотни вышелъ впередъ и махнулъ непріятелю рукой, показывая этимъ, что хочетъ вступить въ переговоры. Вышелъ коканецъ съ оружіемъ въ рукахъ, которое по настоянію онъ положилъ. Завязались переговоры: есаулъ Сѣровъ требовалъ вызова Алимкула, чтобы переговаривать съ нимъ; коканецъ предлагалъ самому идти къ нему, говоря, что онъ властитель; предлагались самыя выгодныя условія для сдачи, обѣщалась награда... Между тѣмъ казаки замѣтили, что коканцы стали надвигать щиты, а подъ Сѣрова состороны подкрадывались трое коканцевъ. 

«Ваше Благородіе, уходите скорѣе! сейчасъ стрѣлять будемъ!» кричали казаки и открыли огонь. Цѣль переговоровъ была отчасти достигнуга: прошло около двухъ часовъ времени, а со стороны крѣпости ничего не слышно и не видно...

Съ 7-ми часовъ утра вновь закипѣлъ бой, на этотъ разъ отчаянный. Ожесточенный непріятель стрѣлялъ часто и мѣтко, ностепенно подходя къ казакамъ съ трехъ сторонъ. Становилось жутко, сознавалась необходимость поддержки въ трудномъ бою, а поддержки все нѣтъ! Отрядъ, сохранившійся почти безъ потерь (было нѣсколько рааешхъ), сразу почувствовалъ свое незавидное положеніе. [23]

Къ часу дня всѣ лошади были перебиты, 37 человѣкъ убито, много переранено; четыре отчаянныхъ попытки коканцевъ броситься въ рукопашную были отбиты, а помощи все нѣтъ, хотя, если-бы она вышла утромъ, дошла бы до сотни...

И вотъ, не видя никакой поддержки и не находя силъ сдержать своимъ огнемъ все ближе и ближе подходящаго противника, храбрецы рѣшаются на отчаянную попытку: пробиться къ городу, или же пасть въ открытомъ бою — они все еще надѣялись на помощь. Кромѣ того, нельзя было медлить — зимній день коротокъ, а до города было верстъ 16-ть; пройдти ихъ надо было за-свѣтло, пока видно и пока можно сдерживать напоръ коканцевъ ружейнымъ огнемъ.

Коканцы были просто ошеломлены, когда горсть героевъ, заклепавъ орудіе, переломавъ ненужныя ружья, съ криками «ура» выскочила изъ-за своихъ заваловъ; но они скоро увидѣли, что вмѣсто сотенъ людей, которыя они насчитывали у русскихъ, на самомъ дѣлѣ оказались лишь десятки.... И съ дикими криками ринулся противникъ за кучкой храбрецовъ. Сначала отступали тѣсной толпой, но потомъ увидѣли, что такъ неудобно, другъ другу мѣшали стрѣлять и обороняться. Тогда самъ собою образовался строй въ видѣ лавы, но въ три шеренги. Чѣмъ далѣе шли, тѣмъ [24] болѣе строй этотъ рѣдѣлъ и растягивался въ длину.

Однако своимъ мѣткимъ огнемъ казаки сдерживали массу коканцевъ въ значительной дали. Тогда непріятельскіе всадники, сажая на крупы лошадей сарбазовъ (пѣшіе стрѣлки), заскакивали впередъ, ссаживали ихъ и послѣдніе со всѣхъ сторонъ начинали разстрѣливать отступающихъ уральцевъ.

Одиночные непріятельскіе латники и кольчужники врывались иногда въ самую средину казаковъ, за что нѣкоторые и платились головой; но другіе, благодаря своимъ доспѣхамъ, ускакивали, успѣвъ поранить нѣсколько казаковъ. Менѣе рѣшительные метали въ казаковъ пики и копья, нанося такимъ способомъ случайный вредъ отступавшимъ. Такъ, когда казакъ П. Мизиновъ наклонился, чтобы поднять упавшій шомполъ, брошенная пика насквозь пробила ему лѣвое плечо, пригвоздивъ его къ землѣ; однако онъ всетаки вскочилъ и добѣжалъ съ нею до товарищей, которые и выдернули пику у него изъ плеча.

И вотъ, когда кто-либо изъ этихъ героевъ, утомленныхъ предыдущимъ боемъ, истекая кровью и лишаясь послѣднихъ силъ, падалъ на землю, какъ хищные звѣри, съ неистовыми криками отдѣлялись изъ толпы конные всадники и бросались на свою безпомощную жертву — вѣдь, съ нею легко уже было [25] справиться... всякій спѣшитъ отрѣзать голову, чтобы скорѣе представить начальству, какъ доказательство своей храбрости и удальства, достойныхъ награды. И казаки награждали коканцевъ за ихъ усердіе: не одинъ изъ такжхъ «героевъ» рядомъ съ своимъ трофеемъ слагалъ и свою голову, пораженный мѣткимъ выстрѣломъ уральца, хотя и ослабѣвшаго, но все еще страшнаго противнику. Потомъ, уже внѣ выстрѣловъ казачьихъ, коканцы свободно насмѣхались и надругались надъ обезглавленными трупами.

