АРКТИКА

Я летел со второго этажа прямиком в белоснежный сугроб. В глазах всё ещё мелькали огоньки гирлянды, что висела на нарядной ёлке в гостиной. Желтый, синий, красный цвета, сменяющие друг друга в сумасшедшей, головокружительной последовательности. Мне повезло - если бы высота была побольше, то на рождественское чудо в виде спасения можно было не рассчитывать.

Встать не было сил. В моем маленьком тельце кипела злоба от бессилия и несправедливости этого жестокого мира. Я оказался неудавшимся праздничным подарком, от которого незамедлительно поспешили избавиться, бесцеремонно выкинув из окна. Очевидно, эта жизнь будет короче предыдущей.

На улице было невыносимо холодно. Я слышал гул проезжающих мимо машин, счастливые голоса людей, спешащих домой к рождественскому столу, оглушающий звук фейерверков и трусливый лай собак, которые наверняка попрятались по будкам от страха при очередном громком залпе. Я даже позволил себе мысленно улыбнуться, представив эту картину. В моем положении только и оставалось, что развлекать себя предсмертным бредом в голове.

Кажется, мне был от силы месяц. Я даже не знал, как выгляжу. Разве что лапы белые, словно снег, в котором я прозябаю последние двадцать минут. Интересно, тому мальчишке, что вышвырнул меня, просто не нравятся коты или не приглянулся конкретно я? Оставалось только гадать, но интерес к этому вопросу угас достаточно быстро. Это в прошлой жизни я был мыслителем, философом, журналистом, сующим свой нос абсолютно в каждую дырку. Кажется, последний раз в той дырке оказалось дуло пистолета, пуля из которого попала мне промеж глаз. Это всё, что я помню. Учитывая эти обстоятельства, текущее положение представлялось не настолько трагичным.

- Что это тут у нас такое? Котеночек? – я услышал голос пожилой женщины, склонившейся над сугробом, который я облюбовал.

«Оставь меня, старуха. Дай уже помереть спокойно!» - сказал я, но вместо вразумительной речи вырвалось лишь писклявое кошачье мяуканье.

- Бедное, несчастное создание! Да ты тут чуть насмерть не замерз! – она взяла меня в руки, поднеся к своему морщинистому лицу. От нее пахло какой-то мазью и травами, а в глазах читалось бесконечное сочувствие.

«Положи меня на место! Я готов принять эту судьбу и пойти на встречу новой жизни», - не унимался я, но всё тщетно. Мой жалобный кошачий голосок растрогал женщину окончательно. Она незамедлительно завернула меня в шерстяной шарф и прижала к груди. Всю дорогу я давился колючими волосинками, периодически выражая своё недовольство протяжным пищанием. Онемевшие от холода конечности потихоньку отогревались, а дрожь в теле прекратилась. Глаза предательски закрывались.

Я проснулся от звука хлопнувшей двери. В нос ударил знакомый запах мази и трав, только намного сильнее. Мне захотелось зажать нос рукой, но я вовремя сообразил, что теперь у меня лапки. Любопытство взяло верх над безразличием, и я позволил себе осмотреться. Обстановка квартиры моей спасительницы была весьма скромной: всего одна комната, коридор, ванная и кухня, куда меня сразу и отнесли, заботливо положив на мягкий табурет у батареи. Мой взгляд скользил по облупившимся стенам, со слезающей синей краской, грязным трубам, банкам, заполонившим все полочки, сушеной рыбе, висевшей над плитой и кулинарным журналам, раскиданным по всей поверхности стола. Некоторые рецепты были вырезаны и сложены неустойчивой кучкой, способной разлететься, даже если дунет кто-то, вроде меня. Меня посетила неожиданная глупая мысль, что коты, по сути, не умеют дуть. Зато они неплохо справляются с порчей предметов по средствам скидывания их с поверхностей. Маленькие, пушистые засранцы.

- Ты, наверное, потерялся? – женщина достала из шкафа внушительных размеров миску и бутылку молока. – Завтра я вернусь в тот двор и поспрашиваю у местных. Вдруг тебя ищет какой-нибудь ребенок, ждет и плачет.

