Ким Стэнли Робинсон хорошо известен благодаря своей удостоенной наград трилогии о терраформировании Марса: "Красный Марс" в 1992 году, "Зеленый Марс" в 1993 году и "Голубой Марс" в 1996 году. Первый роман Кима Стэнли Робинсона, "Дикий берег", вышел в 1984 году. "Дикий берег" стал первой книгой его трилогии "Калифорнийская трилогия", а также первой книгой в возрожденной линии Ace Book "Science Fiction Specials", посвященной первым романам и редактируемой Терри Карром. В 1984 году издательство Ace также опубликовало "Ледник" Робинсона, "...три истории, связанные во времени, две из которых были опубликованы ранее и значительно переработаны для романа, а одна написана для романа".
Задолго до начала своей карьеры романиста (на сегодняшний день вышло более двадцати романов) Робинсон продал свои первые рассказы - новеллу "Возвращение в Диксиленд" и рассказ "В оркестре Пирсона" - редактору Деймону Найту для антологии Orbit 18 в 1976 году. Он продолжал продавать рассказы Найту и Кейт Вильгельм до выхода в 1981 году антологии "Вселенная 11" под редакцией Терри Карра, в которой был опубликован рассказ Робинсона "Венеция утонула". Этот рассказ принес ему первую номинацию на премию "Небьюла".
Журнал "The Magazine of Fantasy and Science Fiction" опубликовал новеллу Робинсона "Черный воздух" в своем мартовском номере за 1983 год. Эта повесть не только заняла первое место в опросе SF Chronicle, но и принесла Робинсону премию World Fantasy Award. С тех пор произведения Робинсона регулярно появляются в списках основных наград и опросах читателей, включая премии Типтри, Кларка, Локус, Небьюла и Хьюго, а также международные списки, такие как Сейун, Курд Лэсвиц, Игнотус, Гран-при де л'Имаджинэйр, BSFA и другие. Среди последних наград - премия "Небьюла" за лучший роман 2013 года за роман "2312", премия Артура Кларка за "Воображение на службе обществу" в 2017 году и астероид, названный в его честь.
Робинсон вырос в округе Ориндж, штат Калифорния. Он получил степень бакалавра литературы в Калифорнийском университете в Сан-Диего и степень магистра английского языка в Бостонском университете. В 1975 году он учился в Кларионе, затем вернулся в Калифорнийский университет в Сан-Диего, чтобы получить степень доктора литературы. Его докторская диссертация была опубликована под названием "Романы Филипа К. Дика" в 1984 году. Он известен своими интересами к утопическим и экологическим проблемам и считается среди своих коллег эрудированным и приятным человеком. Его работы считаются одновременно образными и научно строгими. Он живет в Дэвисе, Калифорния, но в последнее время его любимым занятием является строительство скальной стены на берегу озера в доме его жены в штате Мэн, "восстанавливая то, что сделал ее дед - она рушится каждую зиму во время циклов замерзания-оттаивания". Его новый роман под названием "Министерство будущего" вышел 6 октября 2020 года.
В своем предыдущем интервью Clarkesworld 2015 года вы назвали себя "патриотом" научной фантастики. Назовите несколько классических произведений научной фантастики, которые по-прежнему важны для вас, какое влияние они оказали на вас, когда вы впервые их прочитали, и есть ли причины, по которым людям стоит взять их в руки сегодня?
Это можно продолжать довольно долго, поскольку у меня есть личный канон научной фантастики, который остается очень значимым для меня. Я держу эти книги на полке в своей гостиной, наряду с полкой, на которой стоит мой канон не-научно-фантастических романов, а также канон поэзии и канон документальной литературы. Мне просто интересно смотреть на эти книги.
В любом случае, я пришел в научную фантастику во время "новой волны", и многие из этих книг изменили меня навсегда, превратили меня в писателя научной фантастики, и до сих пор говорят со мной. "Левая рука тьмы" и "Обездоленный" Ле Гуин, "Женщина-мужчина" Расса - их должен прочитать каждый. Я также любил "Дхалгрен" Делани, и "Пятую голову Цербера" Вулфа, и "Солярис" Лема. Я мог бы продолжать и продолжать, и, возможно, мне стоит упомянуть "Создателя звезд" Олафа Стэплдона, который всегда будет поражать воображение, а также упомянуть великих писателей 1950-х годов, таких как Филипп Дик и Пэнгборн. Но лучше всего сказать, что научная фантастика периода "новой волны" остается для меня высшей точкой в истории жанра, в литературном и политическом плане. Она изменила мою жизнь.
