Политолог Алексей Попов размышляет о том, можно ли спровоцировать политический конфликт с помощью простого грамматического предлога
Вскоре после того, как 24 августа 1991 года был принят Акт независимости, все события, происходившие в этой стране, имели место уже не «на Украине», а «в Украине». По крайней мере с официальной украинской точки зрения. Так, в сентябре 1991-го в законах, принятых Верховной радой, еще фигурирует предлог «на», но с 7 октября утверждается уже «в». Переход этот не был санкционирован каким-то нормативным актом. Депутаты тогда пользовались обоими предлогами и в употреблении «на» еще не видели украинофобии и шовинизма, как это стало происходить спустя полтора десятка лет.
Тем не менее процесс пошел. Стало утверждаться мнение, превратившееся вскоре в официальную аксиому, о том, что надо непременно говорить «в Украине», так как и в украинском, и в русском языках предлог «в» употребляется в отношении государств, а предлог «на» — в отношении безгосударственных территорий.
Сторонний наблюдатель может подумать, что это мнение основано на некоей давней традиции украинского национализма. Но это не так. В книгах классиков национализма, естественно, бесцензурных, ибо издавались они в эмиграции, используются оба предлога. Предпочтения в их выборе — сугубо авторские.
Скажем, глава украинской Директории Симон Петлюра пользовался предлогом «на». Более того, ныне запрещенный предлог использовал и главный теоретик украинского национализма Дмитрий Донцов. Одна из его книг, изданных уже после Второй мировой войны, называется «Поход Карла XII на Украину».
А вот у Пушкина в «Полтаве» шведский король «войско повернул в Украйну».
С другой стороны, при всех склоках среди разнородной украинской эмиграции вопрос «в Украине или на Украине?» никогда не был сколь-нибудь заметной проблемой. Был молчаливый консенсус о допустимости обоих предлогов, ибо так сложилось исторически.
Проблему создали в годы перестройки, в 1988 году. Тогда в газете Союза писателей УССР «Лiтературна Украiна» стали появляться статьи о том, что надо говорить непременно «в», а не «на». О том, как писали Бандера и Петлюра, тогда, конечно, нельзя было упоминать, однако пытались разобраться, почему же Шевченко использовал оба предлога. Притягивая за уши аргументы, пришли к выводу, что с предлогом «на» имелась виду Украина-территория, а с предлогом «в» — Украина-государство. Но поскольку УССР была членом ООН, то следует употреблять «в».
Почему же литераторам средней руки пришло в голову то, до чего не додумались куда более известные деятели? Причина в местожительстве и календаре.
В 1988 году запуск вопроса о неправильном предлоге позволил начать обсуждение запретной в то время идеи украинской независимости. А когда украинская независимость была достигнута, грамматический предлог стали превращать в политическую проблему, в свидетельство «русского шовинизма». Лет пять назад вопрос «на или в Украине?» становился поводом для скандалов на украинских политических ток-шоу.
Надо заметить, что требование говорить и писать исключительно «в Украине» странным образом обращено только и исключительно к носителям русского и украинского языков. Например, польские предлоги «na» и «w» по смыслу соответствуют аналогичным русским «на» и «в». И, как и в России, в Польше говорят и пишут «на Украине» (na Ukrainie).
В этом нетрудно убедиться, например, посмотрев материал на сайте польского президента Анджея Дуды, посвященный его визиту в Киев. В небольшом тексте крамольное словосочетание встречается трижды (!). Впрочем, так говорили и писали и другие польские деятели независимо от их отношения к Волынской трагедии. Ибо так принято в польском языке.
На Украине польский язык известен многим. Но претензий к na Ukrainie никогда не возникало. И трудно представить, что даже при появившихся трениях двух стран по поводу исторического прошлого от поляков потребуют приспосабливать свой язык к пожеланиям украинских политиков.
На самом деле проблема «правильного» предлога — это не что иное, как пример технологии создания дополнительного конфликта в украинско-российских отношениях. В разнообразной литературе, в том числе и в учебной, выходившей до 2014 года, такая технология использовалась полуофициально. Но в общественном сознании она работала эффективно.
И в прошлом году с принятием закона о декоммунизации произошло ее правовое закрепление.
Закон о декоммунизации относит к пропаганде тоталитарного режима, скажем, памятники — и не только лидерам КПСС и КПУ, но и, например, маршалу Жукову или организатору партизанского движения Алексею Федорову. Фактически он разрывает преемственность между УССР и нынешней Украиной.
Хотя, например, аналогичную преемственность со своим коммунистическим прошлым признает Хорватия, ставшая независимой в 1991-м. Из ее конституции вытекает, что социалистическая Хорватия в составе СФРЮ — это также «развитие идеи об историческом праве хорватского народа на полный государственный суверенитет». А ведь в отличие от УССР Социалистическая Республика Хорватия не была членом ООН.
Из узаконенной декоммунизацией версии истории объективно следует, что не только вступление Украины в ООН было результатом коммунистического тоталитаризма, но и то, что во время так называемого тоталитаризма (ведь закон датирует его 1917–1991 годами) 26 лет назад на альтернативной основе была избрана Верховная рада, которая в июле 1990-го приняла декларацию о суверенитете, а спустя год провозгласила независимость. Как это согласуется с декоммунизацией? Официальных объяснений по этому поводу нет, так же как и по поводу использования Петлюрой и Донцовым оборота «на Украине».
Выглядят все эти историко-лингвистические споры как поиск любого повода для создания нового конфликта в украинском обществе.
Автор — эксперт Киевского центра политических исследований и конфликтологии
Оценили 18 человек
20 кармы