Всякій пойметъ, какое тяжелое чувство испытывалъ каждый, видя поруганіе надъ своими братьями и товарищами и сознавая, что вотъ-вотъ и онъ будетъ брошенъ, покинутъ, такъ какъ нести своихъ раненыхъ не было никакой возможности.

Всякій шелъ, пока были силы. Казакъ сознавалъ, что разъ онъ отдѣлился отъ своихъ — неминуемая смерть ждала его сейчасъ же, въ глазахъ товарищей, сердце которыхъ болѣзненно сжималось при видѣ поруганія надъ беззащитными ранеными.

Все тяжелѣе и тяжелѣе становилось отступающимъ, когда тотъ или другой, выбившись изъ силъ, истекая кровью, или подбитый въ ноги, падалъ въ изнеможеніи.... »Прощай, товарищъ!» и всякій крѣпче сжималъ [26] винтовку, чтобы послать пулю коканцу, наскакивающему на упавшаго казака.

Такъ продолжалось отступленіе. Прошелъ часъ, прошелъ и другой. Бойцовъ становилось все меньше и меньше; чѣмъ далѣе, тѣмъ число раненыхъ становилось больше; многіе получили по двѣ, по три раны, многихъ вели подъ руки, другіе же придерживались за товарищей. Про голодъ и жажду, про усталость отъ безсонныхъ ночей — забыли; была одна только забота — идти впередъ и дороже, какъ можно дороже, продать свою жизнь. Движеніе все болѣе и болѣе замедлялось, — нельзя было двигаться скорѣе, многіе еле передвигали ноги; отступая три часа, казаки отошли всего 8 верстъ.

Съ каждою минутою положеніе становилось все труднѣе; впереди еще нужно было пройти болѣе 8 верстъ, а короткій зимній день шелъ къ концу. Всѣ были измучены, всѣ были въ крови, всякій видѣлъ, какая участь ждетъ его, если шальная пуля поранитъ хотя бы и въ ногу. Падалъ казакъ, его товарищи, напрягая силы, ломали ружье, чтобы и оно не досталось врагу. Кровавый слѣдъ, поломанныя ружья, да трупы — обозначали путь уральцевъ.

Одною изъ жертвъ былъ сотникъ Абрамичевъ; первая пуля попала въ високъ, — онъ шелъ подъ руку; [27] вторая пуля ударила въ бокъ, — онъ продолжалъ идти, пока пули разомъ не хватили въ обѣ ноги, и онъ упалъ. «Рубите скорѣе голову, не могу идти», были его послѣднія слова. Погубило его то, что онъ не хотѣлъ снять офицерское пальто и папаху, обращавшіе на себя вниманіе коканцевъ. Когда онъ упалъ совсѣмъ, сраженный послѣдними пулями, то проходившіе мимо него Сѣровъ и казаки простились съ нимъ, какъ съ мертвымъ, — говоря: «прости насъ, Христа ради». Упалъ Абрамичевъ напередъ; сначала оперся было руками, а потомъ, въ безсиліи, упалъ головой прямо на землю. «Не отошли мы, разсказывалъ иканецъ, и 15 шаговъ, какъ коканцы тучей насѣли на сотника Абрамичева и дорѣзали его, уже мертваго, у насъ на глазахъ». Черезъ двѣ минуты въ его офицерскомъ пальто скакалъ какой то коканецъ. Послѣ, сбирая растерзанные трупы, едва узнали его, да и то по окровавленному клочку кармана.

Начинало уже теынѣть, было около 4 часовъ пополудни; всякій напрягалъ послѣднія силы и шелъ... Но вотъ послышалась ружейная стрѣльба; скоро толпы кокапцевъ со стороны города отхлынули прочь въ разныя стороны и на пригоркѣ, въ полуверстѣ, показались бѣгущіе на встрѣчу солдаты.

Кто можетъ выразить радость казаковъ?!... Тяжелая [28] ноша свалилась съ каждаго — всѣ крестились, обнились и цѣловались.

