ТРУДНАЯ ДОРОГА ДОМОЙ

Глава из повести "Камрань. Книга 2. Последний «Фокстрот»"

Немая сцена затянулась на несколько долгих минут. Все пребывали в лёгком шоке от выходки штурмана. Не сказав ни слова, истекая потом и астматически тяжело дыша, поднялся из-за стола и нетвердой походкой проследовал на выход одесский дед. Смущённая Верочка, скромно потупив глазки, последовала его примеру.

Первым опомнился Жора Бельмондо. Выждав для верности ещё минут пять, он решительно подорвался и ринулся было штурмана догонять, чтобы набить ему морду. Красномордый капле́й и несколько мстителей из числа одесситов тут же изъявили желание присоединиться. Лишь предостережение доктора Ломова спасло смельчаков от увечий. После того, как Сёма популярно объяснил, какой толщины железный прут гнёт штурман голыми руками, желающих бежать и наказывать обидчика заметно поубавилось. Похорохорившись для порядка, Жора Бельмондо после второй стопки окончательно успокоился, красномордый капле́й успокоился после третьей, после чего они оба с новыми силами накинулись на Советский Союз и не оставили бы от него камня на камне, не встань на защиту Родины доктор Ломов.

Новая дискуссия обещала быть не менее жаркой, и доктору пришлось бы несладко, не присоединись к нему неожиданно наш замполит. Он в самый ответственный момент рассорился со своей фигуристой пассией (на идеологической почве, разумеется) и, оказавшись выставленным за порог, вернулся к столу несолоно, так сказать, хлебавши. Нет, нахлебаться он всё же успел и даже весьма, и вид потому имел самый жалкий. Но несмотря ни на что Родину в беде не оставил. Не имея возможности членораздельно говорить, он защищал её как мог: делал страшное лицо, мычал, пучил глаза, решительно грозил противникам пальцем и даже кулаком.

К тому времени мы с Васей были уже совершенно аполитичны, так как достаточно успешно выполнили намеченный план по приведению себя в известное состояние нестояния. Не тратя времени на пустые дискуссии, мы решили начать движение домой, вернее, решил я, так как Вася ничего решать не мог и вообще лежал под столом. Представляется, что там ему было совсем неплохо – когда я попытался его оттуда извлечь, то наткнулся на самое отчаянное сопротивление. Отбиваясь, Вася зарядил мне промеж глаз и попытался укусить. Когда я его всё же достал, отряхнул, поставил на ноги и надел на голову пилотку, возникла новая проблема – нас не хотели отпускать. Русское гостеприимство порой принимает весьма изощрённые формы. Пришлось пить традиционные «на дорожку», «стременную», «на посошок» и что-то ещё национально-фольклорное. Васе уже не лезло, но так как шила в зелёной канистре оставалось ещё довольно много, и чтобы добро не пропадало, ему просто заливали через край и затыкали рот бананом, чтобы не выливалось.

Как только мы вышли на палубу, я явственно ощутил качку. Сбивая углы, мы двинулись по направлению к выходу. Когда до трапа оставались считанные метры, откуда ни возьмись появилась Оксана. Она вцепилась в Васю мёртвой хваткой, вырвала его из моих рук и потащила к себе в каюту. То, что в таком состоянии Вася был заведомо ни на что не годен, её, похоже, не смущало. Не знаю, на что Оксана рассчитывала, но в сложившейся ситуации с её стороны было опрометчиво надеяться только на свои прелести (возможности которых, на мой взгляд, она сильно переоценивала). К моему ужасу, Вася не оказывал деятельного сопротивления. Потеря морального облика, столь тщательно сохраняемого нами на протяжении всего сегодняшнего вечера, его, похоже, уже не страшила. Видя такое дело, Оксана удвоила усилия. Я всячески противодействовал. Мы так тянули Васю в разные стороны, что едва не разорвали пополам. И это неминуемо бы произошло, не выдохнись мы окончательно и не надумай перекурить.

Тяжело дыша, мы присели прямо на Васю, лежащего ничком и что-то невразумительно бормочущего. Оксана достала пачку «Стюардессы» и примирительно протянула мне. Я вообще-то не курил, но, принимая сигаретку, коварно надеялся притупить бдительность Оксаны, дотянуться до пожарного щита за спиной и обезвредить её точным ударом топора. Я уже почти достиг цели, но тут под нами зашевелился Вася. Рука моя дрогнула, топор с грохотом свалился на палубу. Оксана осталась жива и недоумённо на меня посмотрела. Вася попросил закурить. Оксана дала.