«Ага, удачи», - подумал я, оценив взглядом ёмкость, из которой мне предстояло пить. Она была в два раза больше меня самого.

- Какой ты красивый! – женщина подняла меня в воздух и потерлась своим носом о мой. Я бы не сказал, что этот жест меня обрадовал. – У тебя такие серьезные голубые глаза. А кто ты у нас? Девочка! Какая красивая девочка!

«Девочка?» - эта новость меня окончательно добила. До сего момента я даже не задумывался о своей половой принадлежности в этом теле. Моя и до того неприглядная кошачья жизнь, резко осложнилась в сотню раз. Посмотрим, что из этого выйдет.

***

Первые недели жизни, до того, как меня нашли в сугробе, прошли как в тумане. Осознание того, что я теперь не человек, а комок шерсти с костями, пришло не сразу. Я помнил не все прошлые жизни, иначе бы просто сошел с ума. Знаю лишь, что моё первое осознанное воспоминание в этом мире, что я юноша по имени Хекко. С него всё и началось. После были девочки и мальчики, люди и животные разных мастей, внешности и судеб. Как бы печально то ни было, все они умирали трагической смертью, не доживая до старости. Судя по тому, как началась эта жизнь, ничего хорошего и тут ждать не придется.

Мою спасительницу звали Анна, и, кажется, она вовсе не собиралась искать моих потенциальных хозяев.

- Я думаю, стоит тебя как-нибудь назвать. – задумчиво изрекла она на следующий день, пока я неуклюже лакал холодное молоко из гигантской посудины. – Белоснежная и строгая, видно, что ты с характером. Может Арктика? Как тебе такое имя?

«Потрясающе, - подумал я, безразлично глядя в сияющие от счастья глаза старухи. - Это будет моё самое географическое имя из всех. Но после того, как я был хомяком по кличке Всюклеткус Обосракус – мне уже ничего не страшно».

Время летело быстро. Прошло три месяца с тех пор, как Анна приютила меня. Зиму сменила весна, принесшая многообразие новых звуков и запахов в этот мир. За окном щебетали птицы, хлюпали по грязи угрюмые прохожие, разъезжали, бороздя глубокие лужи, машины. Я мог долго смотреть на улицу немигающим взглядом, прижимаясь носом к стеклу, живя только воспоминаниями прошлого. Хорошо быть, наверное, обычным мартовским котом, у которого в мыслях только лишь любовь и голуби.

Моё имя сократилось из Арктики до Арти, что меня нисколько не беспокоило. Я регулярно питался рыбой, молоком и сметаной, много спал, думал великие думы, а по вечерам мы с Анной смотрели телевизор. Будь моя воля, выбирать программу передач я бы ей не доверил, но в моем положении жаловаться бесполезно. Несколько раз я пытался переключать канал с нудных любовных сериалов на «Новости», чтобы быть в курсе того, что происходит в мире, но, похоже, Анне это было неинтересно.

- Арти, снова ты играешься с пультом! – улыбнувшись сказала она, вытаскивая из под моих пухлых лап устройство раздора. – Ты самое удивительное создание, знаешь? Я таких умных кошек в жизни не видела.

«О, ты мне льстишь, Аннет. Я всего лишь богоподобное существо, прожившее сотни жизней, воспоминания которых хранятся у меня в голове. А теперь отдай мне этот чертов пульт, пожалуйста!» - недовольно промяукал я, одарив хозяйку своим фирменным осуждающим взглядом.

- Иногда у меня от тебя мороз по коже, – поёжилась Анна, переключая канал на тысячную серию «Любовного романса». – Завтра к нам в гости приедут мои дочка и внучка. Надеюсь, вы поладите. Ты же будешь хорошо себя вести?

«Как будто я когда-то вёл себя плохо!» – прыснул про себя я, не очень довольный новостью о предстоящем новом знакомстве. Дети и животные – не всегда совместимые понятия.

