Экономические санкции в отношении России, включающие ограничения или эмбарго на поставки в РФ большинства видов современных технологий, и текущая мировая конъюнктура по нефти и газу вынуждает российскую сторону продлевать сроки реализации крупных реиндустриальных проектов. Важнейшие среди них – проекты по производству и экспорту сжиженного природного газа (СПГ), основанные на труднодоступных и капиталоемких ресурсах Восточной Сибири и Дальнего Востока.
Пока в РФ работает (с 2008 г.) только один СПГ-завод – на Сахалине, но число их надо срочно увеличивать. Увеличивающийся экспорт из США сланцевых нефти и сжиженного газа, в том числе в страны Восточной и Южной Азии, всё активнее «оспаривает» конкурентоспособность означенных российских проектов. Тем более что по себестоимости добычи и переработки газа американский конкурент зачастую дешевле.
Вдобавок США располагают собственным, причем вполне современным судостроением и, соответственно, флотом для перевозок продуктов газохимии, в том числе плавучими (нестационарными) нефтегазохимическими хранилищами. В то время как России на многие десятилетия забросила обе эти отрасли. Потому сегодня импортозависимость по технологическим и инфраструктурным компонентам тех же отраслей в РФ ныне достигает 70-75%.
Все шесть СПГ-проектов в РФ, как отмечалось на недавних прошедших в нашей стране международных конференциях по вопросам использования газа и энергополитики в целом, реально обеспечены финансированием (точнее инвест-финансированием) максимум на 70%. Это уровень обеспеченности реальными финансами проекта «Ямал-СПГ» – самого северного в мире проекта переработки и экспорта СПГ. Дело ещё и в том, что внутрироссийский технологический уровень энергетики, в отличие от энергетики большинства индустриальных стран, пока не позволяет широко использовать СПГ. Потому расчет делается на его растущий экспорт, хотя бы для окупаемости данных проектов. Но практически все они готовились в первом десятилетии XXI века, а с того периода мировая, в т.ч. восточноазиатская, конъюнктура по этому продукту серьезно ухудшилась. Появились вдобавок страны-конкуренты по этим поставкам, да и зарубежный спрос на СПГ если и растет в ряде других регионов мира, то гораздо медленнее, чем в начале 2000-х. И кроме того, в тот период еще не было поставок из США нефте- и газопродукции.
Некоторые эксперты считают, что Запад, зная о высокой технологической и финансовой импортозависимости РФ, мог сознательно задерживать предоставление кредитов, поставки современного оборудования, комплектующих и т.п. Цель – замедлить реиндустриализацию России. А затем нашелся удобный повод для санкций, почти на 100% «перекрывший» эти кредиты и поставки. Всё сказанное в совокупности вынуждает РФ ориентироваться опять же на трубопроводный газоэкспорт и в Восточной Азии.
Пока наиболее крупные поставки по трубопроводам направляются в КНР, но... Пекин проводит, как и прежде, политику «широкой географии» энергоимпорта. Скажем, это импорт по «трубе» из Туркменистана, Узбекистана и Мьянмы; закупки СПГ в Катаре, соседних Брунее и Малайзии; крупные нефтегазовые проекты в Казахстане, Южном Судане и Индонезии; наконец, постепенно растущий нефте- и газоимпорт из США. Кстати, даже в период «великой дружбы» с СССР Пекин отказался (в 1960-м) от продления запланированного нефтепровода «Дружба» через Казахстан в Китай.
Многие российские компании в такой ситуации делают ставку на китайские инвестиции в СПГ-проекты в РФ. С одной стороны, они увеличиваются примерно с 2014 года, но, с другой – Пекин не планирует «на все 100» вкладываться только в российские СПГ-проекты сообразно, повторим, со стратегией «широкой географии» энергоимпорта.
В результате «Газпромом» в конце января с.г. подтверждены только сроки запуска обслуживающих «Силу Сибири» (газопровод Восточная Сибирь – Северо-Восточный Китай) Чаяндинского (2018 г.) и Ковыктинского (2022 г.) месторождений. Если подробнее, запуск Южно-Киринского месторождения на охотском шельфе Восточного Сахалина перенесен с 2019 г. на 2021 г. Ранее это месторождение было объявлено ресурсной базой завода «Владивосток СПГ», но теперь и он считается проектом, отложенным на неопределенный срок. Освоение многих секторов Харасавэйского месторождения перенесено с 2019 на 2022 г. и на 2027 г. Разработка ряда секторов месторождения Бованенково (Ямал), являющегося почти единственной сырьевой базой «Ямала-СПГ», сдвинута с 2022-2024 гг. на 2023-2026 гг. Отложены с 2021- 2023 гг. на 2025-2029 гг. работы по освоению ряда других месторождений, и не только сибирско-дальневосточных. Перенесен срок запуска завода «Балтийский СПГ» (Ленинградская область) – с 2020-го пока на 2021 г.
