Герасимов Г.Н. Что ты оставишь после себя. Воспоминания

Фрагмент книги Воспоминаний Геннадия Николаевича Герасимова.

Полный вариант книги можно скачать из электронной библиотеки - http://www.twirpx.com/file/2112010/

или с файлохранилища (с ограниченным сроком хранения) - http://files.mail.ru/DAD80024451D4D5480F26B41CFC6F3A5

Выкладывается с позволения издателя ,– вдовы автора, – Н.К. Герасимовой.

 

Герасимов Геннадий Николаевич (27 мая 1942 - 16 сентября 2013) работу в ГОИ совмещал (1985 –1995г.г.) с преподаванием в Ленинградском институте точной механики и оптики (ЛИТМО, ныне СПб ГТУИТМО). В 1994 году ему было присвоено звание профессора по кафедре спектральных и оптико-физических приборов ЛИТМО.

В течение ряда лет являлся членом экспертных советов по присуждению ученых степеней кандидата и доктора наук в Всероссийском научном центре «ГОИ им. С.И. Вавилова », в СПб ГТУ ИТМО, на физическом и химическом факультетах в Санкт-Петербургском государственном университете, состоял членом редколлегии «Журнала прикладной спектроскопии». Неоднократно избирался заместителем председателя Ученого Совета ВНЦ «ГОИ им. С.И. Вавилова».

С 1994 года по 2001 год – стипендиат Президента Российской Федерации, в течение 1996-1997 годов – стипендиат Нобелевского Комитета. Руководитель ряда грантов РФФИ.

В 1998 году «за выдающиеся достижения в области спектроскопии атомов и эксимерных молекул и внедрение спектральных методов анализа в промышленность» Оптическим обществом им. Д.С. Рождественского награждён медалью им. Д.С. Рождественского.

С 1993 года – координатор научных конкурсных программ с российской стороны, выполняемых по грантам Академии наук Швеции.

Автор более 150 научных работ.

Содержание

Предки 7
Предки по линии папы 8
Мой папа 21
Папа на войне. Мое рождение 23
Папа на фронте 31
Послевоенная жизнь 49
Мое село 57
Мельница 59
Новое местожительство 61
Наши соседи. Женя 63
Дедушка Черкасов 66
Пажитневы 68
Наш собственный дом 69
Мои взаимоотношения с религией 70
«Самоутверждение» 71
Скоро в школу 73
Начальная школа 74
Сталин 76
Первомай в Александровске 77
Минеральные Воды 79
Учеба в школе 82
Стройка 85
Брат Коля 89
Окончание школы 91
В университет 93
Университет 96
Музыка, оркестр и Лида 104
Спорт 109
Физико-технический институт 110
Поездка в Париж. 112
Реформирование ГОИ 115
Послесловие 123

Реформирование ГОИ

В конце 80-х – начале 90-х годов в связи с общим реформированием государства, началась эпоха «реформирования» института.

Как это всегда бывает в «смутное время», на авансцену взошли самые неподходящие люди – институтом стали управлять в какой-то мере случайные лица.

Запомнился наиболее парадоксальный руководитель, Виктор Иванович Пучков. В советское время это был достаточно ловкий администратор, занимавший руководящие посты в филиале нашего института в Сосновом Бору, а потом и в нашем институте на Васильевском острове. В советские годы он занимал должности инженерно-технические, а к моменту развала Советского Союза должность главного инженера. В.И. Пучков имел довольно слабую специальную подготовку (окончил Северо-западный политехнический институт), не имел научной степени, однако, когда неожиданно умер Ермаков Борис Александрович, бывший в то время директором ГОИ, Виктор Иванович стал директором. Все понимали, что его назначило Министерство на эту должность лишь на короткое время. Предполагали, что в институте, где в это время работали пять членов Российской Академии наук, более 80 докторов наук и около 400 кандидатов наук, найдется достаточно опытная и подходящая кандидатура на пост директора института. Вероятно, Пучков расценил свое назначение на высокую должность несколько иначе. Во всяком случае, пришлось терпеть его несколько лет. Он очень ловко играл на слабости министерства и разобщенности коллектива института. Весь период его директорства запомнился тем, что он постоянно пребывал в зарубежных командировках. Что он там делал, никто объяснить не мог. Министерские чиновники явно поддерживали его, он их устраивал, как и.о. директора. И только благодаря тому, что в ГОИ образовался комитет ученых – собрание кандидатов и докторов наук, активно боровшийся за его смещение с поста директора, в конце концов его удалось сместить и назначить на пост директора Гурия Тимофеевича Петровского, талантливого человека, ведущего специалиста в России по оптическим материалам, человека широких взглядов.