В 1984 году ваш первый роман "Дикие берега" был номинирован на премию "Небьюла" и получил премию "Локус" за лучший дебютный роман. Еще до этого ваши рассказы попадали в бюллетени для голосования. Спустя десятилетия ваши произведения по-прежнему широко распространены, они по-прежнему завоевывают награды и по-прежнему получают признание. Как вам удается не только сохранять актуальность в научной фантастике, но и оставаться успешным на протяжении столь длительного периода времени?
Мне нравится писать. Кроме того, мне повезло. Мне повезло с учителями, повезло встретить Лизу и жениться на ней. Жить с работающим ученым и быть домашним родителем для наших детей - оба этих опыта были прекрасны для написания научной фантастики. И мне повезло с редакторами, с которыми я работал, начиная с Деймона Найта и заканчивая Тимом Холманом; все они подбадривали меня, помогали мне, и мои книги выходили в свет.
Кроме того, я люблю читать. И я много работаю, но это не чувствуется как работа, потому что мне нравится создавать предложения и истории. Я лучше буду делать это, чем не делать. Может быть, это помогает жить в очень скучном городе - нечем заняться. В любом случае, работа мне нравится. Я бы предпочел быть в середине романа, борясь с большой проблемой, чем закончить его; поэтому, закончив один, я начинаю другой. И идеи продолжают приходить.
И последнее: мои читатели щедры. Я пишу с расчетом на читателя, которому нравится упорно работать над пониманием романа, так что книга становится своего рода воображаемым сотрудничеством между писателем и читателем. Я сам так читаю и представляю, что есть и другие такие читатели, как я, и, очевидно, они есть. Поэтому я продвигаюсь и продолжаю пробовать новое, и некоторые риски, на которые я пошел, окупились благодаря моим читателям.
Что для вас было преодолением барьеров, как это произошло? Были ли трудности или это был довольно легкий путь?
Пробиться было относительно легко, потому что Деймону Найту понравились мои рассказы, и он покупал их для Orbit. Пока я учился в аспирантуре и писал всего пару рассказов в год, он покупал их, и этого было достаточно, чтобы я почувствовал себя профессиональным писателем и стал заниматься этой профессией изо всех сил. Внезапно то, что я изучал английский язык, стало иметь смысл помимо полурелигиозного аспекта. Аспирантура и мои различные работы, преподавание композиции на первом курсе, работа в книжном магазине и другая розничная торговля - все это было направлено на то, чтобы стать писателем. Раннее поощрение со стороны Деймона было решающим.
На самом деле, говоря о начале, мы с женой совсем недавно проезжали мимо того места на шоссе 80 в Вайоминге, где я провел ночь после того, как позвонил родителям и сказал, что продал свой первый рассказ Дэймону. Это было во время моей поездки на восток, чтобы поступить в колледж в Бостоне. На самой высокой точке шоссе 80 есть остановка, где над шоссе возвышается гигантская статуя головы Линкольна на гранитном постаменте, и я спал на парковке под ней в ту ночь, на тротуаре рядом со своей машиной, и читал "Gonna Roll the Bones" Фрица Лейбера из "Опасных видений" при свете фонаря на парковке, под гигантской бронзовой головой Линкольна. Это был отличный способ начать.
После этого, ну, это было так долго, определенно были взлеты и падения, своего рода американские горки, но после падений всегда случалось что-то, что снова поднимало все вверх. И, по правде говоря, с тех пор как я начал работать с Тимом Холманом и издательством Orbit Books, а это началось в конце 2009 года, все было постоянно хорошо. Я очень многим обязан Тиму и всей команде Orbit - по сути, они подарили мне мои шестьдесят лет, а художники не всегда получают свои шестьдесят, так что это было благословением и возможностью.
Оглядываясь на свою карьеру, были ли книги, которые почти не состоялись по тем или иным причинам, или книги, к которым вы испытывали сильные чувства, но которые не получили того отклика, которого, по вашему мнению, они заслуживали?
Я не могу вспомнить ни одной книги, которая почти не состоялась, потому что у меня в голове всегда была небольшая группа идей для романов, и когда я заканчивал один, я выбирал следующий, который казался готовым, и приступал к нему. Я никогда ни с кем не советовался о том, какую книгу мне следует написать, до последнего десятилетия работы с Тимом Холманом, который очень помог мне разобраться, какой из различных альтернативных вариантов мне следует сделать следующим. У меня есть еще несколько идей, которые я еще не написал, но ничто не мешает мне написать их, кроме того, что я еще не добрался до них.
