Идеалистическая мечта о реализме

Российское экспертное сообщество любит реализм. Сформулирую точнее: большинство наших экспертов предпочитают выставлять себя внешнеполитическими реалистами.

Для некоторых это чисто риторический прием, позволяющий аргументировать свою точку зрения без риска быть обвиненным в цинизме или ангажированности. Такой эксперт сначала скажет, что, мол, ему, как и всем, хотелось бы, конечно, чтобы все реки были сплошь молочными и текли они исключительно вдоль кисельных берегов, но «надо быть реалистами», а поэтому…

И далее последует изложение того тезиса, который эксперт отстаивает по той или иной причине.

Есть, конечно, и убежденные реалисты. Многим моим коллегам почему-то кажется, что, если бы в мире возобладал realpolitik, Россию бы признали равноправным партнером или на худой конец оставили бы в покое, отношения с Западом если и не стали бы дружественными, то нормализовались, и весь мир стал бы примерно одинаково оценивать вызовы и опасности.

Надежда тщетная и, я бы сказал, странная. Почему реалисты Британии, США и Китая должны обязательно понимать Россию, не видеть в ней угрозы и иметь с ней единое (или близкое) мнение по важнейшим мировым вопросам?

Как я уже писал на «УМ+», американские реалисты (и я думаю, от них недалеки реалисты других держав) совершенно не собираются признавать чьей-то правоты. «Правота» — это вообще чуждый реализму термин. Единственное, что имеет значение — национальные интересы, которые вступают в противоречие с интересами других стран.

Реализм — это такой внешнеполитический преферанс. Сегодня ты блокируешься с одним, чтобы играть против другого, завтра противник и союзник меняются местами, а послезавтра будь готов вести свою собственную игру против всех. Остальное время — распасы, то есть рутинная работа по минимизации ущерба.

Никакой дружбы по интересам. Только борьба интересов.

Это, разумеется, лучше, чем торжество до крайности идеологизированных и агрессивных течений вроде неоконсерватизма или либерального интервенционизма, но и не сказка со счастливым концом, где халифат повержен, на Марсе цветут яблони и неуклонно растет благосостояние рабочего (кому созвучнее — среднего) класса в Рязанской губернии, штате Оклахома и провинции Цзянсу.

Ничего подобного! Мир реализма — это очень жестокий и циничный мир. Никаких постоянных союзов. Никаких апелляций к нормам международного права. Тем более, к морали, честности и прочим добродетелям. Любые договоренности соблюдаются лишь до тех пор, пока это выгодно. Точнее — до тех пор, пока кому-то не станет выгоднее эти договоренности нарушить.

Ну или пока реалисты не будут снова — как это не раз бывало в истории — отодвинуты от процесса принятия решений.

Существует еще и такая проблема: а как убедить «партнеров» стать реалистами?

В Соединенных Штатах представители этой школы были примерно на четверть века исключены из мейнстрима. Бал правили те, кто утверждал, что святыми обязанностями Америки являются распространение «демократии» по всему миру, защита «угнетенных» от диктаторов, а также сдерживание тех авторитарных режимов, которые (пока) «единственная сверхдержава» не в состоянии сокрушить или удавить.

Хаос в Сирии, Ливии и Ираке, напряженность в Восточной Европе, распространение ИГИЛ, миграционный кризис в Старом Свете и т.д. — всё это, казалось бы, дисквалифицирует либеральных интервенционистов и неоконсерваторов как гуру международной политики и повышает шансы реалистов вернуться на властный Олимп.

Но последние по-прежнему в меньшинстве. А если и пробьются в Белый Дом в этом непредсказуемом политическом сезоне, то вовсе не обязательно заключат нас в объятья.

Борис Межуев прав, когда пишет в своей колонке, что настоящий реализм начинается с признания неприятных истин, некой «гнусной и отвратительной реальности», которая, несмотря на свою отвратительность, все же реальностью признается. По Межуеву, Западу необходимо смириться с тем, что путинская Россия никуда не денется, не «исчезнет как дурной сон», а нам надо смириться с тем, что «не исчезнет и глобализм со своими постоянно растущими щупальцами в виде НАТО, ЕС, ТТП, ТАИП и проч.».

И вот тогда, утверждает Борис, появится окно возможностей для разграничения сфер влияния в Восточной Европе и на Ближнем Востоке и, как следствие, для новой разрядки международной напряженности.

В общем, мир не изменится, противостояние неизбежно, так что реализм является единственным способом предотвратить апокалипсис.

Примерно о том же пишет и Леонид Радзиховский: «Не обоюдо-циничные пиар-полит-игры есть причина конфронтации. Нет. Эти игры — лишь более или менее случайные по форме, но неизбежные следствия цивилизационного конфликта». И далее: «Другое дело, что вечное противоречие совершенно не требует вечной войны. Оно идет по синусоиде, допуская и Войну (после 1945 — холодную) и Мир и союзы… Разные формы диалога. Ясно, что Войны — не будет. Как и в годы “той” ХВ никто не стремится к Суициду».

Здесь нет геополитических рецептов, но противостояние названо «вечным», то есть оно, как говорится в анекдоте, «как минимум, навсегда». Спасет же человечество отсутствие суицидальных наклонностей и «синусоида».

Дело, однако, в том, что и согласие на разграничение сфер влияния, и пресловутая синусоида — все это следствия смены внешнеполитических парадигм. Чтобы с нами согласились делить влияние в каких-либо регионах мира, чтобы синусоида пошла вверх, необходим приход к власти реалистов.