Начали считать оставшихся: изъ двухъ офицеровъ — одинъ убитъ, другой — командиръ сотни — раненъ въ верхнюю часть груди и контуженъ въ голову; пальто было прострѣлено въ 8 мѣстахъ; изъ 5 урядниковъ — 4 убито, а 1 раненъ; изъ 98 казаковъ — 50 убито, 36 ранено, 4 артиллериста ранены, фельдшеръ, фурштатъ и вожакъ изъ киргизъ — убиты; нѣкоторые имѣли по 5 и 6 ранъ. Очевидно, что помощь подошла во время: казаки такъ ослабѣли, что не могли уже идти и ихъ повезли на высланныхъ подводахъ; въ крѣпость доставили уже въ 7 часовъ вечера и сдали въ лазаретъ, откуда, однако не всѣ вышли здоровыми — многихъ похоронили вскорѣ.

«Не нахожу словъ, доноситъ въ своемъ рапортѣ 8 Декабря 1864 г. есаулъ Сѣровъ коменданту гор. Туркестана, чтобы вполнѣ передать всѣ молодецкіе подвиги своихъ лихихъ удальцевъ — товарщей и вѣрныхъ слугъ Государя. Не было ни одного, который чѣмъ-либо не заявилъ себя. Эта горсть храбрыхъ защитниковъ, во время отступленія между тысячей непріятеля, не смотря на сильный холодъ, вся измученная и израненная, побросала съ себя послѣднюю одежду и шла въ однѣхъ рубашкахъ, съ [29] ружьемъ въ рукахъ, обливая кровью путь свой».

Такъ окончился Иканскій бой. Непріятель на другой день удалился; а на 4-й день высланъ отрядъ, чтобы собрать трупы павшихъ геровъ: всѣ они были безъ головъ, изуродованные.

10-го числа вырыли общую могилу, накрыли холстомъ, отслужили панихиду и насыпали надъ могилою холмъ.

[... ]

Смѣлая попытка правителя тогдашняго коканскаго ханства Алимкула — быстрымъ движеніемъ изъ Ташкента, мимо Чемкента, подойти прямо къ Туркестану, предъ которымъ онъ могъ появиться утромъ 5-го декабря, и гдѣ уже были его сообщники, — не увѣнчалась уепѣхомъ. Коканскія полчища, въ которыхъ было около 10 тысячъ, наткнулись неожиданно на сотню уральцевъ, обнаружили себя, потеряли время, дали подготовиться гарнизону Туркестана и ушли, понеся огромныя потери; а бывшіе въ войскахъ Алимкула [30] разнесли всюду вѣсти о стойкости и храбрости «невѣрныхъ», горсть которыхъ съумѣла отстоять себя даже въ открытомъ полѣ... какъ же можно было послѣ того рѣшаться на штурмъ крѣпости, если и съ сотней не справились?

[... ]

Почти двадцать лѣтъ спустя иканскій бой вспомнился снова: въ 1884 году лѣтомъ поставленъ былъ памятникъ на полѣ битвы; постройка выполиена бывшимъ туркестанскимъ воинскимъ начальникомъ подполковникомъ Головинымъ на добровольныя пожертвованія.

Памятникъ сооруженъ изъ кирпича, въ видѣ четырехсторонней колонны, высотою около 5 1/2 аршинъ; вверху памятника въ колоннѣ широкій крестъ, выше котораго на самой вершинѣ памятника водруженъ изящной работы чугунный крестъ, а внизу чугунная доска съ надписью: «памяти воиновъ, павшихъ подъ Иканомъ въ 1864 году». Въ 1885 году памятникъ окруженъ въ видѣ ограды 8 орудіями, связанными артиллерійскими тормазными цѣпями; вокругъ этой [32] ограды разбитъ огородъ, вырыто два колодца, устроено два водоема и построенъ домикъ для сторожа. 

Но еще важнѣе для уральцевъ была Царская милость: 1) Въ Высочайшей грамотѣ, данной на Георгіевское знамя, пожалованное Уральскому войску 6-го мая 1884 г., между прочимъ значится: «...при завоеваніи же Туркестанскаго края и водвореніи въ немъ порядка, оно, съ самыхъ первыхъ шаговъ туда Нашихъ войскъ, несло непрерывные труды и ознаменовало себя въ многочисленныхъ бояхъ, въ особенности же въ 1864 г. въ дѣлѣ противъ коканцевъ подъ Иканомъ, подвигами отваги и мужества». 2) Въ приказѣ по Военному Вѣдомству 7 октября 1884 г. объявлено: «Въ ознаменованіе особаго Монаршаго благоволенія къ подвигамъ мужества и храбрости, оказаннымъ находившеюся въ 1864 году, въ составѣ гарнизона города Туркестана, уральскою казачьею сотнею въ дѣлѣ противъ коканцевъ 4, 5 и 6 декабря 1864 г. подъ Иканомъ и для увѣковѣченія этого блестящаго дѣла въ памяти уральскихъ казаковъ, Государь Императоръ Всемилостивѣйше жалуетъ 4-й сотнѣ Уральскаго казачьяго № 2 полка знаки отличія на головные уборы съ надписью: «за дѣло подъ Иканомъ 4, 5 и 6 декабря 1864 года».