Время, которое «досталось» Гурию Тимофеевичу – новому директору института, было очень трудным. Тем не менее, Гурий Тимофеевич сумел собрать в институте самые лучшие кадры, «рассыпанные» по разным институтам (на которые распался бывший ГОИ). Управляя институтом без резких административных решений, Гурий Тимофеевич сохранил в тяжелый для института период самое главное – специалистов. К сожалению, неожиданно для коллектива института, Министерство (а точнее наш «хозяин» – «Агенство по обычным вооружениям») воспользовалось тем, что Гурий Тимофеевич перешагнул черту своего 70-летия, и сместило его. Скорее всего, причина скорого смещения была в том, что Гурий Тимофеевич не участвовал в «комбинациях» подобных тем, в которых был большим «специалистом» его предшественник и который вполне устраивал московское начальство.

В институт были присланы сравнительно молодые и по-своему способные организаторы. Во главе института исполняющим обязанности директора был назначен кандидат технических наук, бывший проректор ЛИТМО, Карасев Вячеслав Борисович. Помимо него научным руководителем ГОИ был назначен Васильев Владимир Николаевич, бывший одновременно ректором ЛИТМО. На одном из первых заседаний ученого совета была провозглашена программа возрождения института. Вернее, не программа, а декларация о перспективах улучшения жизни научного коллектива. Обещания были даны, хотя реальность их воплощения вызывала сомнения. Оба новых руководителя не имели опыта управления научным институтом, они были представителями Института точной механики и оптики (ставшего, кстати сказать, в их бытность техническим университетом) – не самого первоклассного учебного заведения города. Была очевидна абсурдность присвоения институту статуса университета, но, тем не менее, это произошло. По существующим в России законам статус университета сулил некоторые выгоды, вот по этой причине многие вузы добились переименования в университеты.

Что же касается Оптического института, то в нем новые руководители начали активную перестройку. В основу были положены экономические принципы. Те лаборатории, которые имели заказы на какие-либо работы, имели право на существование, а те, которые по тем или иным причинам, не имели их, должны были быть сокращены. Парадоксальность ситуации была очевидной, согласно принятой модели перестройки должны были быть сокращены теоретические и фундаментальные тематики, а с ними и лаборатории, занимавшиеся этими темами. Научный институт, таким образом, лишался своей самой главной опоры – научных высококвалифицированных кадров. Через полгода после прихода к власти новых руководителей было произведено сокращение около двухсот высококвалифицированных научных сотрудников. Спасение было только в переориентации на прикладной стиль работы. Сделать это в короткий срок было не всегда возможно, институт оказался под «дамокловым» мечом беспощадного сокращения. Институт с вековой научной ориентацией и богатыми традициями, заработавший за годы своего существования авторитет передового научного учреждения, становится прикладным институтом. Очень реальными стали перспективы в самом недалеком будущем выродиться в рядовой прикладной институт, каких много, и существование которых было едва ли оправдано.

С другой стороны, новые руководители, считавшие прикладные работы основными в институте, сами оказались неспособными создать такие программы работ, которые бы финансировались центром. Делалось несколько попыток, но они заканчивались неудачей. Централизованное финансирование института прежние руководители держали в своих руках и тем самым определяли направление работ института. Теперь же проблема «доставания» денег из Москвы стала уделом отдельных руководителей среднего звена. Эта работа велась от имени института, но заказы получали в основном только те лаборатории, начальники которых ездили в министерство. Как правило, это были не самые лучшие лаборатории. Очень быстро эта политика руководства института привела к оттоку из него наиболее квалифицированных кадров.