Пока Вася сопел, испуская столбы дыма, я попытался договориться с Оксаной по-хорошему. Я сказал, что друга в таком состоянии не оставлю, что если она будет упорствовать, то ночь ей придётся проводить с нами двумя. Похоже, это известие Оксану нисколько не смутило. Более того, мой ультиматум пришёлся ей вполне по душе. Просканировав меня взглядом и плотоядно облизнувшись, она принялась громоздить Васю на себя. Мне было дано указание помогать. Понимая, что влип окончательно, я лихорадочно соображал, как выпутаться. Тут, сам того не ведая, на помощь мне пришёл Вася. Ему захотелось в туалет, и Оксана вынуждена была оставить его на несколько минут в одиночестве. Не теряя времени зря, она также уединилась в соседней кабинке и через мгновение там отчётливо зажурчала упругая струя. Понимая, что судьба даёт мне последний шанс, я тут же сообразил, как надо действовать. Закрыть снаружи дверь Оксаны на швабру было делом недолгим, гораздо труднее оказалось извлечь из кабинки Васю, который там, похоже, уснул. Лишь когда Оксана стала кричать и биться о дверь всеми частями тела, Вася проснулся. Путь до трапа и падение кубарем по ступенькам вниз заняли у нас несколько секунд.

На берегу качка усилилась. Дорога то и дело давала крен, а то и дифферент. Иной раз вообще пыталась встать на дыбы. В этом случае нам едва удавалось удержаться на самом краю, чтобы не свалиться в придорожную канаву. Собрав в кулак всю силу и волю, я старался идти прямо. Вася висел на моём плече, послушно перебирал ногами, но время от времени выходил из повиновения и порывался куда-то бежать. Мне тоже было жаль Оксану, но я успокаивал себя мыслью, что долго взаперти просидеть ей не придётся. Я уверен, что из гальюна её давно уже выпустили, но на всякий случай прошу моряков, служащих сейчас на госпитальном судне «Обь», проверить кормовой гальюн правого борта, тот, что на верней палубе. Мало ли что…

До казармы, как мы помним, было не так далеко – километр, не больше, – но, пройдя первые метров двести, мне захотелось вернуться назад. Наконец-то пришло понимание, что мы окончательно ухрюкались, и в таком состоянии, с такой обузой (каковой в данном случае являлся Вася) самостоятельно пройти это расстояние будет довольно трудно. Но других вариантов не оставалось, и, закусив удила, мы двинулись вперёд навстречу новым приключениям.

Приключений долго ждать не пришлось. Минут через десять упорного топтания и сопения нам встретился военный патруль. Двое хунтотов в белых матросских форменках с бледно-синими застиранными гюйсами и в изжеванных, словно из одного места извлечённых, бескозырках молча стояли на обочине дороги и вроде кого-то поджидали.

Подпустив поближе, они ослепили нас фонариком, затем один стал тыкать стволом автомата Васю в грудь. Мне это не понравилось, Васе, надо полагать, тоже. Думаю, что именно поэтому он схватился за ствол и стал тянуть автомат на себя, нисколько не беспокоясь о том, чем такое перетягивание каната может грозить. Вася явно побеждал. Сообразив, что дело принимает дурной оборот, я вцепился в автомат второго хунтота, который кинулся было на помощь товарищу, и как-то неожиданно легко оружие оказалось в моих руках. Того, что произошло дальше, я никак не мог ожидать: первый хунтот также выпустил из рук свой Калашников, отчего Вася оказался сидящим на заднице с автоматом в руках. Оба воина в панике рванули от нас по дороге, теряя на бегу сланцы, бескозырки и прочие элементы формы одежды.

Акция была проведена чисто и на редкость профессионально. Думаю, ни одному спецназовцу не удавалось ещё сотворить нечто подобное – голыми руками в две секунды обезоружить и обратить в бегство вооружённого противника. Я подумал ещё тогда: а не ошибся ли я с выбором профессии? Может, именно спецназ или на худой конец ВДВ – моё истинное призвание?

Добытый трофей приятной тяжестью ощущался в руках. Я отсоединил магазин и с удовлетворением обнаружил, что он до отказа набит патронами. Передёрнув затвор, встав в боевую позицию, я хотел было расстрелять соблазнительно нависшую над горизонтом Луну, но передумал, резонно сообразив, что, являясь на данный момент единственным источником света, она нам ещё может пригодиться. Вася продолжал сидеть с автоматом, прижатым к груди, и вид имел, безусловно, бравый.

Должен сказать, что столь лёгкая победа была для меня хоть и неожиданна, но не в новинку. Мне вспомнилось, как в детстве со мной произошло нечто подобное.

