Писатели про альтернофрению. Николай Олейников

Это, конечно, не совсем того же плана тексты, которые я публиковал в сей рубрике, но если я скажу, что посвящаются они главному жЫдоборцу всея Руси Антону Благину, то меня взыскательные читатели поймут и простят.

Всё, что касается Благина и его историософии (правильнее было бы написать благинософии по аналогии с кличкософией) логически выливается в те смысловые конструкции, которые отражены в приведённых текстах. Просто Антоша до этой стадии ещё не дошёл, но он на верном пути. 

Ему, вероятно, не очень приятно будет осознавать, что его опередили и он - всего лишь один из... догоняющих..., но силы духа ему не занимать. Выдюжит. К тому же поэт Николай Олейников - это отнюдь не интеллектуал Антон Благин - пытливый исследователь и дерзкий мыслитель. Всё-таки весовые категории разные...

А теперь концептуальный текст:

Жук-антисемит (книжка с картинками для детей)

1-я картинка

Птичка малого калибра

Называется колибри.

2-я картинка. Жук

Ножками мотает,

Рожками бодает,

Крылышком жужжит:

—Жи-жи-жи-жи-жид!

Жук-антисемит.

3-я картинка. Разговор Жука с Божьей коровкой

Божья коровка:

В лесу не стало мочи,

Не стало нам житья:

Абрам под каждой кочкой!

Жук:

— Да-с… Множество жидья!

4-я картинка. Осенняя жалоба Кузнечика

И солнышко не греет,

И птички не свистят,

Одни только евреи

На веточках сидят.

5-я картинка. Зимняя жалоба Кузнечика

Ох, эти жидочки!

Ох, эти пройдохи!

Жены их и дочки

Носят только дохи.

Дохи их и греют,

Дохи и ласкают,

Кто же не евреи —

Те все погибают.

6-я картинка. Разговор Жука с Бабочкой

Жук:

— Бабочка, бабочка, где же ваш папочка?

Бабочка:

— Папочка наш утонул.

Жук:

— Бабочка, бабочка, где ж ваша мамочка?

Бабочка:

— Мамочку съели жиды.

7-я картинка. Смерть Жука

Жук (разочаровано):

Воробей – еврей,

Канарейка – еврейка,

Божья коровка – жидовка,

Термит – семит,

Грач – пархач!

(Умирает)

А тут - развёрнутое художественное изложение благинской историософской концепции согласно её тезисному изложению в вышеприведённом концептуальном стихотворении:

А вообще, Николай Олейников, силой своего художественного гения предвосхитил многие откровения могучего духа Антона Благина.

Вот вчитайтесь:

Таракан

Таракан сидит в стакане,

Ножку рыжую сосет.

Он попался. Он в капкане.

И теперь он казни ждет.

Он печальными глазами

На диван бросает взгляд,

Где с ножами, с топорами

Вивисекторы сидят.

У стола лекпом хлопочет,

Инструменты протирая,

И под нос себе бормочет

Песню "Тройка удалая".

Трудно думать обезьяне,

Мыслей нет - она поет.

Таракан сидит в стакане,

Ножку рыжую сосет.

Таракан к стеклу прижался

И глядит едва дыша...

Он бы смерти не боялся,

Если б знал, что есть душа.

Но наука доказала,

Что душа не существует,

Что печенка, кости, сало -

Вот что душу образует.

Есть всего лишь сочлененья,

А потом соединенья.

Против выводов науки

Невозможно устоять.

Таракан, сжимая руки,

Приготовился страдать.

Вот палач к нему подходит,

И, ощупав ему грудь,

Он под ребрами находит

То, что следует проткнуть.

И проткнувши, набок валит

Таракана, как свинью.

Громко ржет и зубы скалит,

Уподобленный коню.

И тогда к нему толпою

Вивисекторы спешат.

Кто щипцами, кто рукою

Таракана потрошат.

Сто четыре инструмента

Рвут на части пациента.

От увечий и от ран

Помирает таракан.

Он внезапно холодеет,

Его веки не дрожат...

Тут опомнились злодеи

И попятились назад.

Все в прошедшем - боль, невзгоды.

Нету больше ничего.

И подпочвенные воды

Вытекают из него.

Там, в щели большого шкапа,

Всеми кинутый, один,

Сын лепечет: "Папа, папа!"

Бедный сын!

Но отец его не слышит,

Потому что он не дышит.

И стоит над ним лохматый

Вивисектор удалой,

Безобразный, волосатый,

Со щипцами и пилой.

Ты, подлец, носящий брюки,

Знай, что мертвый таракан -

Это мученик науки,

А не просто таракан.

Сторож грубою рукою

Из окна его швырнет,

И во двор вниз головою

Наш голубчик упадет.

На затоптанной дорожке

Возле самого крыльца

Будет он, задравши ножки,

Ждать печального конца.

Его косточки сухие

Будет дождик поливать

Его глазки голубые

Будет курица клевать.

<1934>

Что это, если не гениальное прозрение о кошмарной судьбе русского голубоглазого народа под бесчеловечной властью жЫдов?!

В произведениях Олейникова нет надежды, но она есть в трудах Антона Благина! 

Так шо усё не зря, Антон!