Одновременно с этим новые начальники смогли передать часть территории института строительной компании под строительство жилья, гостиницы и бизнес-центра. При этом жизнь научных сотрудников в институте не получила никаких преимуществ по сравнению с предыдущим периодом жизни, когда вся территория была за институтом. Задержки с финансированием стали регулярными и по несколько месяцев люди были в простое. Зарплата при этом составляла 2/3 от оклада. Начиная с 1 января 2005 года, нас перевели на 1/8 ставки. Средняя официальная зарплата по городу составляла в это время около 9 000 рублей, в то время как моя зарплата начальника лаборатории, доктора наук, профессора составляла 800 рублей в месяц. Реформирование перешло в новую фазу. Часть института, в основном те подразделения, которые имели военные заказы, перевели в новую структуру, названную НПК ВНЦ «ГОИ им. С.И. Вавилова» (Научно-Производственная Корпорация Всероссийский научный центр «Государственный оптический институт им. С.И. Вавилова»). Первоначально в НПК вошли: отдел Мирзоевой Л.А., занимавшийся космической оборонной тематикой, отдел Гана М.А., бывший Институт лазерной физики, комплекс Гоголева Ю.А., бывший Институт гражданского оптического приборостроения. Оставшиеся лаборатории должны были найти место в НПК. При этом нужно было доказать финансовую обеспеченность, способность лабораторий, претендующих на работу в НПК, достать себе финансирование, обеспечить своим сотрудникам зарплату не ниже 10 000 рублей в месяц (средняя зарплата по городу). Руководство сняло с себя обязанности поиска заказов институту, отделам и лабораториям, что ставило сотрудников лабораторий перед неразрешимыми задачами. Каждый начальник лаборатории должен был «выплывать» в одиночку. У него не было прямых выходов на московское министерство, а в ряде случаев, когда эти выходы и бывали, низкий статус руководителя лаборатории не позволял им достигать договоренностей о необходимом финансировании. В министерствах процветала коррупция. Появился термин – «откат» – незаконная передача денег чиновникам министерств (чиновникам вышестоящих организаций, распоряжавшихся денежными заказами). В среде сотрудников института ходили рассказы, что существует даже определенный процент средств, передаваемых от исполнителя (в форме наличных денег). Только при этом условии можно получить заказ. Сформировались даже команды «пробивных» руководителей, которые с большим успехом справлялись с получением заказов, прямо скажем, не самых умных и достойных людей института. Сразу же или через весьма короткое время эти «толкачи» пересели в дорогие иномарки. Что касается научных сотрудников, то многие из них дошли до крайней степени обнищания. Правда, наиболее квалифицированные из них время от времени выезжали за рубеж для работы в лабораториях и фирмах. Эти поездки, как правило, были очень тяжелыми по условиям труда и не всякий, даже квалифицированный человек мог выдержать такие командировки. Работать приходилось много и напряженно. В «родном» же институте зарплата была много ниже прожиточного минимума. Например, в конце 2005 года при средней заработной плате по городу 11000 рублей, оклад доктора наук, профессора, начальника лаборатории был равен 3900 руб. Реальная же моя зарплата составляла всего 470 руб. Этих денег мне, пенсионеру, имеющему льготы на проезд в городском транспорте, хватало лишь на поездки в институт. Другим сотрудникам лаборатории, тем, кто не достиг еще пенсионного возраста, таких денег не хватало даже на городской транспорт.

Институт попросту погибал, вернее, его сознательно разрушали. Все активы переводили в НПК, который собирались акционировать. Что касается ВНЦ – чисто государственной структуры, то здесь, в конце 2005 года, начальство института сознательно не послало наши обычные заявки на государственное финансирование. Как итог, – в 2006 году институт его полностью лишился.

13 марта 2006 года я обратился к Васильеву с просьбой разрешить проведение общего собрания с предложением заслушать на нем директора института Алимова. Хотелось узнать открыто планы и задумки руководства ВНЦ.

В начале апреля я получил предупреждение об увольнении меня и всех сотрудников лаборатории.

Вплоть до 13 апреля шли переговоры. Предлагались «способы решения проблемы лаборатории».

13 апреля прошло собрание «актива» (16 человек).