Как-то с другом мы решили обследовать старинные форты Владивостокской крепости, находящиеся на горе в нескольких километрах от нашего дома. Мы надеялись найти там массу оружия, которое осталось в подвалах крепости с незапамятных времён и, понятное дело, всё это время нас там дожидалось. Чтобы добытые маузеры и наганы было удобнее нести, друг взял отцовский туристический рюкзак, а я за неимением в хозяйстве ничего более подходящего нацепил школьный ранец, вывалив предварительно из него всё содержимое во дворе под кустом и прикрыв от посторонних глаз газеткой. Экипировавшись таким образом, мы двинулись в путь.

Дорога проходила сначала по кривым улочкам частного сектора, пахнущим дымом, помоями и туалетом, затем, забирая постепенно вверх, по пустырям с едва заметными остатками каких-то строений, живописно поросшими кустарником. Мы забрались уже достаточно высоко, и город, изрезанный со всех сторон кружевом бухт и заливов, лежал у наших ног как на ладони. Когда до бетонных замшелых фортов оставалось совсем немного, нас кто-то окликнул. Может, конечно, и не нас, но, крикнув в нашу сторону: «Эй, тюлени, стоять!», к нам вразвалочку направился появившийся словно из-под земли коренастый парень ростом выше нас чуть ли не на две головы и с рожей, не предвещавшей ничего хорошего. Приблизившись, он тут же предложил нам вывернуть карманы. Для придания весомости своему предложению он поднял с земли увесистый дрын и, отведя его за плечо, словно взяв на изготовку, решительно потребовал:

– А ну быстро, тюлени, пошевеливайтесь, а то бошки сейчас попроламываю нахрен!

Моему товарищу этого было вполне достаточно, он тут же, чуть ли не по локоть, запустил руку в карман своих кургузых штанишек, достал какую-то мелочь и протянул её на дрожащей ладошке грабителю. Потеряв на радостях бдительность, тот бросил на землю свой страшный дрын, посчитав, видимо, что в общении с такими тюленями дубина ему не понадобится, и потянулся к деньгам. Но тут, не ожидая от себя такой прыти, я кинулся и эту дубину схватил. Честно говоря, я ни в коем случае не собирался его этой дубиной бить, тем более убивать, я тогда этим ещё не занимался. Просто хотел отбросить её подальше в сторону, чтобы наши силы хоть немного сравнялись и чтобы в последовавшей затем честной драке никто этой дубиной не смог воспользоваться и не дай бог кого-нибудь покалечить. Но, не догадываясь о моих миролюбивых намерениях, горе-грабитель кинулся наутёк, не удосужившись даже схватить протянутую ему мелочь. Более того, он стартанул так резко, что потерял ботинок. Сообразив, что драки можно благополучно избежать, я кинулся за недругом вслед, размахивая дубиной, крича во всё горло: «Убью!!!» и безбожно матерясь. Наверное, моя акция устрашения показалась достаточно убедительной. Незадачливый грабитель осмелился остановиться лишь когда расстояние между нами составило не меньше полукилометра. Погрозив кулаком, обозвав меня тюленем бешеным, он сказал, что ещё нас поймает, и скорым шагом, прихрамывая в одном ботинке, опасливо и часто оглядываясь, направился по тропинке вниз, в хитросплетение улочек частного сектора.

Понимая, что на обратном пути нас может ждать засада, мы особенно усердно приступили к поиску оружия, но, обследовав все закоулки и не найдя, к огромному нашему разочарованию, не то что вожделенного маузера, а даже какого-нибудь завалящего ржавого нагана, я за неимением лучшего подобрал брошенную у дверей форта дубину, и вместе с ней мы вернулись домой. Дома я положил дрын под кровать. На всякий случай. С оружием под рукой, пусть даже и с таким, настоящему мужчине, знаете ли, как-то спокойнее спится.

Вот и сейчас первой мыслью было прийти домой, положить честно добытый трофей под кровать и спокойно, как в детстве, уснуть с чувством глубокого удовлетворения. Но тут же возникло какое-то неосознанное беспокойство, которое, несмотря на то что я был весьма пьян, быстро переросло во вполне конкретное опасение, что очень скоро сюда может нагрянуть рота вооружённых хунтотов, перестрелять которых у нас просто не хватит патронов. Дело принимало дурной оборот. Требовалось либо окапываться и занимать круговую оборону, либо немедленно отступать. Я благоразумно выбрал второй вариант, хотя Вася нечленораздельно высказался за первый.

