Поверить самому себе, поверить что тронулся? Но ведь это не так. Кому-то рассказать? Лучше уж дождаться встречи с загадочной Марией, узнать кем был этот призрачный хозяин шкатулки. Это было бы правильно, но я не дождался. Снова рискнул открыть шкатулку и выкурил сигару...
Снова удар, снова нехватка воздуха и полное ощущение полёта в невесомости..., лишь свист в ушах и полное опустошение. Удивительная лёгкость, заполняющая каждую клеточку самостью сознания. Ощущение такое, будто каждая моя мысль вибрирует своей нотой, кварты и квинты сливаются, создавая удивительную гармонию звука, переходящего в форму человеческого тела. Удивительное чувство. Я никогда не представлял себе, что можно с такой легкостью и силой, одномоментно, управлять своим телом.
Приподнявшись, я воспарил и меня понесло в сторону, завалив набок. Ох, и ощущение, замечу! Сила мысли сносит и управлять ей не так просто, как мышцами тела. Необходимо было наловчиться концентрироваться и собираться единым потоком. Я попытался представить, как я выгляжу со стороны. В этот момент я почувствовал, осознал, что меня закручивает вихрем. Поток мыслей уносил сознание, стоило попытаться уцепиться, остановить взор, на одной из них и сила управления терялась. Управлять своей новой сущностью было возможно только усилием воли и полным, одновременным контролем, всего ансамбля. Прям как дирижёр...
Надо было еще удерживать шкатулку, что требовало дополнительной сноровки. Скрутившись потоком, я подхватил её со всех сторон, и в этот момент меня обдало и захлестнуло горячей волной жара. Огонь пытался пожрать меня. Вот это было действительно неожиданно – бой с разумным огнем, это не с какой-то черной кошкой. Скрутившись вихрем я взлетел, следом за мной всё небо озарило бескрайнее пламя, взвившееся следом. Огонь пытался подобраться к шкатулке. Пытаясь отступать, я понял, что увлекаю его своими потоками. Огонь, словно смеясь, поблескивая заревом своих языков, облизывал мою бесплотную сущность. Удивительно, но я, даже будучи бесплотным, ощущал этот жар. Он подступал и уничтожал каждую мою клетку, к которой прикасался. Отступать, значило позволить ему сожрать меня. Эта мысль, словно визг пронзила тело и я взвился вихрем навстречу противнику. Мой ход был настолько неожиданным, что зарево было застигнуто врасплох и ослабило хватку. Удар оказался точным, но его было недостаточно, чтоб уничтожить разбушевавшееся пламя. Медленно, мысль за мыслью, я подтягивал свое сознание, собирая его в единую волю и закручиваясь спиралью, мое тело образовывало ветряную воронку, в которую медленно, шаг за шагом, попадали разорванные крохи огня. Оказавшись в образовавшейся воронке, они затухали и не могли собраться воедино. И так продолжалось до тех пор, пока от всего мощного потока пламени не осталось лишь пары искр, которые поглотил не я, а возникший, как и в прошлый раз фиолетово-бирюзовый туман.
Всё утихло. Туман исчез. Легким движением я раскрыл шкатулку, закурил сигару, и поток вновь выбросил меня в собственной комнате. Впечатление было неизгладимым. Одно я понял точно, отдавать шкатулку я пока не готов...
Сэм, дочитав до этого места, задумался. Почему Антон Андреевич прятал записи было понятно, близкие наверняка приняли бы всё за бред. Но, не он, ни Сэм, который сам находился в чужом теле, причем теле человека, написавшего этот дневник. А ведь все свои скитания он раньше считал трагедией пропащей жизни. Хотя знал, что не единственный скиталец Дыры, что она умеет ломать сознание, и играть психикой. Но чтоб вот так, самому вступить в бой с этой тварью, проходя каждый раз через боль, ужас и отчаяние, всего лишь за шанс остаться живым? Готов ли он на это, да и во имя чего вообще?
Он спрятал дневник в ящик стола и замкнув его, вышел из комнаты. Спустившись вниз, и пройдя на террасу, достал обычные сигареты. Закурил и задумался, - «Чертова жизнь, она имеет вообще какую-либо цель и цену? Кто вообще её знает? И знает ли хоть кто-нибудь?»
В доме мило беседовали Елизавета Прокопьевна, Алекс и доктор. Сэм не прислушивался, он задумался о том, какую роль во всей истории играет Алекс. И тут, его охватил страх. От понимания того, что все эти люди, кроме Алекса, принимают его за живого и близкого человека. В их понимании, он сын или друг. А по сути своей, кто он, кто Сэм? Призрак скитающийся по мирам и страдающий каждый раз в новом обличье? Шут развлекающий неестественную силу, которая гоняет его как подопытную мышь по мирам, которые создает для него? А может быть на нем некая сила оттачивает основы мироздания или это и есть та самая загробная жизнь. В которой ему придется скитаться безвременно пропащим? Заняв место Антона, он получил награду или наказание? Кто ответит на эти вопросы?