Как отмечают эксперты, с учетом современных внутри- и внешнеэкономических факторов создание завода «Печора-СПГ» (Ненецкий автономный округ) пока не выглядит экономически обоснованным. А у наиболее продвинутого, т.е. уже реализуемого «Ямал-СПГ»-проекта, наверняка возникнут проблемы с поиском новых, притом крупных внешних потребителей в восточном направлении ввиду роста поставок из стран-конкурентов, включая США, и наметившейся стабилизации спроса на СПГ в Восточной и Южной Азии. В этой связи немаловажно и то, что в рамках так называемого Транстихоокеанского партнерства, созданного к весне 2016 г. под эгидой США, преференциями и другими льготами будет пользоваться и уже пользуется продукция 12 стран-участниц, включая нефть, газ и продукты их переработки. Но, заметим, Россия и Китай не включены в это «партнёрство».
В обозначенных условиях российский нефтегазовый (да и любой другой) бизнес стремится максимально «оптимизироваться», т.е. сократить расходы. В том числе в использовании попутного нефтяного газа (ПНГ), на базе которого, между прочим, созданы и создаются крупные нефтегазохимические комплексы в Юго-Восточной Азии, на Аравийском полуострове, в США, Канаде, Алжире, Иране, Австралии, в Карибском регионе. А как с этим у нас?
Всемирный банк предлагает покончить с практикой сжигания ПНГ на факелах к 2030 г. Для этого он в 2015-м представил свою инициативу Zero flaring by 2030. Как уточнил на международной конференции «Попутный нефтяной газ-2016» (17июня с.г.) руководитель программы по экологической политике ТЭК WWF России Алексей Книжников, эта инициатива предусматривает, что «все начинающиеся после 2015 г. нефтегазовые проекты должны иметь технические решения, обеспечивающие использование всего объема добываемого ПНГ. Инициативу поддержали 18 государств, включая Россию, 20 нефтегазовых компаний и 13 банков. Но... российских компаний в этом списке, к сожалению, нет. Что ставит под вопрос очевидную ценность этой идеи в нашей стране – как же получилось, что Минэнерго РФ ее поддержало, а нефтяники – нет?». А. Книжников отметил также, что, помимо прочего, последствием для российских нефтекомпаний станет еще и недоступность кредитов банков, поддерживающих Zero flaring by 2030. Это, можно сказать, в досыл к действующим с весны 2014 г. западным санкциям.
В последние несколько лет в России наблюдалась тенденция снижения объемов сжигаемого ПНГ. Так, в 2015 г. этот показатель достиг исторического минимума – в 10,5 млрд. м³ по сравнению, например, с 17,1 млрд. в 2012 г. Это произошло благодаря планомерным действиям государства по повышению полезного использования попутного нефтяного газа. Но в текущем году, как полагают А. Книжников и многие другие эксперты, тренд может измениться: по данным компаний, ожидается рост непроизводительного сжигания, т.е. потерь ПНГ на факельных установках до 11,6 млрд м³ в целом за год, что обусловлено финансовыми и технологическими причинами.
В контексте сказанного обратим внимание, например, на небольшой Алжир. Он стал экспортером газовой продукции высокого передела еще во второй половине 1960-х, вскоре к нему «подтянулись» многие другие страны. Мы же с этим направлением технологической, внутри- и внешнеэкономической политики опоздали... почти на 40 лет. Причем наверстывать такое отставание ныне приходится в сложных политико-экономических условиях. И если в Алжире и во всё большем числе стран энергетика и – в целом – экономика могут потреблять крупные объемы того же СПГ, то в России, повторимся, ставка делается почти исключительно на СПГ-экспорт. Причем в условиях трудно предсказуемой внешней конъюнктуры по этому продукту.
Стало быть, наша энергетика/экономика срочно нуждаются в комплексном технологическом (реиндустриальном) обновлении, чтобы увеличивать потребление СПГ. И одновременно, чтобы в меньшей степени зависеть от все менее стабильного зарубежного спроса на этот продукт – один из важнейших товаров, характеризующих технологический уровень общеэкономического развития страны.
Алексей Чичкин
Оценили 2 человека
2 кармы