ПОБЕДА ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ?

     В начале ХХI века, когда стали доступны многие архивные источники: советские рассекреченные и зарубежные, наконец-то переведенные на русский язык, картина Курской битвы представляется еще более сложной, грандиозной и трагической, чем ее описание в мемуарах или изображение в батальных фильмах. Впрочем, две самых распространенных сейчас исторических оценки сражение рождены еще в 70-х годах, во времена «холодной войны».

     Во-первых, это мемуары маршала Жукова и командующего 5-й гвардейской танковой армией генерала Ротмистрова, в которых «беспощадно» уничтожали на бумаге тысячи солдат и сотни танков противника. Так в отчете о танковой атаке под Прохоровкой Ротмистров насчитал 552 уничтоженных танка из них 93 «тигра», хотя во всех частях противостоящих ему войсках противника после недельных боев остались в строю 413 танков и самоходных орудий, из них 38 штук Рz VI «Тигр».

     Второй взгляд на битву – англо-американский. Иронично высмеивая действительно дутые цифры, указанные в мемуарах советских полководцев, западные историки считают Курскую битву лишь незначительным эпизодом войны, а ее окончание связывают с тем фактом, что в середине июля англо-американские войска высадились в Сицилии и одна танковая дивизия СС, именуемая «Лейбштандарт Адольф Гитлер», передав танки и тяжелое вооружение соседям, танковой дивизии СС «Рейх», якобы налегке отправилась воевать в Италию, но до теплого моря так и не доехала, поскольку после пополнения и отдыха обнаружилась на нашем Юго-Западном фронте под Макеевкой, где эсэсовцы безуспешно пытались заткнуть бреши в фашисткой обороне. Западные историки скованы идеологическими догмами едва ли не сильнее, чем советские генералы и их писания также слишком далеки от истины…

     Не забыть бы еще и про третью (немецкую) точку зрения, широко растиражированную в книгах предателя и перебежчика Виктора Резуна, печатающегося под псевдонимом Виктор Суворов. Его исторические изыскания, вероятно, имеют другое авторство. Британская разведка, во времена перестройки решила полностью реанимировать пропагандистские штампы нацистского министра пропаганды Геббельса, а бывший майор советской разведки Резун – это как бы новый псевдоним для старого хромого немецкого идеологического жука. Невежественные люди читают и даже верят ему. Вот поклонник «Суворова», эстонский писатель М. Веллер, недавно поведал, что половина советских танков на Курской дуге была английского и американского производства...

     В руководстве нашими войсками под Курском собрались шесть наших лучших полководцев: на Воронежском фронте Ватутин и Василевский, на Центральном – Жуков и Рокоссовский. Степным (резервным) фронтом командовал генерал Конев. Координировал действия фронтов маршал И.В.Сталин. О предстоящем наступлении немцев Ставка знала уже в апреле, и предлагалось два варианта: наступать, не дожидаясь удара (это предлагали Василевский, Жуков и Ватутин) и обороняться всеми силами, но перейти в атаку только после ослабления ударной группировки немцев (авторы данной стратегии – Рокоссовский, Конев и, к нашему счастью, Сталин). Верховный главнокомандующий не стал всецело доверять своим штабным полководцам, как он это делал в 1942 году, а предпочел поддержать двух генералов, таланты которых обнаружились только в ходе войны. Конев и Рокоссовский – не посланцы Генштаба, а бывшие командармы, сполна хлебнувшие военного лиха.

     Если бы реально исполнялся «план Ватутина», то и сейчас жители Рязани выкапывали бы из земли множество опасных трофеев, а фактически это было самоубийство армии. Пользуясь превосходством в технике и в качестве управления войсками, враг выманил бы атакующие дивизии в полукольцо, создавал «огневой мешок» и атаковал наши позиции прямо по следам войск, ушедших в наступление, через опустевшие окопы, снятые минные заграждения, занимая участки местности, откуда красноармейцы ушли в бой, вырываясь на оперативный простор.

     «План Рокоссовского» предусматривал твердую оборону всеми силами: зарыться в землю и держаться, используя все средства и бить фашистов с выгодных, заранее подготовленных позиций, превращая каждый метр земли в неприступный рубеж. Ставка (Сталин) решила действовать от обороны, однако Ватутин, при попустительстве единомышленников Жукова и Василевского, все же поставил свои войска как для наступления, оттянул средства усиления на 2-3 рубеж, создал атакующие группировки. Дорого такая самонадеянность обошлась потом нашим солдатам. Рокоссовский же в свою 13-ю армию «стянул» половину артиллерии фронта и даже часть своих резервов: на дивизию 3,5 км, по 30 противотанковых пушек на 1 км, на полк – 1 км, все заставлено минами, везде узлы обороны. Ватутин же растянул фронт дивизий на 7,5 км и по 10 противотанковых пушек на 1 км даже на направлении главного удара.

