В семье Веры Татарниковой сохранилась реликвия – старинная фотокарточка, сделанная в Ялте ещё в 1913 году. О том, почему эта фотография дорога ей, и зачем она взяла её на свою встречу с представителями немецкого гражданского общества?
- Вы как-то упоминали, что в истории вашей семьи есть интересная страница, связанная с Крымом. Расскажите об этом поподробнее.
- Мне хотелось бы начать с другого. Знаете, когда решился вопрос о присоединении Крыма, могу сказать честно, у меня поначалу было двойственное чувство. С одной стороны, я как человек, который изучал и знал историю России, всегда считала, что Крым – это Россия. И вот это волюнтаристское – а по-другому не назовешь – решение Политбюро в масштабах одной страны было связано с тем, что водой и электроэнергией Крым удобнее снабжать из Украины.
Говорить о том, что законодательно другой стране передавался Крым – просто абсурдно. Поэтому для меня вопрос о том, кому исторически принадлежит Крым, никогда не стоял.
А двойственные чувства у меня были потому, что я понимала, что ждёт Российскую Федерацию в случае этого присоединения. Всё, что и произошло потом – санкции, обострение международной обстановки. И кроме того, ещё и экономические тяготы, которые, безусловно, легли на другие регионы России.
Я ездила в Крым, когда он был украинским – в течение четырёх лет я принимала участие в международном кино- и телефестивале в Ялте и даже была его лауреатом за фильм о Гагарине. Я хочу сказать, что такого убитого и страшного Крыма я не видела никогда, хотя бывала там с детства. Видно было, что туда не вкладывалось ни копейки денег – улицы разбиты, вода по часам подавалась, просто жуткое зрелище.
Кроме всего прочего, я ещё видела, какие настроения в Крыму. Например, девочки из пресс-центра фестиваля рассказывали, что 19 мая – в день депортации татар – русские детей в школу не пускали, потому что такая была напряжённая обстановка. А однажды водитель, который вёз меня из Ялты в Симферополь, рассказал, что больше нет сил терпеть отношение к русским – осталось только дубину в руки взять. Я ему ещё говорю – как же так можно, вы с ума сошли. А он мне отвечает – вы не понимаете, как мы живём – мы, русские, здесь полные изгои. И это мнение простых людей. Людям, которые не знают, как жили русские в Крыму при Украине, это и представить себе трудно. Поэтому их желание и проблемы, с этим связанные, тоже понятны.
А теперь про семью. Моя мама умерла очень давно – я послевоенный ребёнок. Моя мама пережила блокаду – все 900 дней находилась в Ленинграде, а её первая семья вся погибла. И она случайно встретилась с моим папой – он был лётчик и их часть располагалась под Ленинградом. После войны родилась я, а мама умерла, когда мне было всего 8 лет. Ей говорили, что после блокады нельзя иметь детей, к тому же ей было уже 42 года. Но мама очень мечтала о ребёнке – люди хотели жить, надеялись на новую жизнь.
И я в историю семьи прежде не очень вникала. А когда начала, выяснилось много интересного. Например, сохранилась фотография, точнее почтовая карточка, которую моя мама отправила свои родителям, будучи на детском курорте в Крыму. На фотографии – дети на фоне моря, красивые медсёстры в больших шляпах и надпись: «Ялта. Первый в России детский курорт «Морской пляж доктора Лапидуса». Это 1913 год!
Те, кто изучал историю по современным учебникам, которые теперь модно переписывать, могут что-то отрицать. А у меня есть реальная фотокарточка моей мамы, где написано: Ялта - Россия.
- На Ваш взгляд, сегодня в немецком обществе меняется отношение к ситуации с Крымом?
- Нет. Вы знаете, эту фотографию я принесла на самую первую конференцию, которую мы проводили с немецкими гражданскими институтами – такие конференции мы проводим уже четвёртый год вместе с депутатами бундестага, политиками, журналистами.
Я говорила: вы меня пытаетесь убедить в незыблемости границ, а я вам объясняю, что эта история была в пределах одного государства – это просто изменение административного деления. А в то же самое время вы отрицаете право народа на референдум. Тогда как?
Есть у нас такая земля Саар – самая маленькая федеральная земля Германии, которая каждые 90 лет референдумом решает – быть ей частью Франции или частью Германии. Сейчас она в составе Германии, а до этого была в составе Франции. Значит, их право вы уважаете – это нормально. А как же быть с правом крымчан, которые оказались в Украине росчерком пера Хрущёва – а он...
Оценили 0 человек
0 кармы