Смешно вспоминать, что начавшееся ещё при Горбачёве «переосмысление» советской истории затевалось под призывом отказа от «чёрно-белого мышления». Смешно, поскольку единственное, что с тех пор поменялось, — это цвета. Тому, что прежде виделось чёрным, ныне придают белоснежную окраску. А то, что представало светлым, замазывается теперь самой густой чёрной краской.
Причём в своём перераспределении чёрного и белого «переосмыслители» намного превзошли тех, кого попрекали за политическую тенденциозность оценок истории. Скажем, много ли за последние три десятилетия было фильмов, в которых красные изображались бы так, как были показаны белые в фильмах «Дни Турбиных», «Бег» или хотя бы как в целом ряде приключенческих картин типа «Адъютант его превосходительства»? Если брать достаточно серьёзные фильмы 1970-х годов, то «одномерное» изображение белых наиболее характерно для произведений Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих» и «Раба любви», где все они показаны редкостными подонками. Впрочем, на мой взгляд, это нисколько не умаляет достоинств данных фильмов, потому что обличение белогвардейцев — отнюдь не главное в них.
Нынешние интерпретаторы истории тужатся быть «белее» белых! Известные представители Белого движения, когда стало ясно, на что нацелен курс большевиков, неоднократно отдавали должное своим противникам. Широко известны слова о Ленине Николая Устрялова, который на первых порах, по собственным словам, «принимал живейшее участие в белой борьбе», а осмыслив происходящее с державой при власти большевиков, назвал Владимира Ильича национальным героем России, наряду с Дмитрием Донским и Петром Великим.
Устрялов сказал это уже после того, как пришёл к сотрудничеству с Советской властью. А вот один из главных идеологов Белого движения Василий Шульгин написал: «нельзя не видеть, что русский язык опять занял шестую часть суши», что «большевики восстанавливают военное могущество России, восстанавливают границы Российской державы», вскоре после того, как с другими белогвардейцами бежал из Советской страны. Глава духовенства белых на Юге России митрополит Вениамин позже признал: «Лишь Советская власть могла навести порядок в стране и повести её дальше, и народ пошёл за ней…»
Тщетно искать такую объективность у нынешних «переосмыслителей» истории, начиная с правителей России и кончая их пропагандистскими лакеями. Они, как говорится, «в упор не видят» того, чего нельзя не видеть. В их интерпретации Ленин, оказывается, не возродил в невероятно тяжёлых условиях историческую Российскую державу, а «заложил бомбу под Россию»; индустриализация была проведена неправильно; да и Великую Отечественную войну тоже выиграли не так, как надо было бы…
С фанатичным упорством эти люди выискивают «компромат» на большевиков и их лидеров. Чего стоит, например, известный белгородцам труд местного автора о «красном терроре», который начинается с заверений в стремлении к беспристрастному изучению обоюдного насилия, а потом практически полностью строится, как показал в «Правде» кандидат исторических наук А.М. Сергиенко, на «Деле о злодеяниях большевиков в городе Белгороде Курской губернии». Оно было подготовлено деникинской «Особой следственной комиссией», которая вполне официально имела чисто пропагандистскую цель: «выявлять перед лицом всего культурного мира разрушительную деятельность организованного большевизма». С выхода в свет сего опуса прошло уже несколько лет, однако об осуществлении намерения автора ради декларируемой им беспристрастности написать второй том, про зверства белых, что-то не слышно.
Яркий образец подхода нынешнего режима к советской истории — распоряжение правительства РФ №1561-р, утвердившее «Концепцию государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий». При этом в тексте документа речь идёт исключительно о репрессиях со стороны Советской власти… Не отстаёт и президент: год векового юбилея Великого Октября он «отметил» тем, что открыл в Москве «Стену скорби» — всё по тем же жертвам политрепрессий большевиков, о коих Путин с пафосом поскорбел.
Зато Николай II провозглашён в постсоветской России святым, и глава правительства Д.А. Медведев, чья подпись стоит под упомянутым распоряжением, является его горячим поклонником. Между тем прозвище «Кровавый», которое народ дал этому царю задолго до революции, Николай Романов получил вполне по заслугам.
Не будем говорить о систематически проводившихся «рядовых» расправах над протестующими людьми, хотя редкая из них обходилась без убитых и раненых. Остановимся на тех расправах, которые вызывали общественный резонанс.
В 1903 году в Златоусте войска открыли огонь по безоружным участникам стачки на государственном оружейном заводе: 69 убитых и более двухсот раненых.
9 января 1905 года в Петербурге, на Дворцовой площади, войска расстреляли мирное шествие, нёсшее «царю-батюшке» вполне верноподданническую петицию. Убито 1200 человек, ранено свыше 2000.
Восстание на крейсере «Очаков» было подавлено с неимоверной жестокостью. Куприн в очерке «События в Севастополе» писал: «… по катеру с ранеными стреляли картечью… бросившихся вплавь расстреливали пулемётами… людей, выкарабкавшихся на берег, солдаты приканчивали штыками».
Весной 1912 года, после уменьшения зарплаты и повышения цен на продукты, забастовали рабочие приисков акционерного общества «Ленское золотопромышленное товарищество». Безоружных рабочих, направлявшихся на переговоры, встретили огнём войска: 277 убитых, 250 раненых.
Конечно, можно сказать, что не царь отдавал непосредственные приказы на открытие огня (хотя организатор расправы 9 января — член царской семьи). Но разве были хоть раз наказаны те, кто принимал эти решения? Напротив, ротмистр Трещенко, командовавший Ленским расстрелом, был награждён.