- Внучку зовут Элла, ей пять лет, – продолжила говорить Анна, почесывая меня за ухом. – У неё не так давно убили отца. Бедный ребенок… на неё столько всего свалилось. Надеюсь, при виде тебя она снова заулыбается, как раньше. Говорят, кошки лечат душевные раны.

«Удивительно, сколько информации хозяева готовы выдать своим домашним питомцам», - подумал я, безразлично глядя в телевизор. - Маленькая девочка с большой трагедией. Как это грустно. Помню, я тоже терял отца в раннем возрасте… Жаль, я не смогу поддержать её словами. Писклявым мяуканьем разве что».

- Нет! Паурицио снова вернулся к этой поганой Марии! – схватилась за сердце Анна, грозно глядя в телевизор. – Ты только посмотри, что происходит, Арти!

«Моему возмущению нет предела», - я демонстративно спрыгнул с дивана и залез на окно. Погода сегодня стояла дождливая. Находясь по ту сторону от серых моросящих капель, я наслаждался этими успокаивающими звуками, прикрывая глаза от удовольствия. Мой кошачий нюх улавливал тонкие весенние ароматы, не все из которых были мне в удовольствие. В нос неожиданно ударил знакомый запах мази, означающий то, что Анна снова принялась наносить лекарство на больные колени. Я, как существо, ни разу не доживавшее до старости, сочувствую и завидую ей одновременно.

А тем временем, завтрашний день обещает быть суматошным. Надеюсь, этот человеческий детеныш не будет после знакомства выкидывать меня в окно – да и спасительные сугробы уже порядком подтаяли.

***

Больше всего меня тревожили ночи. С наступлением темноты, я начинал видеть странные, необъяснимые вещи, даже с учетом моего богатого жизненного опыта. Не помню, чтобы до этого я был представителем семейства кошачьих, отчего эти способности оказались в новинку. Не удивительно, что мой прошлый кот Валерианыч постоянно гадил на ковер. Теперь я считаю его действия полностью оправданными, учитывая все эти странности. Отдаленные звуки прошлого, незнакомые голоса, образы – они возникали, словно дымка, и растворялись прежде, чем я успевал уловить суть. При первой встрече с таким фантомом я вопил так, что чуть не заработал себе поход к ветеринару. Кошки видят больше, чем любые другие живые существа – это факт.

Следующий день начался с суеты. Анна встала около пяти утра и несколько часов провела на кухне. Сковородки шипели от масла, в кастрюлях булькала вода с овощами, а из духовки по всей квартире распространялся запах курицы, заставляющий меня терять голову и слюни.

Вскоре в дверь позвонили. На пороге стояла молодая светловолосая женщина в длинном кожаном пальто, держащая за руку маленькую девочку, у которой были очень грустные голубые глаза. Я с не присущим любопытством осматривал гостей.

- Ну наконец-то! – Анна чуть не плакала от радости, приглашая войти в квартиру дочь и внучку. – Вы хорошо добрались? Голодные? Элла что-то совсем худенькая стала, не ест поди ничего. Алиса, ну а ты? Куда делись твои розовые щеки? Вид, как будто ты одними поганками питаешься.

- Всё нормально, мама, мы просто устали с дороги, – слабо улыбнувшись ответила Алиса, а затем перевела удивленный взгляд на меня и тихонько ахнула, – это кто тут у тебя?

Странное дело. Встретившись глазами с этой женщиной, я испытал необычное чувство, словно желудок несколько раз подряд сделал сальто.

«Мяу!» – я глупо похлопал глазами, не в состоянии мыслить адекватно.

— Это Арти. – Анна торжественно взяла меня на руки и поднесла к

гостям. – Несколько месяцев назад нашла её в сугробе. Теперь это новый член семьи.

Готов поклясться, что на секунду в глазах девочки я увидел искру. Может не такой уж я и бесполезный пушистый мешок, если всё же могу доставить кому-то хоть мимолетную, но радость.