Что касается сравнительно заброшенных книг, то да, у меня есть пара любимых, у которых не так много читателей, как у некоторых других моих книг, о чем я сожалею. Но с другой стороны, я думаю, что у них были счастливые читатели, и еще больше читателей придут к ним в процессе чтения моего общего собрания сочинений, если читатели заинтересуются. Так что это не какое-то сильное чувство, но мне было бы приятно думать, что у "Сна Галилея" и "Шамана" больше читателей. Я очень люблю обе книги, и у них есть свои защитники, но было бы неплохо, если бы их было больше.
В вышеупомянутом интервью вы и Альваро Зино-Амаро говорили о том, что ваши произведения находятся в разговоре с другими произведениями научной фантастики, и о вашем вкладе в жанр в этом смысле. Видите ли вы связь или разговор между вашей новой книгой "Министерство будущего" и конкретными названиями?
Ух ты, сложный вопрос. Я размышляю над этим и ничего не могу придумать сразу. Не так много романистов настолько глупы, чтобы попробовать то, что пытается сделать эта книга. Но я скажу, что, пытаясь найти способ рассказать эту историю, я открыл для себя то, что считаю отдельным жанром, - рассказ очевидца, и это стало для меня настоящей находкой. Существуют сборники таких рассказов очевидцев, часто сгруппированные вокруг какого-то события (например, весна 1945 года в Германии), хотя один из них называется просто "Очевидец истории" (он не очень хорош по сравнению с более целевыми). Я обнаружил, что очевидцы не драматизируют свои рассказы, как это делают писатели-фантасты. Другими словами, они не дают вам театрализованных сцен, а вместо этого предлагают обобщенные рассказы, часто сделанные много лет спустя, так что многое сжимается, но ключевые моменты остаются, и делаются суждения: это очень важно; событие рассматривается как важное, и оно вписывается в контекст последующей жизни очевидца, и так далее. По сути, это рассказ, а не показ, и мне это очень нравится; семинарская фраза "показывай, а не рассказывай" на самом деле является очень глупой и упрощенной инструкцией, и много плохой художественной литературы вышло из писательских семинаров из-за того, что люди пытались выполнить эту команду. Рассказы очевидцев часто бывают яркими, чего не скажешь о театрализованных сценах. Так или иначе, я заинтересовался написанием целого ряда вымышленных рассказов очевидцев для описания придуманного мною ближайшего будущего, и это стало ключом к этой книге. Это было огромным открытием.
Вторая глава "Министерства будущего" читается как стихотворение в прозе, вызывая определенную силу через структуру и голос. Не могли бы вы немного рассказать о написании этого произведения и, возможно, о вашем отношении к поэзии?
Да, спасибо за это - я люблю поэзию и продолжаю пытаться писать ее, хотя у меня это плохо получается. Но пробовать интересно. И во многих главах "Министерства будущего" я пробовал писать различные произведения, похожие на стихи в прозе, часто в форме загадок. Примерно треть англосаксонской литературы, которой мы располагаем, состоит из загадок, часто без ответов, и это был еще один жанр, который я нашел очень полезным при написании этой книги. Кроме того, я включил в книгу мини-эссе, которые могут быть похожи на стихи в прозе, и беседы между приятным радиоведущим и сварливым комментатором, и стенограммы встреч, и несколько других форм. Я хотел получить меланж голосов и стилей. Что касается загадок, то сначала я включил их без ответов, но мой редактор Тим Холман предположил, что это может отвлекать и расстраивать читателей, а когда я вернулся к просмотру, то обнаружил, что сам не могу разгадать некоторые из них, поэтому я принял его точку зрения и дал ответы на все загадки, кроме пары. Кроме того, мой учитель Фредрик Джеймсон, которому посвящена эта книга, прочитал черновик и сказал, что важно, чтобы вторая часть как можно больше отличалась по форме от первой, чтобы показать читателям, в какую игру им предлагают сыграть. Это было хорошее предложение, которое я принял.
Что касается поэзии, то я в основном читаю сборники одного автора, по паре стихотворений за ночь перед сном. Совсем недавно это был Джон Эшбери, который очень хорош, хотя, возможно, лучше читать по одному стихотворению за раз, раз в несколько месяцев или около того. Его влияние на более поздних поэтов, возможно, немного неудачно; часто лучше иметь больше смысла, чем он. Немногие могут потягаться с его блуждающим синтаксисом и мышлением. Мне нравится китайская пейзажная поэзия, и я обычно пишу стихи, которые претендуют на перевод с китайского, что дает мне некоторое прикрытие для моих упрощений. У. С. Мервин - один из моих любимых поэтов, и я постоянно читаю стихи другого моего учителя, Гэри Снайдера. И я постоянно возвращаюсь к Эмили Дикинсон, поскольку подумываю собрать подборку ее стихов, которые были бы мне понятны - довольно тонкий том, но очень мощный.