Вечером, за праздничным ужином, пока Елизавета Прокопьевна произносила для Антона Андреевича поздравительную речь, Сэму вспомнился последний разговор с Рамоной. Тогда, он не придал ему значения, однако теперь, он попытался вспомнить каждое сказанное ей слово. Она пошутила о том, что курение убивает, а ведь, она говорила не о том, чем пугают добрые доктора, Рамона знала, что говорит! Сэм замер, заморозив свой взгляд на Алексе, тот заметив на себе взгляд, услужливо кивнул. С нетерпением дождавшись окончания ужина, Сэм поспешил к себе, ему хотелось поскорее узнать, что происходило дальше. Запершись он читал всю ночь, и то, что на страницах дневника происходило с «милым Тони», ни в коей мере нельзя было сравнить с приключениями самого Сэма, какой же он смешной на фоне этого гладиатора Дыры. Как же нелепо, он оказался не в том месте и не в то время. Зачем, прекрасной Рамоне понадобилось отправить его в чужую жизнь? Что это шанс или расплата?
Из дневника Антона, он узнал, еще о многих путешествиях по мирам, в каждом из которых ему удавалось выходить победителем. А так же, о том, что встреча с Марией все-таки произошла. Однако, именно этих страниц в пачке не оказалось. То ли, сам автор дневника удалил их, то ли они пропали позже, но единого описания о том, что происходило при встрече и почему шкатулка осталась и далее у него, Сэм понять не сумел. Было ясно лишь то, что последние его путешествия были гораздо опаснее и длиннее его первых боев. А сами записи, скорее были похожи на таблицы ведения побед и описаний возможностей противников. И ясно было лишь одно, Антон уже не просто бьется, он ищет что-то. Что? Это и хотел узнать Сэм у Марии при встрече.
Ночью он долго не мог заснуть, пытаясь понять свое место в этой истории, и неудивительно, что ему снились кошмары. Он видел Дыру, которая манила его своим кружением, нашептывая, что, если он вернется, она расскажет ему всю правду, обещала вернуть его в прошлое, где он был совсем мальчишкой. Показывала ему океан, солнечный берег и черноволосую смеющуюся девчонку, она смеялась и кружилась в потоке ветра, не замечая Сэма. Сэм пытался вглядеться в ее лицо, сквозь разлетающиеся во все стороны длинные волосы и ему на секунду показалось, что это была Мария.
Затем он увидел тьму, давящую на него со всех сторон. Пытаясь понять куда, он попал, он осмотрелся. Под его ногами шуршала какая-то галька, хотя кто его знает, что это было на самом деле, в темноте разглядеть было невозможно. Сэм помнил, что после перемещения, необходимо быстро осматриваться и быть осторожным. Несмотря на боль и неустойчивое состояние, он присмотрелся, привыкая к темноте вокруг себя. Очередной чужой мир, мягкая, тягучая атмосфера, обволакивала его сознание.
Сквозь окружавшую тьму, просматривалась легкая фиолетовая пелена, где-то вдали блеснула полоска света и он пошел в его направлении. Идти пришлось недолго. В темноте вырисовывался силуэт человека. Практически подойдя к нему Сэм рассмотрел его. Спиной к нему стоял воин в металлических доспехах по пояс и короткой тунике. Под ногами у него лежала та самая шкатулка.
«Гладиатор на арене», - пробежал холодной струйкой по спине страх, - «Откуда здесь гладиатор? Или как я мог попасть на арену? Какая же подлая тварь эта Дыра!». Гладиатор обернулся и сделал шаг навстречу Сэму. Бежать было некуда, оружия не было, и Сэм непроизвольно взмахнул рукой пытаясь защититься. Следом послышался звон разбивающегося стекла, куча осколков полетели во все стороны. Огромный осколок ударивший сначала по Сэму отрикошетил и словно кинжал вонзился в оголенное бедро гладиатора. Тот не ожидая такого удара подвернул раненную ногу, отфутболив шкатулку в сторону Сэма. Сиреневые струйки тумана начали заполнять всё пространство.
Сэм очнулся от неимоверной боли в бедре, лежащим на полу. Рядом, в лужице недопитого чая, лежали осколки разбитой фарфоровой чашки. В дверях стояла перепуганная Елизавета Прокопьевна.
- Тони, Тони! Это всего лишь кошмарный сон, – она подошла и обняла его ласково за голову как ребенка.
- Ты сможешь сам подняться? Я позвоню сейчас Алексу и Илье Львовичу. Все будет хорошо, мой мальчик. Все будет хорошо.
Сэм приподнялся с полу держась за край кровати и затем обессиленно повалился на нее, ощущая неукротимую дрожь в теле. Холодный липкий пот предательски выдавал страх, который он чувствовал каждой клеткой еще пару мгновений назад. Этот сон казался ему явью, а ведь он только что, был чуть не убит сыном этой женщины. Елизавета Прокопьевна аккуратно собрала осколки чашки, и унесла их. Затем вернулась со стаканом воды, который дала Сэму, а сама быстро убрала следы ночного разгрома. За окном был рассвет и сон уже не шел. Елизавета Прокопьевна, была взволнованна, и тоже не хотела спать. Они решили спуститься в столовую и выпить чаю.
