Новая планета встретила исследователей теплыми и влажными объятиями тумана. Словно кокетка, в совершенстве владеющая веером, она то приоткрывала, то снова скрывала очертания далеких скал и близких растений. Долгие месяцы изучаемая в окуляры всех видов от микроскопов до мощнейших биноклей и видеокамер зондов, она по-женски желала сохранить какую-то таинственность.
Космобиолог Витя, совсем еще молодой, дрожал от возбуждения всем своим хилым телом типичного кабинетного ученого. Это была его первая планета, первый космический перелет, а совсем недавно, по лучу, он наконец защитил свою первую научную степень и теперь горел нездоровым энтузиазмом, постоянно подпихивая под локоть своего напарника.
- Говорю тебе, Федя, это просто удивительно и невероятно! Ты же сам видел - полная планета метаморфов! Мы обязательно должны...
Напарник его, обладающий пропорциями скорее припортового грузчика, чем ученого, сохранял скептическое спокойствие бывалого космического волка. Он летал уже шестой год и в открытии планет участвовал тоже не впервые.
- Ну видел. Ну меняются. Перетекают, понимаешь, из одной формы в другую. Ну и что? Это ты еще разумную слизь с Фемулы-5 не видел.
- А я тебе говорю, что это противоречит известным нам законам формирования биоценоза! - горячился свежеиспеченный кандидат наук, задвинув далеко за спину обязательный по уставу, но очень тяжелый и громоздкий бластер. - Нет тут факторов, оправдывающих такую изменчивость! Не-ту! Мы так и не смогли установить механизм, пробуждающий все эти метаморфозы и я просто обязан...
- Ну да, ну да, я помню. Просто обязан. А еще я помню, что капитан сказал: "ни шагу за пределы зоны видимости". Так что давай, распаковывай свою аппаратуру прямо тут, а я на часах постою. - Федору, специалисту по внеземным цивилизациям и контактам с ними, в ближайшем будущем более интересных занятий не светило.
- Да я ж о чем тебе говорю! Ну какие тут исследования в зоне видимости, когда эта зона всего-то шагов пятьдесят! Тут даже ни одного кустика после нашей посадки не осталось, а о фауне уж и вовсе речи не идет! Ну Федя, ну давай хотя б на сотню шагов отойдем - смотри, там даже вроде бы дерево виднеется. Капитан и не узнает...
- Ага, щас! А возвращаться мы как будем, ты подумал? Ты в тумане даже на Земле в двух шагах от родного института заблудится можешь, а это все таки чужая планета, понимаешь? Чу-жа-я! Это значит, что даже если ничего не случится, то придется маячок активировать, с дежурным связываться, объяснять чего нас туда понесло... А ты говоришь "капитан не узнает"! Да иди ты... - Федор препирался сердито оттого, что и сам все понимал. Не совсем уж чуждо было ему желание коллеги провести настоящее исследование, а не "для галочки", но и капитана он понимал тоже, в силу своего уже довольно обширного опыта.
"Хороший он парень, Витька, только вот пропадет ни за грош вместе со всем своим энтузиазмом", - думал Федор, машинально делая еще с десяток шагов за экспрессивно подпрыгивающим напарником. Тот спорил от всей души: казалось все его тело - и руки, и ноги, и туловище, и тощая шея, то и дело вытягивающаяся из ворота скафандра и бледнеющая сквозь мерцание силового поля шлема, - старалось поучаствовать в споре на свой лад. Видимо, эта экспрессия и помогла добиться желаемого - незаметно для себя Федор продвигался все дальше и дальше, уже не оглядываясь на корабль, который таял в глубинах тумана, словно кусок сахара в горячем чае.
- Гляди, а деревце это в белом тумане - прям натуральная ёлка в снегу, - вдруг сказал Витя, напряженно вглядывающийся в потенциальный объект исследований.
- Ага, это подарочек нам от метаморфов к Новому году, - Федор недоверчиво уставился на смутный силуэт, вспоминая, как капитан, полжизни проживший аж на самой Земле, носился с идеей отметить этот старинный праздник в следующем месяце. Ноги сами зашагали быстрее.
Молодой космобиолог же весь прямо горел от возбуждения:
- Нет, ну это просто невероятно! Ты посмотри, ты только посмотри! Натуральная ведь ёлка! Точь в точь, как я её представлял! Ты понимаешь, что это значит???
- Вить, успокойся, все я понимаю! Тут уже полшага до моей работы - обмен сигналами, да ещё телепатическими... - Федор и сам увлекся.