Книга открывается в Уттар-Прадеше сценой, которая вызывает чувство ужаса, схожее с утонченным ужасом. Почему именно Уттар-Прадеш стал местом открытия?
Это одно из мест, наиболее подверженных все более смертоносным волнам жары, к которым мы движемся. Как и многие другие места, например, побережье Мексиканского залива в США, но я хотел, чтобы Индия была важным фактором в будущей истории, которую я описываю, хотя действие романа в основном происходит в Цюрихе. Но Индия - большая сила, и она все больше и больше будет играть важную роль в мировой истории. Или так кажется. В любом случае, поставив начальную сцену там, я должен был постоянно возвращаться в Индию, чтобы увидеть, какое влияние оказало это событие.
Многие ваши работы связаны с культурой и обстановкой за пределами США. Существуют ли особые проблемы или подводные камни при использовании этих мест, и как вы с ними справляетесь?
Это риск. Проблема в моем невежестве. Я калифорниец, и я совсем мало путешествовал, как хотелось бы. А мы с Лизой два года жили в Цюрихе, о чем я наконец-то написал книгу. И я белый мужчина-американец 1952 года рождения, так что эти факты накладывают множество ограничений и так далее. Так что я просто стараюсь изо всех сил и надеюсь на лучшее. Художественная литература - это не самовыражение. Она основана на написании другого. Это шокирующая вещь, но это то, что пытается сделать художественная литература, это то, чем являются романы. И я люблю романы. Это моя религия, можно сказать, это способ, которым я извлекаю смысл из мира. Я не люблю мемуары. Я сделал это, я сделал то - нет. Я не люблю мемуары, я даже не люблю писать о путешествиях. Мне нравятся романы. Поэтому каждый романист должен совершить этот прыжок в неизвестность, написать другое. Можно, конечно, основывать свои романы на собственной жизни, я так иногда и делал, а можно писать о людях и местах, с которыми у тебя нет непосредственного опыта, я так чаще делаю. Хорошие романы могут получиться из обоих методов, хотя мне больше повезло, когда я держался подальше от собственной жизни и пытался писать других людей, которые совсем другие. Хотя на самом деле даже ваш родной брат или сестра, или вы сами в более ранние времена - это всегда другой. Но мне нравится пытаться представить, какими могут быть другие жизни. Мне нравится это чувство.
Один из способов избежать ловушек своего неизбежного невежества - попросить помощи и попросить читателей, которые знают больше, чем я, прочитать черновики моих книг и сказать мне, что они думают, внести исправления и предложения. Щедрые помощники дарили мне свое время и мысли, и мои книги от этого становились лучше. Но в конечном счете истории принадлежат мне, и то, что я представляю себе об этих других местах, временах и людях, - это просто мое воображение того, какими они могли бы быть. Не более того. Но я бы предположил, что, пытаясь представить себе другого, даже если вы всегда терпите неудачу, вы делаете хорошую попытку. И если вы собираетесь попытаться написать роман, то вы застряли в этой попытке, независимо от того, каковы ваши теории. Вот почему научная фантастика со всеми ее дикими скачками является такой же валидной формой литературы, как и любая другая - все они скачки.
Само Министерство будущего основано на идее прав людей, которые еще не родились. Считаете ли Вы, что здесь, в США, в целом, наша культура достаточно озабочена правами будущих поколений? Или наша культура - это культура индивидуализма, и в этом индивидуализме права других людей менее важны, не говоря уже о правах будущих поколений?
Хороший вопрос. Солидарность с другими людьми выражается в очень конкретных материальных способах, которые не всегда замечаются или обсуждаются, или вспоминаются в нашем дискурсе. Так, мы говорим об индивидуализме в американской культуре, некоторые люди немного перебарщивают с этим, но на самом деле никто не может прожить в одиночку в этом мире, это огромное сотрудничество восьми миллиардов человек, импровизированное и неловкое, но очень реальное. Так что, придерживаясь уровня дискурса, в США много говорят о правах личности, но также много эгоистичного поведения, которое повредит жизни будущих людей. Нехорошо. Было бы лучше помнить о наших потомках и действовать в их интересах. Здесь мне нравится Альдо Леопольд: что хорошо, то хорошо для земли. Это хорошая рабочая этика, поскольку земля поддерживает нас и будет нужна будущим поколениям для их поддержки. Мы не можем без нее обойтись. Хорошо бы помнить об этом. Определенное крыло научной фантастики не очень хорошо помнит об этом - оно любит притворяться, что забывает об этом. Ну что ж - они могут загрузить себя в компьютеры или улететь на космических кораблях, и все будет хорошо. Удачи; и иногда из этого получаются хорошие истории, так что все справедливо. Но если научная фантастика - это размышления о будущем, а иногда это так, то это не очень полезные мысли. Разве что веселье тоже может быть полезным, так что неважно.