Чтобы исключить преследование и в случае чего нам не припаяли какую-нибудь уголовную статью, я решил оружие не брать. Я положил автоматы на обочине так, чтобы посторонним не было видно, но если придут искать, сразу бы нашли. На всякий случай я отсоединил магазины и зашвырнул подальше в кусты. В этот момент мне показалось, что в кустах кто-то охнул.

Успев немного протрезветь, я сообразил, что гораздо проще и безопаснее, чем тащиться до казармы, будет добраться до нашей лодки, стоящей неподалёку, и в ней заночевать. Для этого следовало свернуть с дороги и, пройдя по пампасам метров триста, перелезть через двухметровый забор – сначала через один, потом через второй… или наоборот, точно не помню.

Чем дальше мы отходили от дороги, тем темнее становилась ночь. Сгрудившиеся кроны деревьев и нависшие тучи совершенно заслонили Луну. Идти приходилось буквально на ощупь. Помню, что я наступил на что-то мягкое и скользкое. Сразу как-то нехорошо запахло. Это было крайне неприятно, но, как вскоре выяснилось, не самое плохое из того, что могло поджидать нас в этих местах. Буквально сразу я опять на что-то наступил, вернее на кого-то. Этот кто-то, притаившийся под кустом, раздражённо залопотал не по-нашему и, как мне показалось, передёрнул затвор. Я вежливо сказал «пардон», человек не ответил, но тут же прогремел оглушительный выстрел! От неожиданности я сам едва не наделал в штаны и благоразумно свалился на землю.

Какое-то время я лежал, силясь понять, убит или нет. Выстрелов больше не последовало. Ничего не было видно, но я слышал, как, что-то бормоча, странный человек принялся выбираться по насыпи на дорогу. Очевидно, это был третий патрульный, который, отлучившись по нужде, ни за что ни про что получил пущенным мной магазином по голове.

Между тем я всё ещё не мог понять, жив я или наоборот. Тут совершенно кстати мне вспомнилось известное умозаключение Декарта, которое любил повторять наш преподаватель по марксистско-ленинской философии: «мыслю, следовательно, существую». Сообразив, что это напрямую относится ко мне, я пришёл к окончательному выводу, что жив и – не поверите – очень этому факту обрадовался. Я принялся шарить вокруг себя, пытаясь нащупать Васю. Обнаружить его сразу не удалось, но я вновь вляпался в то, что остаётся от человека после того, как он посидит под кустом. Это было опять-таки неприятно, но по сравнению с неприятностью, которой только что избежал, казалось сущей ерундой.

В радиусе вытянутой руки Васи не оказалось. Ни живого, ни мёртвого. Встав на карачки, я расширил зону поиска. Обшарил все кусты поблизости. Это также не помогло. Позвать Васю я не решался, опасаясь, что обидчивый патрульный всё ещё может находиться где-то поблизости. Будучи весьма озадаченным и даже обеспокоенным, я всё же логически сообразил, что отсутствие Васи в данном конкретном месте однозначно свидетельствует, что он жив, а это, несомненно, лучше, чем если бы я обнаружил его сразу, но в виде трупа.

Тут мой обострённый слух привлёк звук, похожий на всхлипывание. Я осторожно встал и пошёл на звук, выбирая дорогу на ощупь. Очень скоро я опять на кого-то наступил. На этот раз, не дожидаясь выстрела, я навалился на человека, оказавшегося у меня на пути, и принялся мутузить его что есть силы. Чистейший русский мат, отчётливо прозвучавший в тишине, заставил меня угомониться.

– Вася! Ты!!! Жив, братуха!!! – вскричал я, поднимая Васю с земли и ощупывая на предмет целостности рук и ног. Всё было на месте, Вася оказался не убит и не ранен!

Как выяснилось, услышав под ухом неожиданный грохот выстрела, он сразу протрезвел и ломанулся в чащу. Но далеко убежать не сумел. Споткнувшись, упал и так и остался лежать, боясь пошевелиться и оплакивая мою горькую участь. За этим занятием я его и застал.

Понятно, что после подобных кульбитов было довольно затруднительно определиться, в каком направлении нам следует двигаться дальше. К тому же куда-то пропала и Луна, которая раньше хоть и была заслонена кронами деревьев, но давала какой-никакой свет. Ориентация в пространстве была потеряна окончательно. Доверившись инстинкту, я двинулся напролом через кусты, держа Васю за руку, чтобы не потерялся. Приключений на эту ночь нам бы уже вполне хватило, но поверьте мне: даже сейчас они ещё только начинались!

Автор: Крутских Юрий