Сама по себе угроза Третьей Мировой войны ничего не решает. Очень часто конфликты случаются именно тогда, когда их никто не хочет. Даже если будет вестись вполне реалистичный торг, нет никакой гарантии того, что блеф одной из сторон не зайдет слишком далеко.

Но допустим, что реализм восторжествовал. Мы стали циниками, зато остались живы. Тоже результат, согласен. Но кто сказал, что реалисты придут навсегда или хотя бы на длительный период времени?

Так называемая разрядка 1970-х — и подготовившая ее с американской стороны политика реализма Никсона-Киссинджера — была лишь эпизодом истории.

Тогда каждая из сторон, каждая из мировых политических систем исходила из того, что победить другую сторону ни военным, ни экономическим путем невозможно. Этот тезис был главной аксиомой, главной «неприятной истиной», признаваемой реалистами той эпохи.

«Истина» продержалась недолго.

Рональд Рейган постулировал, что (А) добиться преимущества над СССР можно и (Б) делить мир с атеистическим коммунистическим режимом аморально.

Не то чтобы Рейган был фанатиком. Мемуары его многочисленных соратников говорят как раз об обратном. Он не хотел даже разрушения Советского Союза. Но вот «неприятных истин» он не любил. Ни во внешней, ни во внутренней политике.

40-й президент США остался в памяти американцев не только и столько «победителем в холодной войне» («победа», кстати, была провозглашена уже Бушем-старшим), сколько лидером, который доказал, что идеи сильнее холодного расчета.

Одной из таких идей был, кстати, «мир во всем мире». Когда Рейган направлялся на переговоры в Москву в 1988 году, многие его коллеги-республиканцы требовали от него «дожать» советское руководство, а если это невозможно, то вовсе отказаться от визита. Но Рональд сделал все по-своему. И именно тогда он публично отказался от своих слов об «империи зла».

Замечу, что большинство бывших соратников Рейгана сегодня отнюдь не «ястребы». Они яростно критикуют Вашингтон за то, что мир снова сползает в холодную войну.

Речь, впрочем, не об отставных романтиках. Речь о реалистах образца второго десятилетия XXI века.

Чтобы получить в мире влияние, достаточное для изменения хода истории, они должны сначала четко осознать, какие силы борются в мире. Четыре с лишним десятка лет назад боролись большой Советский Союз (вместе со всей так называемой мировой системой социализма) и большой Запад (который включал Японию, Южную Корею и т.д.).

Третьим в игру вступил Китай. Будучи одновременно и социалистической, и антисоветской страной, КНР набирала очки на противоречиях между СССР и США.

Сегодня базовый конфликт другой. Главная интрига 2016-17 гг. состоит в том, продолжится ли победное шествие глобального миропорядка или он обречен по крайней мере на существенную трансформацию, если не на слом.

Если «глобализация никуда не денется», никакой реализм будет невозможен. Холодная война будет, а вот раздела сфер влияния и разрядки мы не дождемся. Это все мечты.

Какая может быть разрядка между всем миром, идущим в «счастливое завтра», и одной страной, сказавшей этому завтра решительное «нет»? Как может пойти вверх «синусоида», если страна эта не сдастся на милость победителя и не встроится в «прекрасный новый мир»?

Другое дело, если мы рассмотрим борьбу глобалистской элиты и антиглобалистской контрэлиты. Здесь возможны и перемирия, и снижение градуса противостояния, и даже раздел сфер влияния. А Китай снова будет играть в свою любимую оппортунистическую игру, получая максимум выгоды как от глобального рынка, так и от наличия закрытых от этого рынка стран.

Замечу, что Китай уже опробовал этот modus operandi на США и Западной Европе, с одной стороны, и на Иране и Кубе, с другой.

В этом новом всемирном конфликте обе стороны должны будут также смириться с «неприятными истинами». Нынешняя мировая элита должна принять тот факт, что западного человека тотальная глобализация не устраивает, так что ей не удастся удержать власть в наиболее сильных странах Запада, если не осадить коней.

Антиглобалисты же должны понять, что протекционистские перегибы могут лишить их доступа к новейшим технологиям и рынкам сбыта. Кроме того, человечеству все равно потребуется кооперация и интеграция в самых разных областях — от преодоления голода до освоения космоса.

Такого рода «новый реализм» уже имеет своих сторонников. Приведу лишь два примера. Главный экономист консалтингово-инвестиционной компании Avalon Advisers на страницах издания The National Interest опубликовал недавно статью под названием «Почему протекционизм неизбежен», в которой отстаивает идею так называемого «естественного протекционизма», основанного на внедрении новых технологий и сокращении логистических цепочек, что снижает расходы на производство в странах Первого мира и делает ненужными торговые войны.

Ему вторит Ти-Экс Хэммс, старший научный сотрудник Центра стратегических исследований при Национальном институте обороны США. Хэммс в июле этого года прочел доклад на Стратегическом форуме в Вашингтоне, в котором утверждал, что технологическая конвергенция объективно сворачивает процесс глобализации, но для поддержания технологий на должном уровне необходимо международное сотрудничество.

В «новом реализме» для России есть немало выгод — от снижения давления на нее глобального миропорядка до несырьевого участия в мировой экономике. Но для этого надо включаться в его разработку уже сейчас.

Попытка же применения классического реализма в нынешней международной ситуации отдает ностальгией по старому доброму прошлому — как азбука Морзе в эпоху интернета. Не говоря уже о том, что, как показала история, идеи управляют миром куда эффективнее «неприятных истин».

Дмитрий Дробницкий

https://um.plus/2016/10/21/ide...