Он тут же стал проводить эксперимент, старательно представляя себе другое дерево - фиолетовый корпус с его родной Новой Корпиловки. Но исследуемый объект никак не отреагировал на его усилия - видимо, процесс метаморфоза занимал длительное время. Отложив в сторону свой и сунутый ему ранее Витькин бластер, Федор принялся делать записи в походном дневнике, быстро перебирая пальцами по виртуальной клавиатуре.
Тем временем Виктор развернул полевую лабораторию и принялся исследовать само деревце и все, что удавалось нащупать вокруг. Туман стоял сегодня особенно густой - уже в двух-трех шагах все силуэты расплывались, придавая загадочность даже банальному термосу с кофе.
Часа полтора спустя, исчерпав запас гипотез и размышлений, Федор выключил дневник и обратил внимание на напарника. Тот застыл в задумчивости над микроскопом, совершенно не обращая внимания на то, что давно сидит уже не на сухой кочке, а прямо в раскинувшейся рядом лужице. Боясь потревожить его и спугнуть какую-то, возможно, ценную мысль, специалист по контактам решил прогуляться вокруг.
Быстренько закрепив фал между колючими ветвями и прикинув угол, при котором точно не помешает коллеге, Федор шагнул в туман. И совершенно неожиданно, не пройдя и полсотни шагов, наткнулся на ещё одну "елочку". Он недоверчиво ощупал свою находку, обошел вокруг неё, попытался почесать затылок, но наткнулся на поле шлема, и оглянулся туда, где, предположительно, остался Витька со своим микроскопом. Затем он начал лихорадочно крутить ручной компас, пытаясь сориентироваться относительно корабля, чтобы понять мог ли метаморф получить образ для подражания от них с Витькой или перенял его по цепочке от первого морфа.
"По всему выходит, что расстояние больше! Неужели общение между особями?! - Мысли скакали галопом. - Интересно, интеллект на уровне муравьев и пчел или повыше? А вдруг полноценная цивилизация, только не технологическая?!"
В задумчивости Федор стал вышагивать туда-сюда, раздраженно отбрасывая трос, когда он попадался под ноги. Поэтому вовсе неудивительно, что минут десять спустя его вырвал из мешанины мыслей ощутимый рывок за пояс - тридцатиметровый фал полностью покинул катушку и был более не в состоянии следовать за учёным. Пришлось распутывать.
Растягивая петли почти затянувшихся узлов, он медленно отступал от "своего" деревца все дальше. Пока не наткнулся спиной на очередные колючие "лапы".
- Виитяаа, - слегка осипшим голосом позвал он. - Витька ты тут?
Тишина в ответ и собственные глаза, на которые попадалась только совершенно не примятая местная "трава", убедили учёного, что это дерево никак не может быть тем же, где он оставил коллегу. Нервно дергая трос, Федор утроил усилия по его распутыванию, так как без указующей нити не было никакой возможности обсудить находку с космобиологом.
Конечно, в спешке, он только сильнее затягивал узлы и провозился бы добрых полчаса, если бы вдруг из тумана не вынырнул Витька, который бежал, держась за трос и спотыкаясь на каждом шагу.
- Фееедяааа! Федькаааа! Это не мооорф! - орал он, все ещё пребывая смутным силуэтом за кромкой тумана.
- Чего? - от удивления Федор выронил проклятущий трос.
Очередной раз споткнувшись, Витька рухнул прямо к его ногам и простонал:
- Это не морф! Не бывает таких метаморфов! Хаа... хаа... Все! Все, вплоть до клеточной структуры! Натуральная ёлка! Хууух... Будто прямиком со старушки Земли! - космобиолог не пытался встать, а просто перевернулся, раскинул руки и уставился в туманную муть местного небосвода. Тяжело дыша, будто бежал несколько километров, он продолжил, - я все проверил, все! Фуух... Строение клеток, биохимия... Каждая иголочка... Даже корешок откопал...
- А я ещё две нашел, - окончательно обалдевший от таких новостей Федор присел рядом с коллегой.
- Чего две? - Витька даже пыхтеть перестал.
- Ёлки, - флегматично ответил тот.
- То есть как "ещё две"?! Тут и одна на целую сенсацию потянет! Это ведь не открытая ещё планета! - завелся было Витька и вдруг с сомнением переспросил, - так ведь?