Мы славно отобедали тем, что приготовила Анна. Мне перепало больше, чем мой желудок мог уместить, поэтому вскоре я откланялся. Расположившись на диване, в своем излюбленном месте, я по привычке приготовился смотреть дневную порцию сериалов. Неожиданно в зал тихонько вошла Элла и присела рядом со мной, робко дотронувшись кончиками пальцев до шерстки. Я почувствовал тепло, исходившее от её рук, и это было приятно. Мои глаза непроизвольно зажмурились, а лапки сжимались и разжимались от удовольствия.

«До сих пор неизвестны обстоятельства гибели журналиста… провокационные статьи в адрес местных группировок могли стать причиной убийства… общественность скорбит…» - доносился из телевизора отточенный голос диктора, заставивший меня тут же открыть глаза.

Страсти «Любовного романса» сменились на ужасы реального мира. Разбросанные по полу вещи, разбитый ноутбук, распоротые и выпотрошенные подушки, усеявшие гусиными перьями всю поверхность кровати - в «Новостях» показывали кадры из квартиры журналиста, которого нашли убитым несколько месяцев назад. Кадры из… моей квартиры.

Меня словно ударило молнией. Маленькие кошачьи глаза, казалось, стали размером с теннисный мячик. Дыхание участилось, сердце колотилось с бешеной скоростью, а шерсть встала дыбом. Элла, чьи руки всё ещё поглаживали меня по голове, не обратила на это внимания. Ее взгляд был прикован к телевизору, а глаза неожиданно намокли от слёз.

- Папа... - негромко произнесла она, когда на экране показали фотографию погибшего журналиста.

«Как… как я мог забыть об этом…» - эмоции, охватившие меня, не помещались в такое маленькое тельце, от чего было ощущение, что я сейчас буквально взорвусь.

«Моя малышка… Элла. Моя маленькая дорогая дочь».

Если бы я мог разрыдаться, то непременно именно это бы сейчас и сделал. Память о прошлой жизни вернулась, накрыв, подобно цунами.

Ну и засранцем же я был. Самовлюбленным, высокомерным, считающим себя умнее всех (хотя, по сути, так оно и есть). Учеба в университете на факультете журналистики была аналогична посиделкам в ясельной группе детского сада. Единственное, что вызывало у меня интерес – это люди. Одним из таких объектов для любопытства стала Алиса. И пусть она не могла похвастаться тем, что помнит, как когда-то была гусеницей или карликом-циркачом, но всё равно в ней было что-то… цепляющее. В меру умна, достаточно привлекательна, с неординарным чувством юмора и взглядами на мир – она стала для меня лучшим, что было в той жизни. А потом у нас родилась Элла… Я любил их обоих больше всего на свете, но в последствии умер по глупости, стал кошкой и напрочь забыл об их существовании. Лучший отец года.

И вот теперь дочь гладит меня по пушистой белой голове, глядя по телевизору репортаж о моей кончине. Более неловкую ситуацию и представить трудно. Нащупав передней лапой пульт, я ткнул в первую попавшуюся кнопку, чтобы переключить канал. На экране замигали мультипликационные персонажи, а Элла, не сразу поняв, что произошло, громко разревелась.

С кухни тут же послышались торопливые шаги. Пока Алиса пыталась выяснить у дочери, что произошло, а Анна в недоумении смотрела на экран с «Русалочкой», я потихоньку покинул комнату. Лапы словно налились свинцом и плохо слушались, а правый глаз то и дело нервно подергивался. Мне нужно было найти укромное место, чтобы побыть одному.

За окном всё так же моросил дождь, надоедая прогуливающимся по улице прохожим. Теперь я узнавал окрестности: старые пятиэтажные панельные дома, в одном из которых - излюбленная Анной кондитерская с потертой от времени вывеской; детская площадка, где мы любили гулять с Эллой и соседским псом Зевсом; парк, в котором я учил Алису кататься на лыжах. Я помнил каждое мгновение своей человеческой жизни, но не мог всё вернуть назад.

Но у меня всё ещё была моя семья. И пусть они никогда не узнают, кто такая Арктика на самом деле, я всегда буду рядом.

Ирина Секачева

источник

Мы в этой жизни только гости Татьяна Снежина