     С июня две противоборствующие силы замерли в ожидании. Немцы надеялись, что у командования Красной армии не выдержат нервы и она атакует первой. 5 июля не выдержали сами фашисты и перешли в наступление. Сравнительно слабая (стараниями Ватутина) оборона получила сильный удар 2-го танкового корпуса СС, 48-го танкового корпуса и армейской группы «Кемпф» (3 танковый корпус): 1700 танков из них 102 «Тигра» и 198 «Пантер» (новый средний танк PzV). Против войск Рокоссовского действовали 41, 46 и 47 танковые корпуса врага: 1500 танков из них 150 «Тигров» и 89 самоходных орудий «Фердинанд» (также в то время самых новых). Впрочем, дело даже не в количестве. В течение первого года фашисты сумели не только организовать производство новой бронетанковой техники, но и модернизировали свои «старые» средние танки Pz III и PzIV, с которыми они начинали войну. Им усилили бронирование и установили длинноствольные пушки калибром 50 мм и 75 мм соответственно (в начале войны калибр был тот же, но пушки короткие, «окурки»). 

     «Тигры» (Pz VI ) и «Пантеры» (Pz V) могли расстреливать наши Т-34 с 2000 м, «Фердинанды» с 4000 м, а модернизированные танки третьей и четвертой серий с 1500 м, причем они могли уничтожать наши танки, как в тире, издалека, оставаясь неуязвимыми, поскольку Т-34 для верного поражения врага должен был подойти попасть ему в борт с 300-400 метров из своей 76-мм пушки. Хуже того, – большинство наших танков были легкими Т-60 и Т-70 с 15 мм бортовой броней (как картон, даже для осколка) и около  10 % танков – это полученные по «ленд-лизу» импортные американские М2 «Генерал Стюард», МЗ «Генерал Ли», а также английские Мк.2 «Матильда», Мк.3 «Валентайн» и Мк.4 «Черчилль». Из них только английский тяжелый танк, названный в честь премьера Британии Черчилля был более-менее силен. Остальное – старье, которое даже пехота боялась использовать (жалела танкистов, воюющих на этих гробах). 

     Только полковник Некрасов, командир гвардейской 52-й стрелковой дивизии, доведенный до отчаяния из-за невозможности эффективно обороняться, атаковал врага ротой «американцев». Только МЗ – не вышли из укрытий на пригорок, то там и остались – не атака, а чистое самоубийство. Однако у советского комдива не было другого выхода. Против трех его полков фашисты выставили три танковые дивизии СС (по штату каждая из них превышала советский танковый корпус). Слева наступал «Лейбштандарт Адольф Гитлер», в центре дивизия СС «Рейх» и справа «Тотенкопф» - «Мертвая голова": 350 танков (50 «Тигров») и 250 самоходных орудий (не «Фердинанды», но тоже очень сильные).

    Схлестнулись, в общем, в чистом поле на участке 6 км, советский полковник Некрасов и его 52-я гвардейская стрелковая дивизия и обергруппенфюрер СС (генерал-полковник, если считать в армейском ранге) Хаусховер и его 2-й эсэсовский танковый корпус. Наши гвардейцы целых семь часов продержали перед собой эту лавину брони и огня! Им бы пушек побольше противотанковых, а так было-то всего 44 орудия (20-76 мм и 24- 45мм). Сорокапятки бойцы именовали просто и ясно: «Прощай, Родина!», но и с ними держались как-то, пока не закончились снаряды. Половину боезапаса Воронежский фронт пострелял еще ночью в так называемом «артиллерийском наступлении», которым так гордился Жуков. 

     В действительности немцы после артподготовки в 22.30 и 3.30 обрадовались, думали: «Русские пошли все-таки в наступление», но серьезного ущерба этот мощный огонь им не нанес. Стреляли в темноте, - «по оврагам», - как потом иронично заметил фельдмаршал Манштейн, командующий немецкой группой армий «Юг». Израсходовали боеприпасы и подмоги не получили, поскольку артиллерийский полк и колонну автомашин со снарядами авиация фашистов разбомбила в пыль. С большими потерями (89 танков подбито) немцы проломили оборону советских войск. Немецкое наступление Ватутин решил остановить первым танковым контрнаступлением, самоубийственный встречный бой. 1-я танковая армия генерала Катукова, 2-й гвардейский Тацинский и 5-й гвардейский Сталинградский танковые корпуса атаковали врага во фланг и попали в огненный мешок, а танкисты - сталинградцы еще и в окружение.

     Так Воронежский фронт лишился собственных резервов и запросил пополнение у Ставки. Сталин передал Ватутину еще одну танковую армию и два корпуса, взяв их от Конева, из Степного фронта. Вторая танковая атака, возглавляемая генералом Ротмистровым, состоялась под Прохоровкой. Противник сжег половину наших танков…. Словом, вместо орденов, генералы Воронежского фронта получили комиссию Маленкова, которая приехала разбираться с причинами больших потерь. 

