Свело нелёгкое. Что скрывается под кроватью Максима Покровского.

Филипп Фиссен

08 ноября, 08:05

Ну, казалось бы, уехал Максим, да и бог с ним. Выменял хату на Покровке, купленную с продажи песенок про горбатых лилипуток, на картонный домик в Нью-Джерси – живи, радуйся. Но нет, кривляется.

Кто хочет стать миллионером? Два шага вперёд. Кто хочет стать украинцем? Максим Покровский.

Первая попытка Макса выступить в поддержку Украины была очевидной пародией на хуторян в самом расистском духе. И провалилась с треском, точнее, с гнусавым визгом Макса. Клип, где он в хлеву тискает маленьких украинчиков на пару с размалёванной барышней, сошедшей со страниц онлифанс, был атакован украинскими патриотами с не меньшим остервенением, чем опоры линии электропередач под Крымом.

Не понравилось парубкам, мнящим себя потомками нибелунгов, такое напоминание об их генезисе из коровника. Христос не стеснялся, а им вот конфузно.

Теперь Макс, отринув всякую партитуру, выступил в соцсети эпистолярно. Написал программный пост. Обозначил главные признаки украинца для всех стремящихся обрести этот виповый статус. Украинец, согласно Максиму, – это русский, разрушивший Кремль.

А что, прекрасная метафора на майдан. Сборище халявщиков, выманенных на площадь лицемерным вниманием Виктории Нуланд, разрушило свою страну. Которую получили по милости русских и по глупости советского ЦК. Которая могла быть сильнее многих. Независимее, богаче европейских стран благодаря тесному сплетению с Россией и Белоруссией, которые тоже нуждались в этом союзе.

Так же и Макс. Потеряв популярность на 200-миллионном едином для трёх стран-сестёр рынке развлечений, которая досталась ему по стечению милостивых к нему обстоятельств культурного хаоса и торжества пошлости, он возжелал сделаться пророком. Возопил в религиозном угаре о необходимости перерождения в украинца. Из кого? Да из русского же.

Вопрос, когда Макс успел стать русским, лучше не задавать. Ну обрусел как-то. Мало ли ставших покровскими, троицкими, троцкими обрусевших за 200 лет вместе.

В общем, взалкал отец Фёдор – позарился на природу вещей. Не на гарнитур, но на набор-конструктор, определяющий идентичность. Макс ещё находится в стадии перехода. В поиске. Он написал, что шарит в темноте под кроватью. И обнаруживает там Путина.

Детские страхи, о которых решил поведать Макс, свой путь земной пройдя до середины, тоже не очень тянут на мимесис и катарсис. Дескать, спал мальчик Максим со светом. А без света не спалось. Это уже почти успех: сегодня многие украинцы вынуждены спать, есть и жить без света. Таков был ответ на теракты киевского коллеги Макса – тоже гнусавого, тоже кривляки, тоже желающего стать или казаться украинцем. Видимо, Зеленский на троне и Путин под кроватью – это и есть психологический портрет украинца.

Макса не слушают. Его это бесит и вгоняет в амок. Словно объевшийся мухоморов берсерк, он носится по комнате, которую стоило бы обить мягким материалом, и вопит: «Путин – это страх из детства!». Макс – ты сам страх из детства тех, кому сейчас 25. Ты пугал их своей ногой. Своей лилипутской идиотской любовью. Своим блеющим голоском Пеннивайза. Тебя боятся и брезгуют. Оставь людей. Оставь надежду. Не входи в их комнату.

Трудно поймать популярность в тёмной комнате, особенно если её там не было. «Я вырос, – пишет Макс пастве, состоящей из самозваных депутатов первого съезда выкидышей и профессиональных идиотов в Польше, – но мой монстр под кроватью никуда не делся».

Ты не вырос, Макс. Ты сморщился и постарел. Стал похож на свою бабушку, но не вырос. Странно, что своего детского монстра ты вывез вместе с кроватью в Нью-Джерси, а всё остальное, что тебе давали люди большой страны, ты бросил и растоптал в дурацкой пляске одержимого.

Твои сотоварищи – проворовавшиеся извращенцы и клеветники, изображающие из себя профессиональных русских, именующие себя оппозицией, гуляют на свадьбе двух разномастных, но однополых хохлов в испанском «Геленджике на минималках».

Они кричат: «Горько!». И в этом крике – действительно горечь. Горечь опустошения, заброшенности, потерянных достижений.

От тебя ничего не осталось. Только иссохшая оболочка, дрожащая на ветру перемен, о которых вы так верещали начиная с 1980-х. Перемен, которые наступают с 24 февраля каждый день во всём мире, а не только в хлеву-павильоне, куда ты загнал своих «украинцев» для съёмок клипа.

Ты ждёшь падения режима. Но просмотрел своё падение. Ты упал, поскользнувшись на торте, комично, нелепо. Упал, уверяя всех, что до падения ты был русским. Но и лёжа ты ещё не стал украинцем. Поэтому тебе так необходимо изваляться в грязи и измазать нечистотами всё вокруг.

Людей в России и Европе, которые больше не хотят твоего дребезжащего блеяния, ты называешь «запуганными путинскими агентами», но это ты боишься. Боишься заглянуть под кровать. Боишься увидеть, что там нет никакого монстра, а только твои же присохшие козявки. Боишься остаться один на один с собой. Поэтому (как пишешь ты) тебе необходимо смотреться в зеркало и заговаривать себя аутотренингом, что ты никогда не издашь неосторожного звука. Не пустишь случайно ветры, который выдуют тебя из Нью-Джерси вон, потому что для Джерси ты – русский. А на Покровку тебе вернуться нельзя, ты её продал.

Всё и всех продал. Думал, что за золото. Но в руках твоих – черепки.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.