Чай пили молча и каждый думал о своем. Сэм впервые увидел Елизавету Прокопьевну такой, какой она была на самом деле. Перед ним сидела женщина со скорбным лицом и опустошенными глазами. Женщина, которая тоже находилась в каком-то своем мире, в который давно никому нет входа. Не потому, что она не гостеприимна, скорее дело в том, что там не столь уютно, чтоб приглашать в него других. Лишь только скорбь о чем-то утраченном неконтролируемо вырывалась наружу и оседала как тонкий слой лет, на прекрасном когда-то лице хозяйки.
«Дыра, она повсюду», - подумал Сэм. «Мы даже не замечаем, как она проникает в души, выплетая там как паук сети и создавая свои миры. Немногие готовы вызвать ее на поединок, но сколькие блуждают по ее мирам. Слепые наши души...»
***
Мария с нежностью поправила кудряшки на тоненьком девичьем личике. Девочка спала, сладко посапывая и свесив ручку с кроватки. Выключив свет, тихонько вышла из детской, оставив дверь слегка приоткрытой. Муж сидел в кабинете над подсчетами бухгалтерии. Она заглянула к нему пожелать спокойной ночи.
- Ну что, уснул котик? – спросил ее, Мария кивнула мужу.
- Она сегодня меня посмешила от души. Знаешь, что она спросила? Женюсь ли я на ней, когда она вырастит. Обещала даже подарить мне свой медальон в знак любви. Ты не боишься такой конкуренции?
- Нисколечко.
Он со смехом подтянул жену к себе за талию и поцеловал ее. Затем хитро посмотрел и серьезно спросил:
- Ты точно ничего не говорила этому человеку? Он убежал как черт от ладана. Подумай, ну не могло же это быть просто так. Точно не могло.
Мария посмотрела на мужа, - Я уже устала повторять, ну откуда мне знать? Я даже не успела ничего спросить. Он задумался, потом извинился, схватил шкатулку и бегом выскочил из магазина, уже в дверях выронив - «В другой раз!», не буду же я догонять этого ненормального. Вот, сдался он тебе!
- Да уж, точно сдался, - проговорил Михаил Львович, стирая капельку чернил на рабочем манжете. Шкатулочка то была не простая. Не надо было мне его оставлять. Эх, не надо было! Где его искать то теперь? Понятно, что скорее всего он местный, но не ходить же по улицам? А может быть дать объявление в газету? Мол, куплю такую антикварную шкатулку.
Он задумался и замолчал. Мария молча смотрела на него и он продолжил.
- Нет, не вариант, уведут ведь, как пить дать найдут ее раньше. Этак все желающие такое объявление дадут. А что если он отнесет ее в другой магазин? Эх, ну и туп я! Надо ж было так опростоволосится, так глупо все получилось.
Миша продолжал рассуждать, а Мария молча стояла и смотрела, как он нервно пытается стереть чернильное пятно, капнувшее по неряшливости на край его рабочей манжеты, ей хотелось поскорее уйти, но он может пойти следом, а тогда ей не удастся проверить все ли на месте в тайнике. Другого случая не будет, потому как завтра они уедут с самого утра и ключ необходимо взять с собой, чтоб вечером передать тому странному мужчине. Но в этот момент захныкала малышка и Мария поспешила к ней оставив мужа за рассуждениями.
Михаил Львович не заметил этого ухода, продолжая рассуждать вслух:
- Знал бы он цену, никогда не принес бы, а коли принес, так ведь сам не знал? Или испугался? Эх, дурень я дурень, мне б его удержать…
Но дальше Мария не слышала, она тихонько заглянула к Катеньке, подняла упавшее одеяло и укрыла малышку. Затем также тихонько вышла и прошла в спальню, прикрыв за собой дверь. Прислушалась. Михаил Львович продолжал убеждать себя в чем-то. Тихонько отодвинув изголовье кровати, она нащупала ключ, затем отодвинула картину, висящую на стене и открыла сейф. Немного порывшись среди лежащих там вещей, что-то достала. Затем закрыла сейф и положила ключ на место. «Только бы завтра он пришел.» - подумала она перед сном.
Заснуть Сэму уже не удалось, он в который раз просматривал записи Антона Андреевича, думая о том, как ему поступить. Этот мир был слишком пресным для него, и пусть он не был таким героем, как тот, чье место он занял, но такая жизнь его не прельщала. Он думал о той, которая была всем и никем для него, той, что скрашивала его слепые страдания редкими встречами, одинаково благосклонно принимая его в любом обличье. Только она видела его истинный облик под сотнями тасуемых Дырой образов. «Кто ты Рамона?», - мысленно спросил Сэм. И сам себе ответил, - «Позови меня, и я лягу у твоих ног верным псом, а ради этой награды, я готов исполнять любую твою волю».
Тяжело вздохнув, он взглянул на шкатулку, вспомнил про путешествия Антона Андреевича, предстоящую встречу с Марией и непредсказуемые повороты судьбы.
Оценили 13 человек
27 кармы