    И Жуков приехал помогать Ватутину, но танки продолжали гореть… Самая главная причина больших потерь - неэффективное руководство войсками. Генерал Ватутин имел странный стиль управления: предпочитал все делать в одиночестве, как говорится, перетягивал одеяло на себя. Он отослал в дальние армии своего заместителя генерала Апанасенко (он погиб) и начальника штаба генерала Иванова, а сам священнодействовал над картой. Однако реальная война – не компьютерная игра. Сотню тысяч солдат, тысячу пушек и танков один человек проконтролировать не сможет.

     Ошибки тут оборачиваются кровью, например, танковой атакой советской 99 бригады по своим минным полям в тыл советской же 287 дивизии… За действиями противника так вообще не уследишь! В донесении ставке Ватутин и Хрущев (член Военного совета фронта) через две недели после боев сообщали, что с ними воевали 5-й корпус СС и 19 танковый корпус (в действительности 2-й эсэсовский, 48 и 3-й армейские танковые корпуса). Это показывает насколько далеко от реальности было шаманство над топографическими картами вместо реального руководства боем. А после подобные руководители пытаются свалить свои просчеты на подчиненных: ищут «козлов отпущения», снимают с должностей и пытаются отдать под суд командармов и командиров корпусов…

     У нас есть чуть ли не идеальная возможность для сравнения. Маршал Рокоссовский заранее забил передний край обороны артиллерией. Одна противотанковая пушка на 20 метров. Утром в 3.30 артподготовку провели (Жуков же был «надсмотрщиком»), но стреляли только катюши и тяжелые пушки из глубины обороны. Передний край молчал – экономил боеприпасы. Шум – грохот создали – и ладно! Штабные ни на грош не поверили пленному саперу (вдобавок поляку) о начале немецкой атаки в 4 утра. Реально воевавшие на переднем крае люди хорошо знали, что фашисты никогда не начинали на рассвете (восход солнца 5 июля в 4 часа 01 минута). Стрелять "в белый свет", против солнца на восходе, можно только по хорошо разведанным стационарным целям, например, 22 июня 1941 года. Позже таких возможностей уже не было.

     Немцы были далеко не  дураки. Воевать они умели, но и наши научились-таки, поэтому когда в 5 утра началась артподготовка - ее быстро подавили контрбатарейным огнем, а после начала атаки в 5.30 – прижали к земле пехоту и задержали танки, ведь в 13 армии Центрального фронта одна противотанковая пушка приходилась на 20 метров позиций, да еще мины… Только через три часа противник добрался до переднего края наших 15-й и 81-й стрелковых дивизий, занимавших 6 км фронта (две дивизии на участке главного удара, а не одна 52-я, как на юге). «Тигры» и «Фердинанды» буквально прогрызали оборону наших войск, но так и не прогрызли.

      Если «Тигра» зашибать – запаришься, то «Фердинанд» - вообще бронированное чудовище. Ему даже противотанковые мины – как слону дробина (сменит два-три трака гусениц и ползет, сволочь, дальше). Применение этих машин произвело на наших солдат такое впечатление, что они стали называть «Фердинандами» все самоходные артиллерийские установки (САУ) фашистов, вовсе не такие неуязвимые, например, САУ «Бумбар», «Мардер», «Штурмгешюц», «Богвард» и т.д.

     Сильные они машины, но горели за милую душу от огня танков и артиллерии, а от «Фердинанда» снаряды отскакивали, как от заговоренного. Наши бойцы стали азартно искать способ борьбы с этим зверем и нашли! Установили фугасы, совместив противотанковую мину с трофейной немецкой 250 кг авиабомбой. Такого «коктейля» ни один механизм не выдержит, да еще Рокоссовский помог – прислал 9 июля к селу Поныри полк САУ – 152. Это 16 новых машин, прозванных позже «Зверобоями». Цифра – это калибр ее пушки, говоря по-старому шестидюймовка, главное оружие морских крейсеров. Взрывом такого снаряда, упавшим рядом, переворачивало «Тигры», а уж при прямом попадании, также как и при наезде на мину-сюрприз, можно было только ходить по полю, собирать разлетевшиеся шестеренки. 

     После отъезда Жукова на помощь Ватутину, Рокоссовский приказал и танки закопать по самую башню, категорически запретил бесполезные самоубийственные танковые дуэли, поэтому резервы сохранил и спокойно со своими силами перешел в контрнаступление 15 июля. 12-го началось наступление других фронтов (Брянского и Западного). Немцы заметались и создалась благоприятная обстановка для атаки. Именно удар соседних фронтов, а вовсе не Прохоровское поле, стало главной причиной окончательной победы на Курской дуге. Наши войска выстояли в равном жестоком бою, при сохранившемся абсолютном превосходстве немецкой бронетехники. Выстояли и победили!

     Вот только цена победы была разной. На юге не считались ни с какими жертвами и затратами, а на севере били врага с помощью военного искусства великого полководца маршала Рокоссовского. Наш народ работал и воевал всегда замечательно, но без нормального руководства победы всегда достигались «Любой ценой». Не хватит ли платить эту самую «любую цену» за ошибки управления политиков, чиновников и генералов.

    Владимир Корнеев