Давнишнее.

Палачи.

Грязна работа палача,
Её не выбрать сгоряча –
Чтоб опустить топор с плеча
На человека,
Быть надобно тупым скотом
Или уверенным быть в том,
Что мир – Гоморра и Содом,
А ты есть лекарь.

Потомки Гревских площадей,
С идеями и без идей,
Шинкуют пачками людей
И каждый – дока.
Одни – удобный инструмент,
Других в какой-нибудь момент
Тяжёлый настигает бред
Про равность Богу.

Такие – более чем враг,
Они по душам сеют мрак.
Но только мир устроен так –
Приходит время:
За чью-то кровь и чей-то плач
Находит палача палач
И голова слетает вскачь
Вниз по ступеням.

Шут.

Шуту позволено немало –
Поблажек столь от Короля
Лишь фаворитке перепало,
А знать таких и знать-не знала
И ропщут герцоги-графья:
-“Какого ляда с Королём на “ты” он?!
Ведь шут – болван, посмешище, дурак!”
Но, ежели язык для прочих – враг,
Шута он кормит, потому настырен, -
Азы почтенья дурню не указ,
Он лепит, бровь минуя, прямо в глаз
И тем напоминает глас в пустыне.
Графьям же чужды истины простые:
Шут призван вовсе не забавы для!
Хороший Шут – есть совесть Короля.
Так было раньше, так оно и ныне.

Пули.

Ах, пули – они бесподобны
Бездействием умственных сил
И этим безмерно удобны
Умельцу, что пули отлил.

Свинец не стыкуется с мыслями,
Поэтому пулям легко
И следуют выстрелы, выстрелы
То в яблочко, то в молоко.

А пули довольны до одури
(Как далее, так и досель),
Бездумный излёт траектории
Назвав всеобъемлюще – цель.

Коса.

Косит смерть сорокалетних,
Собирает урожай.
Неизвестных и заметных,
Возражай – не возражай.
Вне сезонов – зимних, летних,
Как решилось на Верхах,
Косит смерть сорокалетних:
Обернёшься – всё в стогах.

Может, сами виноваты?
Не следили за собой?
Гнали жизнь свою куда-то?
Часто спорили с судьбой?

Что решается на Небе
Смертным ведать не дано.
Мы живём о скорбной требе
Не задумываясь, но…
Небогатых и безбедных,
Гений ты или дурак,
Косит смерть сорокалетних,
Зная где, кого и как.

Сорок – вроде бы немало,
Да ещё плюс-минус пять.
Этот – прёт, подняв забрало,
Тот – давно успел устать.
Но, когда на полдороге
Вдруг разверзнется провал,
Не всегда уносит ноги
Тот, кто широко шагал.

Смерть в любом печальна виде
И в любой момент придёт.
Жаль вдвойне, когда в зените
Обрывается полёт.
В её списке нет последних,
Поля хватит за глаза.
Косит смерть сорокалетних
И не тупится коса…

Каравелла.

Беспросветная серость заела,
Задушил безнадёги корсет.
Чёрт возьми, где моя каравелла?!
Когда надо – в порту её нет!
Ловит ветер она в океане,
Растворяясь в лазурной дали.
То на якорь в Кейптауне встанет,
То швартовы отдаст на Бали.
Я, как вспомню о ней, неустанно
Костерю, не желая понять:
Надо плыть, даже без капитана,
Сколько можно в порту его ждать,
Чтоб опять паутина на реях
И ракушкой борта заросли?
Мы, запутавшись в призрачных целях,
Разрушаем свои корабли.
Пусть плывут… Но когда, вдрызг разбитый,
В море с пирса шарахнешься вдруг,
То подхватит тебя с позабытой
Каравеллы спасательный круг.