Федор промолчал. Инструктаж они слушали вместе, соответственно, слышали одно и то же: задание полёта - исследование новой планеты. В голове забродили мысли о каких-то тайных поселенцах, изгнанных с родной планеты тираном, и пиратах, ограбивших земной лесхоз... Да нет, ерунда какая-то.
- Полная ерунда, - словно согласился с его мыслями Витька. - И что теперь делать?
Немного поломав головы над этим вопросом, ученые, наконец, вспомнили о том, что им вдалбливали на инструктаже, и доложили на корабль о своих находках. Получив полагающийся нагоняй и минут десять провозившись с распутыванием троса, они смогли вернуться к первоначальному деревцу и собрать свои вещи. Особенно бластеры, которые полагалось из рук не выпускать. Едва успели закончить к прибытию группы поддержки.
Подробное исследование окружающей территории обнаружило ровные ряды елочек явно искусственной посадки, общим счётом около ста. Космонавты, усиленно старавшиеся не потерять друг друга в тумане, почти наощупь пересчитали елочки и вышли с другой стороны рощицы. Как раз в этот момент ветер на пару минут разорвал плотную занавесь тумана, и все смогли увидеть картину вполне обычную для человеческих планет и абсолютно дикую в этом неизведанном краю.
На берегу небольшого озерца стояла совершенно обычная бревенчатая изба, у крошечного пирса на привязи покачивалась долбленка, на небольшом огородике бодро зеленела ботва знакомых очертаний, а на веревке, протянутой от угла домика до крайней ёлки, сушилось бельё самого тривиального вида. Хотя в таком тумане оно, скорее, мокло, но все же вполне различимые штанины и рукава вселяли надежду на скорое объяснение всех несуразностей.
Объяснение действительно нашлось. В избе проживали седой как лунь дед и его не то внук, не то внучка - молчаливый и невыразительный подросток не дал возможности определить свой пол на глаз. Они рассказали романтическую историю о космической аварии двенадцать лет назад, полном грузе ёлок в виде саженцев для какого-то миллиардера с Земли, вынужденном поселении, трудных первых годах, когда едва не приходилось есть эти ёлки проклятущие, и почти безмятежном существовании в последние два-три года.
Учёные с радостью согласились отвезти пострадавших на ближайшую обитаемую планету сразу по выполнении базовых задач экспедиции в обмен на накопленные за годы сведения о местной флоре и фауне, которые ускорят решение этих самых задач в разы. И все бы ничего, если бы не один странный разговор, который случайно подслушал Витя в последний день перед отлётом.
Он вышел прогуляться в последний раз по своей первой планете, погладил обманчивые псевдоветочки метаморфов и не смог удержаться, чтобы не навестить по-настоящему обманувшие его натуральные елочки. Выйдя на полянку у озёра, он услышал в избе характерное погромыхивание и позвякивание и решил не отвлекать хозяев от тяжкого процесса сборов, когда знаешь, что уже никогда не вернёшься.
Будущий великий биохимик (как минимум, в родном универе уж наверняка оценят проделанную им работу, уверял он себя) сел на край пирса, задумчиво уставился на полосы поредевшего тумана и вдруг из раскрытого окна услышал неожиданно писклявый голос старикового внука (или все-таки внучки?):
- Дед, ты подарки-то все взял? До Нового года совсем мало осталось.
- Да взял я, взял... Эх, елочки жалко бросать. Придётся отмотать ещё парсеков сто и начинать все сызнова... Вот только с транспортом тяжеловато будет. Не тянут олени уже...
- Эх, дед, я тебе уже который век толкую: пора оленью упряжку менять на что-нибудь по-новее. Никакой магический двигатель такие расстояния не возьмёт.
Дед в ответ вздохнул и, судя по звуку, взвалил собранный мешок на плечо. Голос его стал немного натужным и неразборчивым:
- Двигатель-шмигатель... Какая разница восемь оленьих сил или восемь миллионов, если они почти все забыли? Хорошо, нашёлся поблизости хоть один человек, который захотел отпраздновать Новый год, а то куковали бы мы с тобой в Междумирье ещё сотню лет...
Пару мгновений спустя он вышел из избы и потащил свою ношу к кораблю.
Витя проводил его взглядом. Мешок оказался просто фантастически огромным и почти полностью скрывал фигуру в длиннополом красном спецкостюме с белой каймой. Как пояснил дед, это странное одеяние, бережно хранимое долгие годы, давало ему надежду, что уже совсем скоро он сможет вернуться к обычной жизни.
Землянская Юлия Алексеевна
Оценили 16 человек
31 кармы