В этой книге чувствуется политическая позиция, взгляд на глобальную историю с определенной точки зрения. Считаете ли вы, что занять определенную позицию или сделать заявление важно в художественной литературе, возможно, это неизбежно?
Я думаю, что все романы неизбежно содержат политическое или социальное заявление, но часто оно просто заложено или подразумевается, и это нормально. Это произведения искусства, а искусство должно быть одновременно и увлекательным, и поучительным. Аристотель очень ясно говорит об этом, и Брехт тоже - возможно, мы слишком разделяем эти понятия, когда обсуждаем их, - что образование может быть веселым, а веселье может быть образовательным, и что вы хотите объединить эти два понятия, чтобы получить некий восторг, который также является познавательным или полезным. Для меня романы - это персонажи, вовлеченные в сюжет, что обычно означает, что что-то пошло не так. Затем у вас есть история. В основном я хочу рассказывать интересные истории. Тогда возникает вопрос: что интересно?
Ваши книги, как правило, тщательно проработаны, основаны на науке и часто предполагают путешествия в те места, о которых идет речь. Есть ли у вас любимые фрагменты исследований или интересного опыта, которые по тем или иным причинам не попали в окончательный текст "Министерства будущего"?
Почти все вошло в этот роман, это настоящий склад идей, но я подумывал о сцене подводного плавания по мулену к подножию ледника в Антарктиде, но решил, что это было бы слишком далеко, с точки зрения реализма и безумия. Однако в 2016 году мне удалось вернуться в Антарктиду, что я в значительной степени отразил в этой книге, и это было очень весело. Я люблю Антарктиду и надеюсь вернуться. Это легкое путешествие на другие планеты, цитируя старое название (на самом деле эта книга была о влюбленности в дельфина).
Есть ли что-то, что Вы хотели бы, чтобы читатели узнали об этой книге, помимо аннотаций и рецензий?
Полагаю, я хотел бы предположить, что в ближайшие несколько десятилетий есть способы двигаться вперед, избегая случаев массового вымирания, к которому мы движемся сейчас, - это достижимое будущее, не ужасное, не фашистское и не полностью катастрофическое - живое будущее, в которое еще можно верить. Итак, некоторое время я думал, что эта книга будет чем-то вроде самой черной утопии всех времен, но на самом деле она не утопическая, и не такая уж черная, это просто история, нечестивый беспорядок, а книга - попытка показать, насколько хаотичными будут следующие тридцать лет, даже если все пойдет достаточно хорошо по сравнению с худшими сценариями, которые, возможно, более вероятны. Но в самой цивилизации наблюдается общий интеллект, и существует Парижское соглашение, что уже довольно неправдоподобно, так что видно, что люди действительно серьезно относятся к ситуации. Возможно, мы выберемся из столетия, сохранив большинство других видов, хотя для этого это должно стать нашей главной целью. Я надеюсь, что так и будет.
Для этого романа я бы добавил, что решение формальной проблемы с помощью рассказов очевидцев и всех других способов, которые я использовал, - это мой следующий шаг, возможно, последний, в долгом движении к полифонии - идее, что роман может принять огромный объем материала, не утонув - или не совсем утонув, может быть, погрузившись под воду, кто знает... В любом случае, в этот раз мне очень понравилось ощущение, что я управляю голосами, что я - телефонный оператор в одном из фильмов 1940-х годов, втыкающий штекеры в большой щиток и соединяющий голоса всех видов. Для меня в этом и заключается огромное удовольствие от написания романов, так что в этот раз было что писать.
Над чем вы работаете сейчас?
Я пишу документальную книгу о Сьерра-Неваде в Калифорнии. В ней есть элементы геологии, истории, техники бэкпекинга, маршрутов, которые нужно пройти, и мемуаров. То есть, в ней есть как раз такие книги о путешествиях и мемуары, которые, как я говорил, я не люблю читать, но каким-то образом я вынужден сделать это в этот раз, и это оказалось очень увлекательным. Это своего рода портрет художника как молодого горного бродяги.
Прочитать статью на сайте
Телеграм канал - https://t.me/lelberest
Оценили 0 человек
0 кармы