Глава царского правительства П.А. Столыпин — кумир «демократов». Ему устанавливают памятники, в том числе и у нас на Белгородчине, празднование его юбилея было проведено на государственном уровне. При этом организаторы торжеств ни разу не упоминали, что Столыпин вошёл в историю не только реформами (которые, заметим, вместо того чтобы остановить революционный процесс, послужили его катализатором, поскольку разоряли большинство крестьян), но и «столыпинскими галстуками», учреждением военно-полевых судов, которые стали не органом правосудия, а механизмом расправ, и организацией карательных экспедиций против крестьян, «не понявших» благотворности его «реформ».
Можно сослаться на Льва Толстого, написавшего Столыпину, сыну своего друга: «…покуда будет история, имя ваше будет повторяться как образец грубости, жестокости и лжи», — хотя для нынешних правителей и их прислуги Толстой почти большевик. Но и лидер кадетов Милюков, который всегда был ярым врагом большевиков, свидетельствовал: «В наиболее беспокойные части России были разосланы так называемые карательные экспедиции, заливавшие кровью безсудных расстрелов свой путь».
Адмирал Колчак ныне романтизируется и героизируется. Между тем апологетический фильм «Адмиралъ» появился как раз в тот год, когда прокуратура официально заявила, что нет оснований для пересмотра его дела. То есть романтизируется и героизируется деятель, официально считающийся военным преступником! Обнародованные уже в наше время выдержки из колчаковских (подчеркну: КОЛЧАКОВСКИХ!) документов о действиях карателей пестрят такими данными: «при подавлении восстания в Кустанае убито свыше 1000 красноармейцев, расстреляно 625; селения Боровое, Александровское, Жуковка, Воскресенское выжжены… В посаде Мариановке расстреляно 1100 человек, посёлок сожжён… Банды большевиков численностью более 1000 человек, расположенные в селениях Оксановке и Журавлёвке, уничтожены, дома сожжены, а имущество отобрано в казну… После подавления восстания в военном городке у Красноярска были по приговору суда расстреляны 40 венгерских военнопленных и без суда — около 500 русских солдат…»
Колчак в этом смысле — отнюдь не исключение среди белых. Воевавший в составе деникинских войск генерал Дроздовский писал в своём дневнике (позже опубликованном): «…этими дикими, разнузданными хулиганами признаётся и уважается только один закон: око за око. А я скажу: два ока за око, все зубы за зуб…» «Внутри всё заныло от желания мести и злобы. Уже рисовались в воображении пожары этих деревень, поголовные расстрелы и столбы на месте кары с надписью, за что»… «немцы ещё пощадят, а от нас — пощады не жди». А в написанных с яростной ненавистью к красным воспоминаниях участника Корниловского похода Р. Гуля «Ледяной поход» можно найти немало свидетельств об истинном моральном облике белогвардейцев. Например: «Ах! Ах! слышны хриплые звуки, как дрова рубят. Ах! Ах! и в такт с ними подпоручик К-ой ударяет штыком в грудь, в живот стоящего перед ним мальчишку».
На севере, где генерал Миллер, опираясь на английские штыки, пытался осуществить «демократическую контрреволюцию», из 500 тысяч жителей Архангельской губернии 4 тысячи были расстреляны по приговорам военных судов, 52 тысячи брошены в тюрьмы и концлагеря — при том, что к моменту переворота в губернии было только около тысячи большевиков. Условия содержания в концлагерях были ужасающими. Член правительства Северной области эсер
Б. Соколов в мемуарах, написанных в эмиграции, говорил об одном из них — Иоканьге, что из 1200 арестантов «только около 100 через три месяца заключения остались более или менее здоровыми. Остальных, я их видел, иоканьгская каторга превратила в полуживых людей. Все они были в сильнейшей степени больны цингой, множество туберкулёзных… Они не могли передвигаться без посторонней помощи».
Если всё это обобщить, то оценка командующего американским экспедиционным корпусом в России генерала Гревса: «На каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами» — не покажется преувеличением.
Почему-то этих жестокостей и этих организованных репрессий плакальщики по жертвам «красного террора» — от господ Путина и Медведева до их белгородских единомышленников — упорно не желают замечать.
Спорить не приходится, жестокостей с обеих сторон было немало. Очевидно, что в Гражданской войне столкнулись вековая ненависть угнетённых к своим угнетателям и ненависть господ к холопам, дерзнувшим покуситься на господские привилегии. Оправдывать жестокость нельзя, но понять её истоки для вынесения точных оценок необходимо.
Образец действительно взвешенного подхода к драмам революции дал Александр Блок. Уже после того, как крестьяне сожгли его имение, он объяснял в статье «Интеллигенция и революция» своим собратьям по классу: «Почему дырявят древний собор? Потому что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой. Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? Потому что в них насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа. Почему валят столетние парки? Потому что сто лет под их развесистыми липами и клёнами господа показывали свою власть: тыкали в нос нищему мошной и дураку — образованностью».
Почему же нынешние «интерпретаторы» истории даже не пытаются объективно разобраться в том, что происходило в те годы? Если вспомнить, что немалое число этих, с позволения сказать, «гуманистов, возмущённых жестокостями красных», в дни ельцинского путча осенью 1993 года уподобились средневековой толпе, вопившей при аутодафе «Огня! Ещё огня!», то напрашивается вывод, что их ненависть к большевикам и стремление к героизации тех, кто вешал и расстреливал «холопов», мотивированы животным страхом новоявленных господ перед теми, кого они ввергли в нищету и бесправие.
Виктор Василенко,
г. Белгород.
https://super-nep.ru
Оценили 34 человека
77 кармы