"Назвал я музыку любимою сестрою,
Поэзию - любимейшей сестрой".
Александр Дольский
Великому симбиозу музыки и поэзии - сотни лет. Ещё ничего не понимая в этой жизни, мы слышим колыбельные песни матери. Повзрослев, восхищаемся руками пианиста. Чувствуем мелодию, скрытую в стихах. И это неразделимо. Недаром поэты часто пишут о тех, кто так же извлекает звуки и наделяет их смыслом.
Я помню вечер в октябре, в особнячке старинном,
Там некий странный музыкант сидел за пианино,
Бородка дерзкая тряслась, глаза, слезясь, смеялись,
Как день и ночь, как жизнь и смерть, все клавиши сменялись.
Сперва на чётных он играл, а после на нечётных,
И если с белых начинал, заканчивал на чёрных.
То радостные выбирал, то горестные ноты...
Рождались дети на заре, и погибали роты.
От шумных улиц городских до позабытых кладбищ
Он вел, и был великий смысл в перебираньи клавиш,
И нам казалось, всё он мог, он наши души правил.
Сперва казалось, что он бог, потом казалось – дьявол.
Сперва на чётных он играл, а после на нечётных,
И если с белых начинал, заканчивал на чёрных.
Владимир Костров
Александр Дольский тоже затронул эту тему - как будто по клавишам прошёлся.
Поэт, философ, композитор, музыкант - как дивно всё это в нём слилось!
Как всегда, легко и непринуждённо задумалась над тем, о чём играет пианист, Лайма Вайкуле:
Вот такой широкий диапазон у этого инструмента. Магические чёрно-белые, как наша жизнь, клавиши могут всё.
Ещё Шопена мне сыграй,
Пусть звуки приподнимут душу,
Преобразят земную сушу
В далёкий невозможный рай.
Весь мир тобою изменён
Движеньем точным гибких пальцев,
Неуспокоенных скитальцев
В октавах призрачных времён.
Затеяв звучный разговор,
Ты мне нечаянно подаришь
Смятенье черно-белых клавиш,
Их равновесие и спор.
Пусть звуки царствуют и длят
Мгновение блаженной сути,
Где век тождественен минуте,
Где нас когда-нибудь простят.
Елена Ерофеева-Литвинская
Вы действительно слушаете? И действительно слышите?
Сумрак трогает клавиши – разноцветные окна.
Белый клавиш – надежда. Где ещё вы такую же сыщете?
Чёрный клавиш – крушение. Чёрных клавишей много.
Серебристую радость слишком быстро сменяет отчаяние –
Не всегда успевают откликнуться чуткие стены.
И всё длится и длится чёрно-белое чередование.
Точно волны накатывают – с пеною и без пены.
А порою враждебные звуки являются парами.
Хуже этого нет. Можно вовсе без слуха остаться.
Ходит всё ходуном. Грохот, гром. Скачет дом под ударами.
А такое случается – слышите? слышите? – часто.
Но у нынешней ночи настроение в целом отличное.
Надушилась фиалкой, размокшей в сапфировом спирте.
Вы действительно слушаете? И действительно слышите?
Вы же всё это любите... Так что, прошу вас, не спите.
Эдуардас Межелайтис
Если ещё не спите - могу продолжить. (Кстати, у нас в училище преподаватели пользовались проверенным способом вычисления спящих курсантов. Не меняя тона, каким читают лекцию, предупреждали класс о том, что сейчас последует команда "Встать! Смирно!" - но все должны остаться на местах. После громкой команды "сони" вскакивали, ошарашенно глядя на сидящих однокурсников).
Летают по клавишам тонкие пальцы,
Играет задумчиво старый рояль,
Мелодия с сердцем не хочет расстаться,
Звучит, разбивая застывший хрусталь.
Играй, пианист, одиночество ночи
Тебе не поможет уйти от любви.
Играй! Даже ночь тебе очень захочет
Доверить загадки и тайны свои.
Мой старый рояль, обо всём забывая,
Играет мелодию дикой луны.
Мой старый рояль, я тебе доверяю
Свои сокровенные самые сны.
А пальцы летают беспечно и властно,
И пламя дрожит на огарке свечи,
Волнующий шёпот, таинственно страстный,
Тихонечко шепчет: - Играй, не молчи…
Играю. Рояль дарит нежные звуки,
Я рву тишину, и зачем-то смеюсь…
До крови изранено сердце, но руки,
Играют любви недосказанный блюз.
Святослав Моисеенко
И ещё одна песня Александра Дольского, подарившая статье эпиграф.
Две женщины - одна светла и величава,
Другая - утонченна и смугла.
Явились мне без зова, для начала
Расстроив мои мысли и дела.
Александр Дольский поёт о сёстрах - поэзии и музыке. Но, может быть, и о клавишах, белой и чёрной? И о нашей жизни в целом?
Оценили 14 человек
32 кармы