Совещание предложило «усилить» Алимова службой научного маркетинга. Васильев предложил мне должность в дирекции ВНЦ. Однако это был лишь отвлекающий маневр.

16 апреля было проведено общее собрание сотрудников ВНЦ. Вскоре я получил уведомление об увольнении, как, впрочем, и все сотрудники лаборатории. Первое уведомление было с явным нарушением закона. В Приказе не было упоминания о лаборатории. В конце апреля было проведено второе собрание коллектива. В конце мая последовала поездка в Минобрнауки.

Противостояние закончилось увольнением членов лаборатории из ВНЦ и переходом ее в ЦИОТ при ЛИТМО. В составе ЦИОТ лаборатория находилась в течение полутора лет на 0.25 ставки.

В решающий момент Васильев не подписал работу лаборатории на конкурс ЛОТов по моей тематике. Опираясь на мнение своих приближенных, он сослался в их интерпретации на то, что подаваемая работа является недоброкачественной, что выполнение ее под большим вопросом и что он не может рисковать репутацией своего вуза. Таким образом, руководитель отказал мне в поддержке. Поразмыслив, я решил попытаться помочь себе и своему изрядно уменьшенному по численности коллективу сам. Я принял решение оставить ЛИТМО и уйти в ВНЦ, где к тому времени насчитывалось уже 8 сотрудников. Сообщил об этом своим подчиненным. Получил полную поддержку своего коллектива. Сам решил попытаться перейти в ВНЦ, где к тому времени уже сменили двух директоров, и пригласил туда на работу по совместительству своих сотрудников. Сделал это благодаря поддержке со стороны нового директора Ильиной Ирины Борисовны, экономиста и юриста по образованию. Она очень обрадовалась, когда я без колебаний согласился на переход в ВНЦ на должность заместителя директора по науке с задачей сформировать коллектив и наметить научную программу работы по возрождению института. Я стал активно формировать коллектив. Помимо своих сотрудников предложил оформить по совместительству еще несколько ученых других лабораторий. Всего удалось собрать около 50 научных сотрудников и начать с ними работу по подготовке так называемых ЛОТов. Дело в том, что Миннаука финансировала свои предприятия путем проведения конкурсов по специально отобранным тематикам. Для того чтобы работа попала в список тем, выдвигаемых на конкурс, необходимо было предварительно послать в Министерство свои предложения и только после их утверждения они выдвигались на конкурс.

Предварительная работа представляла собой весьма трудоемкий процесс и требовала больших затрат времени для подготовки. Тем не менее, к середине апреля 2008 года мы смогли представить 14 тем для выдвижения их на конкурс. Одновременно с этим я по личной инициативе стал готовить документы для получения инвестиционного проекта на безвозмездной основе. Благодаря поддержке чиновников из Министерства Науки, удалось, получить деньги и немного поддержать около 20 сотрудников. В мае 2008 года, после проведения конкурса на должность директора ВНЦ И.Б. Ильина, была переизбрана. Директором стал В.Н. Подкосов, который попросил меня оставаться в той же должности в ВНЦ. К тому времени ситуация в НПК изменилась. На должность директора НПК был назначен (2 марта 2008 года) Тупиков Владимир Алексеевич, доктор наук, профессор, научный сотрудник одного военного института. Многие сотрудники ГОИ знали его ранее и были о нем высокого мнения. Вскоре я получил от него предложение занять должность заместителя директора по науке. Я сразу же согласился, основываясь на отзывах сотрудников, знавших его раньше. Наши договоренности с Владимиром Алексеевичем мы держали в тайне от всех, а в конце мая 2008 года я стал сотрудником НПК. Основная проблема существования НПК заключалась в явной нехватке денежных средств и слишком сильной дифференциации зарплат научных сотрудников и звена управленцев. Вся вторая половина 2008 года была посвящена борьбе за жизнеспособность института. Старая администрация зачастую ставила директора в затруднительное положение, а вместе с ним и его помощников, включая и меня. Мы же со своей стороны, считали своим долгом всячески ему помогать, поскольку чувствовали, что он старается «вывести» институт из кризиса, куда его загнали предыдущие руководители…