[... ]

Хвала и честь вамъ, иканскіе богатыри, честно поработавшіе на славу и величіе Отечества и родного войска!

Вотъ списокъ ихъ:

Командиръ сотни - есаулъ Василій Родіоновичъ Сѣровъ.

Сотникъ Павелъ Абрамичевъ убитъ.

Урядники: Панфилъ Зарщиковъ

Давидъ Криковъ

Пахомъ Мишаловъ

Ерофей Филипповъ (все убиты)

Александръ Желѣзновъ

Казаки: Убиты:

Титъ Овчинниковъ

Климентій Бѣлкинъ. [46]

Николай Мазановъ.

Антонъ Болдыревъ

Сидоръ Ковалевъ.

Ермолай Васильевъ.

Ѳома Темновъ.

Никонъ Лоскутовъ.

Ѳедоръ Шапошниковъ.

Ананій ПарѲеновъ.

Макей Арчашниковъ.

Купріянъ Калмыковъ.

Гавріилъ Жидковъ.

Иванъ Сыщиковъ.

Климентій Тюнинъ.

Максимъ Сыщиковъ.

Авдій Камцевъ.

Павелъ Герасимовъ.

Захаръ Зузановъ.

Яковъ Овчинниковъ.

Андрей Романовъ.

Прокофій Романовъ.

Иванъ Павловъ.

Іолій Рудометовъ.

Евсигній Дорофѣевъ.

Никита Пономаревъ.

Евстафій Пономаревъ. [47]

Осипъ Марковъ.

Ерастъ Стариченковъ.

Семенъ Михѣевъ.

Ларіонъ Ларинъ.

Дорофей Портновъ.

АѲанасій Землянушновъ.

ВарѲоломей Коноваловъ.

Тарасъ Парфеновъ.

Иванъ Ароновъ.

Дмитрій Кирѣевъ.

Осипъ Болдыревъ.

Иванъ Петровъ.

Семенъ Волковъ.

Григорій Волковъ.

Григорій Божедомовъ.

Самоилъ Мазановъ.

Иванъ Пановъ.

Евлампій Гордѣевъ.

Иванъ Рыгинъ.

Иванъ Тяпухинъ.

Иванъ Фолимоновъ.

Евплъ Болдыревъ.

Александръ Туминъ. [43]

Умерли отъ ранъ послѣ дѣла:

Насыръ Фаткуллинъ.

Платонъ Добрынинъ.

Иванъ Коптѣловъ.

Савелій Ярочкинъ.

Елистратъ Корчагинъ.

Григорій Азовсковъ.

Михаилъ Бахинъ.

Сидоръ Максинъ.

Терентій Толкачевъ.

Ермолай Чесноковъ.

Алексѣй Логиновъ.

Остались въ живыхъ:

Андрей Борисовъ.

Акимъ Черновъ.

Павелъ Мизиновъ.

Матвѣй Мостовщиковъ.

Евстифій Синицынъ.

Филиппъ Каймашниковъ.

Зиновіи Скачковъ.

Евграфъ Агафоновъ.

Михаилъ Бакировъ.

Филиппъ Шарковъ.

Понкратъ Скоробогатовъ. [49]

Евстифій Соболевъ.

Викулъ Хаминъ.

Гавріилъ Подлипалинъ.

Алексѣй Чировъ.

Ѳедоръ Парфеновъ.

Михаилъ Прикащиковъ.

Василій Герасимовъ.

Ѳедоръ Кирилинъ.

Иванъ АгаѲоновъ.

Венедиктъ Панькинъ.

Никита Потаповъ.

Ананій Зѣвакинъ.

Евстигней Ворожейкинъ.

Ѳедулъ Мирошхинъ.

Александръ Портновъ.

Василій Казанцевъ.

Иванъ Кокоревъ.

Емельянъ Голубовъ.

Савинъ Горинъ.

Харитонъ Сластинъ.

Артемій Кочемасовъ.

Василій Парфеновъ.

Шаргай Токмаевъ.

Василій Рязановъ.

Кузьма Бизяновъ. [50]

Алексѣй Орловъ

Артиллеристы: Грѣховъ

Огнивовъ

...............

............... (все ранены.)

Фельдшеръ Бинднеръ убитъ.

Фурштатъ Барбанниковъ убитъ.

Почтарь Кара-киргизъ Ахметъ. [51]

Проскурин А.Н. Легендарное дело под Иканом.Из стародавнего уральской стороны      http://proskurin.ucoz.kz/publ/...

Иканская сотня. Повесть  http://samlib.ru/img/s/sanregre_a_w/ikanskajasotnja/index.shtml

Легендарное дело под Иканом https://veles.site/news/legend...